- Вышло лучше, чем можно было бы ожидать, - обкусывая нижнюю губу ненавязчиво заявил Каэль, забиралась в паланкин.
Овайн мрачно провожал своих дорогих гостей. Возможно, он надеялся на то, что его пригласят за компанию и представят князю, но это намерение Каэль проигнорировал, язвительно подумав «так тебе и надо».
Конечно, слухи в княжестве ходили разные об отношениях отца и сына, но они и на шажочек не были близки к реальности. Никто даже представить не мог, что между ними творится. Кто-то из приближенных говорил, что князь недоволен совершенно всем и порет отпрыска вымоченными в уксусе розгами. Некоторые, напротив, утверждали, что это только выдумки, а на самом деле живет-поживает монаршая семья душа в душу, да кажный вечор чаек себе знай попивают, беседы сердешные ведучи. Ну а Каэль был даже рад, что никто не знает ничего. В этот раз ему повезло сыграть на недомолвках и слухах. Раз жена нашла княжича, то и армия на подходе, чтобы сопроводить отпрыска ко дворцу – так и сказал он приятелю мимоходом. Конечно, он был более чем уверен, что князь всегда знал где болтается да как проводит свои дни чадо, но видеть его совершенно не желал, оставляя ему самостоятельно разбираться со всевозможными проблемами. Разобрался, папенька, держи результат.
Они двигались по городу спешным темпом и без каких-либо отличительных знаков. Каэль ради какой-то одному ему известно не то шутки, не то интриги назначил генерала разбитых наемников главой своей охраны, тот пока не понял хорошо это или плохо, просто пытался свыкнуться с новым местом в жизни и шел впереди. Столица меж тем, разогретая слухами, гибла. В этом была и часть его заслуги, и княжичу даже не нужно было выглядывать в окно, чтобы сказать, что происходит снаружи. Граждане были уверены, что армия ужасных повстанцев уже на пороге, что они вот-вот войдут в город, и что к ним примкнули дикие дикари из диких земель, которые будут резать весь честной люд, приносить их в жертву своим богам и купаться в их крови прямо на улицах. Спасибо, свой вклад внесли и те наемники, которые сбежали из войска и рассказывали то, что увидели в сражении, добротно приукрасив деталями. Война уже точно была за дверью, многие даже видели хвост бесконечного воинства восставших прямо на своем заднем дворе. В город приехали и многочисленные беженцы, что принесли голод и истории о нем у себя на плечах. Еды пока хватало, но жители всё равно кинулись скупать любое продовольствие. Купцы поспешно подняли цены, но их запасы закончились слишком быстро. Успешно торговал и предлагал практически неистощимый запас лишь один торговец и его помощники – Хет со своей семьей, как представитель купечества продавал собранное с других областей продовольствие, которое они заготавливали впрок как раз для такого случая. Через эти же связи, и так же втридорога, Овайн снабдил рынок необходимой в преддверии осады бакалеей, которую он получал с многочисленных ремесленных артелей, где активно работали присланные Тидиром рабочие. Пока железо плавилось и горело прямо в руках, они его ковали и с бόльшей вероятностью могли получить огромную задницу, нежели чем изящную вазочку. У каждого в спектакле своя роль, но доходы поровну и главным будет Овайн. Всегда и во всем.  Каэль не возражал, он то свою роль безмозглого пугала выполнял на ура.
- Я то всем доволен, - буркнул княжич, морщась.
Их попросили подождать, как и всегда. Во дворце своя очередь, свои правила, с которыми не поспоришь. Каэль бы с удовольствием ждал и до самого утра, ночи и другого утра – да хоть сто лет. Встреча с отцом вообще ничего хорошего не сулила и не важно, какие речи мысленно подготавливал отпрыск. Чем ближе свидание, тем мрачнее становился он. Ничего его не радовало и не беспокоило, даже попытки жены провести первое знакомство с сыном. Нужно было уже покончить с самым страшным, уж после приступать с остальному.

Отредактировано Каэль Мэтерленс (25-04-2019 21:03:21)

Он должен был быть снисходительным, ленивым и спокойным. Так задумывалось. Им самим. А еще он обещал себе не думать про всё, просто плевать с высокой колокольни. Выпить вина, лечь поспать. Ничего не сработало. Чем ближе час свидания с благодарным родителем, тем мрачнее становился Каэль и даже с лица как-то спал. Последние месяцы ему лишних килограммов не добавили, напротив, лишили их, а еще изрядно потрепалась одежда, и злости стало куда больше. Он не привык следить за собой сам, порой даже не задумывался о том, откуда у него берется чистая одежда, потому когда армия слуг пропадала, выглядел не очень блестяще. Овайн тоже своих помощников не представлял, а солдаты в няньки попасть не стремились. Эта проблема добавляла Каэлю беспокойства что тогда, что сейчас.
