Алек Эарлан, сколь долго бы он ни был вне того, что в Альянсе называется активной практикой, оставался некромантом сильным и опытным и мог это почувствовать ещё накануне. Вокруг было полно костей. Тихой смертью пахла и щедро была удобрена земля в саду, в котором прочищал дороги от лепёшек грязного подтаявшего снега лопатой конюх. Мужчина с проседью в густой чёрной бороде и кустистых хмурых бровях посматривал на гостя дома и его спутницу с каким-то лёгким подозрением, что-то себе под нос бормоча, а на его спину измотанно смотрела его госпожа с крыльца, уже раздавшая своей небольшой прислуге задания до обеда. Несколько мужчин уже продолжили свои предыдущие поиски, уйдя с рассветом, так что оставшиеся обитатели поместья были заняты рутиной, без которой жизнь здесь бы остановилась. Магией, помимо небольшого почти не развитого дара у самой хозяйки дома, никто не владел, а иначе бы они заметили заклинание некроманта, хотя что-то подозрительное и жуткое в поместье чувствовали уже несколько месяцев.
Заклинание же проявило любопытное. Слои старых костей мелких и крупных зверей, которые неизменно усеивают любое хорошее место для жизни (всё потому, что двуногие предпочитают зарывать своих вместе со странными ритуалами, а не оставляют где упали, вот чудаки-то?) были в порядке, но все в верхних слоях казались оплетёнными какой-то бледно-изумрудной, подобной дымке, энергией. Не заклинание: ни структуры, ни явного почерка владельца и брошенных связей, ни определённой цели. Тела просто казались странно сохранными, лежа в этой плодородной и полной червей земле. Одна белка, до заклинания лежавшая сокрытой на краю компостной ямы за углом, среди листьев и прочего мусора, даже тлеть не начала, хотя была мертва уже достаточно долгое время: мех на ней даже не начинал линять после зимы, когда все остальные твари уже рыжели боками и оставляли щепотки линялой шерсти на ветках.
И не только тела. Куст шиповника на краю перелеска – поместье с садом не имели оград кроме нужных для скота, полагаясь на естественные овраги и реки и спокойствие региона – стоял с квёлыми неопавшими листьями и лепестками, с одной стороны не слишком привлекающим внимание, а с другой выглядывавший из-под остатков наледи снега настолько ирреально, что бери и картины пиши. И весь в тумане несформированного магического следа. И тропинки, и обочины – везде, пусть и не в густой пелене.

Все следы вели в сад. Марек остановился, взвешивая все возможные варианты развития событий. Заклинание указало ему путь, но не принесло информации ни о природе магии, ни её характере, чтобы позволить некроманту определиться с областью работы. Что-то или кто-то был сильнее него в магическом плане или же природа использованной магии, которая действовала в области поместья, была ему незнакома. Или и то, и другое, что не менее вероятно. После трупов, прожжённых розой он начал понимать, что Зенвул пророс новым витком магии, напитавшись в период войны и изменившийся за годы после. Остебен, как и Альянс, ближе всего к источнику заразы. Эарлан прожил последние годы в Северных землях, где не имел возможности, к своему удовольствию, сталкиваться с последствиями вмешательства своего отца.
- Лис, - некромант окликнул девушку, когда она пошла вслед за хозяйкой поместья в дом. – Попроси у неё вещь дочери. Лучше всего ту, что она часто таскала с собой. Любимую игрушку, украшение или вещь. Что угодно, но не живое.
Алек не знал, когда ему точно понадобится материал для заклинания, но решил заготовить почву заранее. Просьба может вызвать у хозяйки много вопросов, а уговаривать её – лишняя трата времени. Пусть этим занимается девушка, пока он пытается выяснить, что творит бесчинства в поместье.
Чтобы это ни было, оно навело шороху в поместье. Исчезнувший ребёнок – одна из немногих проблем, с которой могут встретиться они с Алисией, пока дожидаются выполнения своей части уговора от Меллори. Придётся поработать, чтобы обезопасить себя и девушку. Алек предпочитал знать, с кем и чем имеет дело. Неизведанность его напрягала постоянной необходимостью ждать подвоха. Он не мог сказать, где Лис будет безопаснее: в этом поместье, рядом с хозяйкой, или за его пределами, где их в любой момент могут найти сторонники Магистра. Он чувствовал слабый виток магии, исходивший от хозяйки, но в нём не было ничего, что могло бы привлечь его внимание. Дремлющий неразвитый дар – пустяк на фоне того, что он чувствовал в саду.
Его никто не просил помогать и вмешиваться в поиски. Садовник одарил таким взглядом, за малым не плюнув ему под ноги, выказывая своё отношение к тёмному магу и ситуации в целом, что Алек не сомневался – его профессия легко вычисляется по морде лица. Взаимно. Игнорируя мужчину, Марек прошёл вглубь сада, присел на колено рядом с компостной ямой – как он любил свою работу, кто бы знал, – разворошил опавшие и наполовину сгнившие листья, открывая тело мёртвого животного. Найти белку – лучше, чем ребёнка, но вид находки не радовал. Он не знал, что может оставлять такой эффект, схожий с заморозкой времени. Некоторые заклинания школы мистицизма позволяли остановить время в определённом месте, но сроки были ограниченными, а само заклинание подвластно сильному и опытному магу.
Но это не оно.
Алек мог дождаться, когда Алисия выполнит часть своей работы и принесёт ему вещь девочки, чтобы использовать заклинание и ускорить ей поиски, но заклинание требовало большого количества сил от мага, а он понятия не имел, с чем столкнётся на другом конце путеводной нити. Потраченное время на выяснение может стоить девочке жизни, если она уже не мертва.
Перебирая в памяти все знакомые виды нежити и нечисти, Алек пытался вспомнить, что из них могло устроить подобное, но ничего не лезло в голову. Если это не что-то принципиально новое, порождённое Зенвулом и его отравленными окрестностями.
Попробуем иначе.
До этого он искал иголку в стоге сена, захватывая максимально большую область воздействия. Теперь собирался минимизировать её, сократив до одной цели. Свою находку в виде белки Алек оставил для эксперимента и применил заклинание конкретно на неё, чтобы высветить завязанный на ней магический след и куда он мог вывести. Что-то послужило ей смертью. Достаточно давно, чтобы след истончился, но, учитывая то, что эффект на ней всё ещё сохранялся, его должно быть достаточно, чтобы направить мага.