Конечно, князь не мог принять их сию минуту. Потому что ожидание унижает. Никто не говорит насколько вам назначено, не сообщает, сколько нужно ждать. Каждая секунда может стать тот самой, когда вас вызовут и так может длиться часами. А еще не найти вокруг ни единого места, где можно было бы присесть, чтобы просители не расслаблялись и не засыпали. Каэль во всем этом видел унижение без конца и края, и, хоть и обещал себе, начал мысленно продумывать возможные развития диалогов. Ничего хорошего в этом не было, вот ни на медяк. Даже в своем собственном воображении его били словами, как младенца, и даже там ему хотелось поскорее повеситься, чтобы больше не мучиться. Вероятно, выражение его лица было ужасным, раз Кристэль пыталась отвлечь его. Её слова вырывали его и тяжелых размышлений, но он вновь и вновь срывался обратно, помимо прочего размышляя о том, что не понимает чего эта женщина забыла рядом с ним и почему пытается вытянуть на свет. Эх, ей бы стоило найти себе пару поспокойнее и она могла бы сделать это в любой момент времени, даже с ребенком! И эта мысль на время заняла место беспокойства по поводу предстоящей встречи, хоть тоже была нерадостной. Легким лучиком надежды блеснуло предложение уйти, оставив ожидание кому-то другому. Да, проклятье, именно так и нужно было поступить с самого начала! Это ведь было бы просто идеально «в его духе», верно? Он уж собрался было ответить утвердительно тысячу раз, но и этому не суждено сбыться сейчас. Будто бы за ними кто-то постоянно наблюдал, чтобы сделать пребывание как можно менее комфортабельным, чтобы мешать им в те самые моменты, когда они захотят уйти. Каэль помрачнел.
Собственно, сама встреча с отцом принесла облегчение. Увидев его, княжич ощутил прилив апатии и вернул себе обычный свой скучающий надменный вид. Теперь-то он не позволит кому-либо управлять им! Снова. Стол накрывался в неспешном темпе. Обычно это время отпускают на разговоры, но его так придавило ленью, что Каэль просто оперся на ближайшую уверенную поверхность, ею оказалась стена, и растекся по ней настолько, насколько это было вообще возможным, ощущая глубокое духовное родство. Княжич почти задремал, когда сухой резкий голос вырвал его из сладкой неги. Он вздрогнул и лениво заморгал, оглядываясь. Удивительно, но к нему обращались. Только тогда Каэль заметил, что к столу ждут еще гостя.
- Ах, да? – Упавшим голосом отозвался Каэль, морщась. – Мне просто было всё равно.
Уже всё равно что говорить. Наконец-то чаша терпения переполнилась и вернулось обычное состояние апатии и безразличия к мнению князя. Наконец-то!
- Вижу, ты ждешь гостя? – Почти без вопросительной интонации, просто констатируя факт, выдавил княжич, лениво пережевывая слова. – Боюсь, мы не сможем остаться в таком случае. Мы с женой не одеты к обеду. Прошу нас простить, но мы вас покинем.
Каэль кивнул Кристэль:
- Пойдем, отдохнем вдвоем, - он взял её за руку и повел прочь из зала.

Отредактировано Каэль Мэтерленс (27-04-2019 14:19:40)

Аристократическое общество весьма своеобразно и не будет очень понятным человеку со стороны. Они придумали и создали целую кучу неписанных законов, которые затрагивали многие аспекты жизни. Правила сидения, правила разговора, правила обеда, правила утреннего туалета, правила отказа и даже правила реакции на неудачи. Их было столь много, что преступить их не представлялось возможным. Они были сильнее человеческих желаний и побуждений. Они диктовали как жить. Иногда в обществе, скованном моралью, религией и правилами, появлялись новые люди. Некоторые аристократы, к примеру, считали модным несколько лет назад иметь при себе «питомца» из низших слоев общества или, что даже привлекательнее, из какого-то отдаленного дикого племени. На них смотрели с интересом, забавлялись их поведением и непониманием. Словом, развлекались, как, должно быть, развлекались бы крестьяне, наблюдая за тем, как некий лорд пытается сажать лук. В некоторых действительно древних родах существовала практика браков с представителями иных сословий как минимум раз за два-три поколения. Это делали не для того, чтобы можно было посмеяться над розовощекой крестьянкой на приеме, а для того, чтобы она родила здоровых сильных детей, не более. Любые примеры вторжения в область действия иных правил всегда выглядели плачевно.
Каэль не собирался приходить. То есть он понимал, что это будет глупостью с его стороны, но всё же сделал это. Отчасти, только лишь ради супруги, которая на что-то надеялась и наверняка представляла себе сцены идиллического семейного воссоединения. Он точно знал, что она вновь будет разочарована, что никаких милых пасторальных картин всеобщего счастья не будет, но отказать ей означало вновь предать её ожидания. Пусть это сделает отец, он умеет разочаровывать куда лучше. По правде говоря, для разочарования в этот раз хватило и первых нескольких минут. Он видел, как меняется выражение лица Кристэль и в какой-то момент посчитал, что ей и ему этого достаточно. Да, он был уверен, что нужно уходить. Уж он то давно спрогнозировал эту встречу и развитие беседы, и мог с легким сердцем сказать, что там ничего хорошего не будет. Жаль, объяснить это простыми словами супруге ни за что бы не вышло. Они уходили, потому что так было лучше. Каэль был готов столкнуться с раздражением отца, даже его местью и это ничуть его не пугало, напротив, так он бы получил значительно больше внимания родителя, чем если потакал его желаниям.     
Уйти они не успели. Что же, сам виноват, надо было раньше сбегать. Теперь, забери их всех сама глубокая бездна, Каэль не мог так просто уйти, потому что ему была любопытна эта игра.
- Когда действительно рады познакомиться, то сами озвучивают свое имя, должность и занимаемое в обществе место, - высокомерно заявил княжич, упрямо вскинув подбородок. – К примеру, вот так. – Он отпустил руку жены, выпрямился и чуть кивнул гостю. – Позвольте представить Вам мою супругу, будущую госпожу и хозяйку Фалмарила, Кристабель Мэтерленс. Титулов могло бы быть и побольше, но, как я понимаю, у нас небольшая дружеская встреча, верно? К чему усложнять.
Теперь, когда их не держали, Каэль больше всего в жизни хотел остаться.
- Верно, отец. Мы собирались уходить, потому что не были готовы к официальному ужину и не желали ставить Вас в неловкое положение перед гостем. Теперь я вижу, что вечер куда более дружеский, чем я считал. Отчего же Вы не сказали этого раньше? И почему стол накрыт в большой официальной зале? Возможно, нам было бы всем удобнее на террасе, где мы могли бы быть ближе друг к другу.
Он со спокойным видом развернулся и сел на одно из приготовленных мест. Наплевать ему было, что подумает бедный торговец, зато по выражению лица отца ясно, что унижения он не проглотит.

Конечно, он не мог им позволить позабыть о себе и прежде, чем уйти, склонился к уху жены и прошептал:
- Конечно, лукавит. Всякий человек пытается продать себя подороже, а перед тобою торговец, который вроде бы кое-чего в жизни добился. Он заискивает, не рассказывая о своих заслугах. Если бы была речь обо мне, то я бы решил, что он мне подыгрывает, чтобы показаться глупым и безопасным, став моей личной подушкой для битья на весь вечер, заслужить доверие. Тебе же он будет подыгрывать тем, чтобы не замечать возможного несоответствия и позволить тебе расслабиться, делая незначительные ошибки и немного играя простачка. Это обычное поведение. Не позволяй ему, задавая личные вопросы, узнай кто он на самом деле, ладно?
В зале было мало народу, и Каэль прекрасно понимал, что будет услышан, потому даже не пытался скрыть свое напутствие, лишь чуть-чуть понизив громкость голоса, только лишь ради приличия, но не слишком, чтобы торговец не начал нервничать и прислушиваться. Ведь слова его безопасны для всех и не несут оскорбления.
Оказавшись за столом, Каэль придирчиво понюхал вино и никого не дожидаясь, сделал пробу. Сорт ему не понравился – слишком сладкое, старое и крепкое. Он даже намеревался выплюнуть его, но не нашел никакой подходящей емкости. Что же, похоже, в этот раз ему решили не давать никакого выбора.