Обнаружение магии (60)
Остаток (452)

- Лис!
Алисия обернулась у двери и молча кивнула, услышав просьбу Марека. Кивнула и баронесса, принявшая просьбу некроманта как должное, и когда девушка прошла внутрь, без лишних промедлений повела её наверх, в комнату своего чада.
На женщину было больно смотреть. Привычно богатые наряды казались сейчас не к месту. Очевидно красивая в былые времена баронесса (если судить по портретам) сейчас была почти что уродлива. Синяки под глазами, которые не скроет даже косметика, общая утомлённость, впалые щёки. Волосы потеряли блеск, глаза тоже. Баронесса казалась старше своих лет. Впитавшиеся в кровь манеры – единственное, что осталось неизменным.
Пропажа дочери сильно подкосила Присциллу де Пан.
Комната Ренаты оказалась небольшой, но богато и со вкусом обставленной. Из окна открывался чудесный вид, на котором на секунду задержался взгляд зашедшей вслед за баронессой Алисии. Пахло свежестью, будто комнату только-только проветрили, но сквозь эту свежесть пробивался отталкивающе сладкий запах. Точно здесь когда-то умерла какая-то зверушка. Лис слегка подурнело, и впредь она старалась не дышать слишком глубоко.
Игрушек у маленькой Ренаты было действительно много, но проследив взглядом за рукой баронессы, создавалось впечатление, что они ей не особо интересны. Что госпожа де Пан в следствии и подтвердила.
«Может быть, позвать нянечку?»
Растерянный вид матери говорил о том, что она плохо знает, какую вещь можно предложить магу.
- Может быть, у неё есть какой-то любимый предмет? Подаренный отцом или кем-то дорогим? – спросила Лис, принимая украшения.
- Боюсь, ничего, что сравнилось бы с куклой или гребнями... - Присцилла немного развела руками. - Раз или два она делала куклу всадницей, но я не уверена, что это поможет. Рената всегда предпочитала дары природы для игры.
- Хорошо. Давайте попробуем гребни.
Пока они спускались вниз, Лис не выдержала и спросила:
- Простите… А давно в комнате Ренаты… такой сладковатый запах?
Присцилла промедлила с ответом, глядя в ступени, и, облизав губы, сказала:
- Иногда появляется. Мы стараемся поддерживать её комнату в чистоте, но она ребёнок и не понимает смерти. Найдёт мышонка – к себе несёт. Я пыталась объяснить ей, не наказывая, но толку было мало.
Лис удивлённо приподняла брови:
- Она приносила уже мёртвых мышат?
Присцилла грузно ступила на последнюю ступень и, опять сцепив руки, ответила:
- Именно их она и приносила лечить, миледи, – губы женщины сжались, вместе с мимическими морщинами, ставшими особенно явными, превращаясь в неприятную скобку, в глазах мелькнула сталь. – Поместье у нас тихое и понимающее, и я очень надеюсь, что вы не сплетница и не вынесете этот сор из избы.
- Что вы, конечно, нет! – по выражению лица хозяйка дома могла бы прочитать, что подобная мысль даже не пришла девушке в голову. – Простите, если я вас задела, - меж тем продолжила Лис. – Мне очень жаль.
Присцилла посмотрела Алисии в глаза и спустя миг молча кивнула.
Инцидент исчерпан.