- Ах, да, - с вежливой улыбкой отметил княжич, проглотив таки вино. – Некоторые считают, что во дворце витает аромат роз, прохлада в жаркий день и тепло в холодный, но это неправда. Здесь точно тот же воздух, что и снаружи, такая же погода и бывает так же засушливо, как и повсеместно. Очень жаль, что об этом принято забывать.
Он выпрямился на своем месте и вел беседу таким же деликатным сдержанным тоном, что и все. Эта игра была ему знакома. Много раз отец собирал подобные ужины, обеды и просто «вечера для друзей», когда Каэлю требовалось решить одну загадку и найти ответ на вопрос «почему». Почему именно эти люди были приглашены? Почему в таком составе? Почему сейчас? В этой игре он ни разу не преуспел. По крайней мере, не настолько, чтобы вызвать одобрение отца. Сейчас времена немного другие, но игра всё та же. Двусмысленные замечания, обращенные только лишь друг к другу.
Только слова поздравления заставили его замереть.
- Вот как? Наследника? – Эхом отозвался Каэль, склонив голову. – Я был немного занят и не слышал официальных новостей по этому поводу. Думаю, вам виднее, не так ли? Присоединяюсь к поздравлениям, князь.
Он намеренно ничего не говорил о титулах наследования с самого начала, хотя мог. Кристэль, как единственная жена на данный момент, рано или поздно станет княгиней и женой действующего князя, либо княгиней-матерью. Несколько разговоров с отцом, в ходе которых Каэля грозили лишить права наследования остались без решения. Теперь понятно, почему. Если торговец не ошибся, то князь отметил наследником именно внука. Не «будущим наследником», а наследником уже сейчас. То есть Каэль таковым более не является? Или же это только лишь слухи и официальной церемонии передачи титула не было? Но без церемонии о титулах говорить не принято. Плохая примета.
- Всё верно. Мы живем в опасное время, одинаково опасное для торговых кораблей, посевов и людей. Всем нам требуется божественная защита в это время и склады побольше. Этот сезон столица выдержит, даже с расчетом на то, что вскоре земледельцы бросят свои участки и придут сюда. Но цены на продовольствие придется регулировать.
Он замолчал, когда подали еду. За столом принято разговаривать лишь в моменты перемены блюд. Каэль, сосредоточенный на чем-то другом, действовал механически, просто воспроизводя всё то, чему был научен. Было время, когда его за этим же столом били по рукам, если он касался стола даже поднимая приборы.

Торговец его мало интересовал, как любые темы, которые тот мог затронуть по своей воле или же по чьей-то просьбе. Каэль оставил разделку этого грубого блюда супруге, краем уха улавливая какие-то обрывки вежливой беседы. Вот интересно, а сам Аарен как рассматривал эту трапезу? Он был приглашен, верно, но для чего же он сам пришел? Запросить защиты товарам? Быстрее бы с наемниками договорился, да и дешевле обошлось бы. Найти более безопасные пути и рынки сбыта? Сделал бы это и сам, да еще быстрее и точнее. Княжич не сомневался, что у гостя достаточно связей и денег для воплощения любых своих планов. Ему не требовались ссуды, уменьшение налога, свободный проезд, информация о дислокации войск – все это можно было получить где-то еще. А что можно найти лишь во дворце? Князя. В других местах его не поймать. А еще Каэля. Он посмотрел неприязненно на прекрасно приготовленный морской гребешок с грибным сливочным соусов, слишком пряный, слишком резкий и слишком жирный. Большая часть страны довольствуется порциями вполовину меньшими, учитывая даже то, что к столу князя подают совсем немного, деля упор на количестве блюд, а не их объеме.
Отец ничего важного не говорил, оставив, видимо догадки ему. Да, кошки частенько приносят своим детёнышам недобитую жертву, чтобы те познали прелесть охоты. Можно только позавидовать такой родительской заботе и простоте. Догнал, убил и молодец. Нет? Будет другой раз. Научишься. Но у тебя на это две недели, после уже сам как-то. Каэль сдержал зевок, напрягая все мышцы и ощущая как по телу прошло приятное напряжение. Сам обед не значил ничего. Как правило, дела обсуждались на сытый желудок.
- Мой наследник? – Праздно отозвался он, вспомнив о недавней беседе во время перемены блюд. – Тоже сомнительно что есть что унаследовать. Против свой воли я пропустил официальное объявление о его рождении. Был праздник? Народ кормили? Кому-то простили долги? Как это было?
Каэль начинал задумываться о том, не было ли его решение задержаться поспешным. Ничего важного от отца он не ожидал, даже если бы обед был приватным. Даже сервировка блюд изменилась. Дары моря, которые могли бы добыть рыбаки в самой столице. Никакой дорогой телятины, минимум молочного, всё только местное, пусть и весьма высокого качества. Эх, помнится, в былые времена суду взыскательной публики были представлено удивительное лакомство – какие-то заморские плоды переваренные в сахаре. Очень удивительный вкус. Подавалось к лакомству и странное ароматное вино, названное «фруктовым», а еще хлеб из белой муки с белым сливочным маслом. В малых количествах оно было даже забавно.
Он позволил своей супруге вести разговор и лишь отмечал в настроившемся диалоге лишь мелкие детали. «Вервон» в этот вечер звучало слишком часто. Каэль попытался припомнить, что там и ничего интересного не нашлось. Может, кто-то про баб тамошних рассказывал? Хм… тоже нет. Удивительно.

Отредактировано Каэль Мэтерленс (06-05-2019 22:10:34)

Каэль не любил, когда кто-то вмешивался в его беседы с отцом. Когда эти двое разговаривали, всем надлежало бояться, не понимать, хлопать глазками и внимать. Со стороны, конечно, казалось, что молнии только так и летают, и что они вот-вот вцепятся друг другу в глотки. На деле же оба они получали умеренное удовольствие от таких бесед. Сын довольствовался тем, что ему казалось будто бы он прищучил великого князя в этот раз. Отец тоже наверняка находил в этом особенную прелесть, иначе бы и не допускал таких стычек, происходящих чуть ли не всякий раз, как эти двое оказывались в одной комнате. Никто не собирался бежать к ним, уговаривать, разнимать. Наверное, потому что боялись. Возможно. Наверное, Кристэль стала первой, кто решился встать между ними, или хоть попытался это сделать. С её точки зрения их разговоры были чем-то ужасным. Каэль сделал глоток вина и поднял глаза на жену. А если бы мама была жива, она бы тоже так поступала?
Если вмешательство жены Каэль еще мог как-то простить, то торговец влез совсем некстати. Поддакнул он там. Княжич бросил на него тяжелый взгляд исподлобья. Кажется, гость уже пьян. Действительно, резковатое и крепкое вино щедро подливалось в высокие кубки и даже Кристэль, которая не отказывал от гостеприимства и в предыдущем доме, уже не так смущалась как в начале трапезы. Каэль тоже ощущал приятную тяжесть в голове и легкость на языке, но чтобы начать веселиться ему пока еще было маловато.
- Хорошо, - пожав плечами, кивнул он.
Что хорошо? Совершенно всё. Если побыть в одиночестве, подумать над всем хорошенько, то Каэль прекрасно мог бы понять позицию князя и причины, побудившие его действовать столь быстро. Ну, вот сидит человек на своем троне, считай что в осаде, а кругом только знай и шепчут да говорят, что да как надо было сделать, но сами ничего не делают. Сын растет бестолочью. Тоска и безысходность. Тут вдруг приносят ему эдакий маленький сопящий клубочек в одеяле. И вот она, жизнь, твое наследие. И он будет картинно приседать, хохоча и держась на стул. Будет командным голосом кричать «дай», указывая маленьким пальчиком, а после рыдать на руках матери, когда не дадут. Будет жить, когда ты умрешь. Кто знает, что перевернулось в душе князя и почему он принял именно такое решение? Всё это можно было понять, но Каэль не хотел сейчас ничего понимать. Он хотел злится на всех. Получается, что его лишили вообще всего, даже этого. Княжеству было объявлено о рождении наследника, а ему нет. Все знали, а он нет.
- Прошу меня простить, - громко произнес княжич, поднимаясь. – Кажется, я действительно переоценил свои силы. Усталость дает о себе знать. Мне было приятно увидеть у нас гостя, но, боюсь, если я не уйду сейчас же, то уважаемый Аарен увидит меня спящим прямо в тарелке, а я обычно не сплю в тарелке при первой встрече. Нужно же оставлять какую-то загадку на будущее, не так ли? Выгодного пути, попутного ветра. Не стоит меня провожать.
Каэль чуть поклонился. Последние слова его адресовались жене. В самом деле, ей же было так неплохо здесь и без него, правда? А ему лучше просто уйти и всем будет лучше. Всем.
Он хорошо знал, что нужно сделать прямо сейчас – сбежать, пока никто не очнулся и раздобыть себе еще вина, потому что он ничуть не пьян. Быстро покинув обеденную залу, Каэль воспользовался лестницей для слуг, на кого-то наскочив, кого-то до смерти напугав сбежал прямиком к погребу.

Между желанием пригубить вина и княжичем встала непреодолимая преграда – дверь. Она была заперта. Каэль тупо подергал за ручку и удивленно воззрился на навесной замок, будто взглядом можно было его открыть. Это было неожиданным предательством, ударом в спину, смертельным ядом, нестерпимым коварством. Такого он не ожидал. Размышляя над превратностью судьбы, Каэль разглядывал замок и дверь, особо уже и не надеясь попасть внутрь. В конце концов, где-то еще должны быть какие-то запасы? Да и от кого они это заперли? Неужели кто-то начал подворовывать вино?! За его спиной кто-то громко ойкнул. Обернувшись, Каэль обнаружил невысокую девушку с пустым кувшином.
- Итак, у тебя есть ключ? – мелко кашлянув, осведомился Каэль.
Девушка открыла рот, мотнула головой и закрыла рот.
- Вот же… - вздохнул Каэль, пытаясь заставить себя размышлять.
Девушка испуганно посмотрела на него, подбежала к двери, просто сняла замок и вошла в погреб.
- Он не был заперт, - сладко пропел Каэль, ударив себя по лбу.
В погребе было сухо, прохладно и сладко пахло деревом. Княжич медленно пошел между рядами бочек, прикасаясь к каждой из них в приступе меланхолии. Девушка быстро наполнила кувшин и неуверенно произнесла срывающимся голосом:
- Я должна закрыть дверь.
Каэль крикнул откуда-то из недр погреба:
- Не возражаю. Делай, что должна.
С этого момента он надеялся, что его больше не побеспокоят. Не нужен ему больше никто, тут у него старые добрые друзья, тут тихо и спокойно, никто не орет, ничего не требует и все более, чем прекрасно. Тут можно, пожалуй, жить. Жить хорошо и долго. Пока не закончится вино. Каэль бродил меж рядов и вспоминал названия, год, историю каждого сорта, его особенности и вкус. Это было приятное времяпрепровождение. Он не знал, сколько времени прошло. Вероятно, лишь несколько мгновений, но княжич уже успел позабыть о раздражении, оно осталось за столом, в плохой обеденной зале. Когда кто-то прикоснулся к нему, Каэль вздрогнул и сделал движение, освобождаясь от хватки, даже протянул руку к поясу, где не было оружия. Он всё же узнал Кристэль, и замер.
- Ох, это хорошо. Так он расстроился? Это очень хорошо. Теперь мы знаем, на что поймал его князь и какие условия предложил. – Задумчиво произнес Каэль. Он даже не заметил, как произнес «мы», пропуская жену в свои планы. – Интересно, он уйдет сегодня ночью? Думаю, что все же нет. Найдем ли мы его завтра в гавани, как и было предложено? Очень надеюсь, что да. Нам нужно извиниться.
Он уже размышлял. Торговца просто так отпускать нельзя, его нужно использовать. Особенно сейчас, когда они разгадали его слабость. Самолюбие. Аарон мог быть успешным и прозорливым, но за деньги нельзя купить отношение к тебе людей, которые считают себя выше денег. Обращение лично к нему самого князя стало для торговца его звёздным часом, как и тот обед в узком кругу. Но его оскорбили, вновь указали на место, причем сделали это самым наглым способом. Это нужно исправить и использовать. Выгоду для сделок Каэль и так может ему предложить, но помимо этого еще и то, чего Аарон жаждет больше всего на свете. Признание.
- Нужно сделать это раньше отца, нельзя позволить, чтобы он извинялся за меня. Не хочу возлагать на него сей неблагодарный труд. Крикни слугу, пусть принесет бумагу и чернила прямо сюда. А я пока познакомлю тебя вот с этим вином.
Каэль открыл кран и наполнил один кубок.
- Один на двоих. Надеюсь, ты не против, - он сделал маленький глоток и удовлетворенно кивнул. – Молодое вино. Год – текущий. Хороший получился вкус. Как и говорили наверху, тут есть и неурожай, и война, и повстанцы, и неуверенность и даже сладость надежды. Очень хороший год. Вин будет невероятно дорогим, поверь мне.
Он протянул жене кубок.

Отредактировано Каэль Мэтерленс (17-05-2019 16:53:24)

Как только в разуме его появлялся новый план, ничто в мире кроме него самого не могло сбить княжича с намеченного пути. Пока у него было вино и благодарный слушатель, который сам предложил рассказать ему всё. По правде говоря, рассказывать то пока было толком нечего. Каэль увидел не саму рыбку, а плеснувший в воде хвост, но был уже готов рвануть следом, силясь поймать его руками. Описывать его можно быль сколь угодно долго и в самых ярких красках – его ж никто не видел!
- Я собираюсь извиниться, покуда это еще актуально! – Изобразив истинное возмущение, Каэль даже закатил глаза. – Отец наверняка сделает это еще наверху, но официальным тоном. Мы должны дать свой вариант, чтобы он был лучше и перекрывал любые возможные слова князя. Придется подумать, но так нужно. Маленькие победы просто необходимы всем нам, чтобы пережить тяжелые времена.   
Княжич вскинул подбородок и поднял кубок, чтобы отметить свою прекрасную речь глотком вина. Пока супруга раздавала указания, он спокойно посасывал «неурожай, война, повстанцы, надежда» текущего года. Теперь, когда мысль обрела более полную форму, он куда яснее осознавал, что нужно делать. Идея горела, потому, едва получив в свои руки пергамент, перо и чернила, Каэль начал творить. Его считали жалким, в чем-то глупым и совершенно всегда неуместным, но было что-то, что он умел лучше других. К примеру, перо оживало в его руках, выписывая длинные строчки, витиеватые послания, вензеля и сложные тексты. Глаза княжича горели внутренним огнем, и он даже не обращал внимания, что кончики пальцев угодили в чернильницу. На то, чтобы создать целостное и лаконичное послание у него ушло несколько прекрасных возвышенных и светлых мгновений.
- Я закончил! – Радостно возвестил Каэль, когда супруга-добытчица вернулась с едой.
Княжич протянул ей свернутый пергамент и заискивающе улыбнулся, одновременно впиваясь в кусок мяса.
- Там немного чернила смазались, но это в целом совершенно всё, что я собирался сказать. Как тебе? – Он даже поднялся, чтобы не потерять ни единого изменения в лице Кристэль. Обхватил её талию, устроил подбородок на плече и тоже заглянул в пергамент. – Понимаешь, это символизирует мою глубокую духовную связь с идеями отца, наше вечное соперничество, единство и между тем семейные узы. Я хотел, чтобы этот торговец понял свою важность и то, какую роль он сыграл в нашей жизни. Это было важным, понимаешь?
На пергаменте, в самом его верху, обосновались мелкие, наезжающие друг на друга слова с разным наклоном «Дорогой друг!» ниже следовал схематичный, но достаточно подробный рисунок мужского детородного органа, что говорится, анфас, снизу любовно и точно выведенная подпись «Навеки Ваш должник, Каэль Мэтреленс». Всё.
- Давай сургуч, запечатаем и в путь, - довольный собой во всем, Каэль разве что не светился, выдавая это. – Но если тебе не нравится, то всегда можешь сделать свое собственное послание, я пойму.      
Он ткнулся носом в её плечо, чтобы скрыть улыбку.

Так уж получилось, что он всегда совершенно точно знал, чего от него хотят те или иные люди в определенный промежуток времени. Как еще он мог бы получить сверхъестественную способность эти ожидания подводить, положив на них сверху замечательный блистающий в закатных лучах песчаный замок? С того самого долгожданного и трепетного воссоединения с женой он уже знал, чего именно, какого поведения она от него ждет и сделал всё от него зависящее, чтобы ненавязчиво намекнуть, что ждет она совершенно зря. Трижды зря. Собственно, послание тоже было несколько двойным.
Каэль тихонько хохотнул и чмокнул ненаглядную супругу в губы.
- Дело в том, - выпрямившись и воздев длань к низкому потолку погреба, начал он глубоким серьезным голосом свое оправдание, - что мне действительно хотелось. – Тут он словно бы уменьшился, будто бы рыбий пузырь, из которого выпускают весь воздух. – Но мне лень.
Княжич больше не держал осанку, даже выражение лица подобающее для благородных приемов в высшем обществе, маска «у меня в заду яблоко», теперь было куда более подвижным и эмоции сменяли друг друга в мгновение ока.
- Вообще, я подумал, что это будет черновик, а ты перепишешь мне все на чистовик, чтобы сохранить общий смысл, не потеряв… - Он вдруг замер, не договорив фразу до конца. Поднял указательный палец и раскрыл рот.
Так он и стоял, пока мысль продиралась через нескончаемые завалы.
- Идея! – Наконец свет дошел до глаз и там даже проблеснул разум, извечно скрытый мраком. – Мы напишем ему скрытое послание. Лимонным соком. Там будет «Дорогой друг» и подпись, а всё, что посередине – тайна! Он будет думать, думать, что же это значило, потом подойдет к свече и, бац!, послание.
Каэль упер кулаки в бока и гордо посмотрел на супругу. Сейчас он более всего напоминал кота, который позволяет себя погладить, но только сейчас, давай скорее, долго ждать что ли.
И, в который раз думая о собственной независимости, он таки плелся за женой к сыну, как она того и хотела с самого начала. Вроде, время выбрано идеально, никто не сможет обвинить княжича в мягкости характера. Вроде. Тем не менее, ему было бы легче, если бы его оставили наедине с чувствами, не лезли, ничего не ждали и просто не трогали хоть какое-то время. Вино, растворенное в крови, как раз и было нужно для того, чтобы смириться с наличием свидетелей. Он хотел видеть сына, но не хотел, чтобы эту встречу оценивали, как и всё в его жизни.
Княжич попытался отстраниться от всего мира и уверенно проследовал к колыбели, лавируя между опасно расположенной мебели. Добравшись до него, Каэль сел на пол и положил голову на борт кроватки, с любопытством разглядывая мирно сопящего младенца. Это буквально всё, чего хотел молодой отец. Просто сидеть на полу и смотреть.

Каэль не был склонен романтизировать свое возвращение домой, ожидая, что давление на него тут только возрастет,  даже готовился к этому, но и подумать не мог, что будет всё настолько тяжело. Казалось, даже стены готовы предложить ему свалить отсюда подальше. Он и сам себя излишне тупым не считал, а так, с легкой придурью, не более, и понимал, что тут все правы. Нужно уходить, пока есть шанс. Потому что он это не отец, не полководец, не повелитель, не предводитель… не… не… А кто же тогда он? Только лишь неведомый концентрированный сгусток недоразумения? Ребенок, его собственный сын лежащий в колыбели, нуждался в том, чтобы жизнь его не была точно такой же жалкой, как у него самого. Чтобы на нем было врожденного клейма «наследник узурпатора» или эпитета похуже. Теперь, ощущая эту связь поколений, Каэль был еще более расстроен, чем когда-либо. Он закрыл глаза и всерьез начал раздумывать над тем, какой бы могла быть их жизнь, если бы он принял свою судьбу такой, какая она есть сейчас. Не пытаясь бороться, противостоять всему миру, надеяться на лучшее. Однозначного ответа у него тоже не было. Воспаленный неусыпный разум то рисовал картины безмятежного счастья, то подбрасывал варианты ужасной смерти. Как ни странно, он был согласен с обоими, потому что оба значили для него покой, совершенный и прекрасный, каким бы жутким он не был. Решение, что зародилось, было уже сформировано.
- Дорогая, послушай… - тряся за плечо жену, возбужденно шептал Каэль, пытаясь не разбудить ребенка. – Дорогая, ты здесь? На месте? Как слышишь меня? – Неважно, какой звук он услышал, но воспринял это как полное согласие и готовность внимать. – Так вот. Мы никуда не побежим. Прости, но нет. Господину торговцу, как-там-его, отправить наше набухшее вожделенное мнение не выйдет. И, кстати, то самое мнение подсказывает мне, что он не уедет завтра. Его ко-ра-блик должен быть арестован моим именем. И сидеть на приколе. А еще я поговорю с отцом. Слушай, ведерная жена, а ты не могла бы познакомить меня с кормилицей моего сына? А ее семьей? Я чувствую такой небывалый подъем и все из-за… - Тут последовала самая влажная пауза за всю историю дворца, вне зависимости от ситуации, похожая на чавкающее затягивающее болотце. – Из-за меня младшего. – Надеясь на то, что жена таки его не слышит, обрубил паузу Каэль. – Потому что… Он меня изменил, - княжич несдержанно хохотнул, быстро облизнул губы. – Честно.
Он уложил Кристэль на самую подходящую для этого горизонтальную поверхность, удачно что это оказалась кровать, и побрел куда-то в темном дворце. Для отдыха ему оставалось не более нескольких часов, после которых необходимо привести себя в порядок и как можно раньше предстать пред светлые очи князя вседержителя.