- Простите, вы не видели моего мужа? – спросила Лис у мрачного на вид садовника. – Такой высокий темноволосый мужчина.
Садовник смерил девушку неприветливым взглядом, от которого той стало некомфортно, но она всё же улыбнулась ему и слегка приподняла брови, ожидая ответ. Алисия блуждала здесь уже минут пять и готова была начать громко звать Мара по имени. И плевать на правила хорошего тона, вот честное слово. К счастью, ей повстречался этот хмурый человек.
Мужчина долго смотрел на Вэлех и с явной неохотой всё же указал в нужном ей направлении.
- Спасибо, - кивнула Лис и устремилась вглубь сада.
Марека она нашла довольно быстро.
- Любимой игрушки не нашлось, Рената забрала её с собой, но есть гребни. Баронесса говорит, она часто их носила. Это… - взгляд Алисии упал на белку, и правая бровь вопросительно изогнулась. – Это чучело?
Может быть, одна из игрушек Ренаты?

Отредактировано Алисия (05-10-2017 17:10:10)

Поместье производило впечатление не более приятное, нежели дом господина Меллори в Теллине. Баронесса исчезла в сторону своих комнат, выглядывавших в белёсые окна алыми гардинами. Другие обитатели смотрели на пришельцев с лёгким подозрением как минимум, а уж когда в руках Марека ожила зомби-мышь и, принюхавшись отмершими рецепторами носа к воздуху – к висящей в нём хозяйской магии – понеслась по коридору и лестнице из дома, где-то внизу раздался звонкий вскрик. Что примечательно, не столько испуганный поначалу, сколько обрадованный. Но его источник – полноватая женщина, на вид примерно ровесница хозяйки, хотя с простолюдинками не знаешь точно, может старше или наоборот младше – стояла, держась одной рукой за сердце, а другой чуть не роняя опертую на бедро кадку с горкой отжатого белья.
– Это… это вы тут колдуете, господин Вэлех? – спросила она озабоченно, убирая ладонь с груди и перехватывая распахнутую заднюю дверь. – А я подумала, что Ната вернулась…
В открытой в хозяйственный двор дверь была видна менее живописная картина, чем в саду. Жилые дома и хозяйственные постройки кучковались на пригорке, а выше на камнях виднелись поросшие травой садки и полуразрушенные остовы, где дворы и дома не были разобраны на материалы. За новыми деревьями и кустарниками поднимался синие-зелёный елово-сосновый старый лес.

- Не уверен.
Марек не торопился с выводами. Он не имел на руках столько информации для анализа, чтобы говорить в теории о похищении или добровольном уходе девочки из дома. Что угодно могло стать причиной её исчезновения. Некоторые виды нежити качественно обрабатывали мозги и взрослых, и детей, заманивая тех в свои ловушки с вполне понятной целью – пожрать или использовать в качестве материала для порождения себе подобных тварей. Копать нужно глубже.
Попахивающее создание ожило в руках некроманта. Он был значительно опытнее Ренаты в воскрешениях и призывах, а быстролапое существо лучше, чем парящая в воздухе лента, но ужасно неудобное, когда приходится гнаться за ним, перепрыгивая через ступеньки. Алек не ожидал, что призванная мышь с такой прытью побежит из комнаты искать хозяйку, что ему придётся пытаться поспевать за ней. Он пытался придерживать заклинание, чтобы не упустить мышь из виду и не позволить ей попасть под ногу кому-то из прислуги и лишить его мизерного шанса отыскать девочку.
Радостный вскрик на фоне перепуганных мышью и осознанием, что мышь уже разлагается, но всё ещё жива, привлёк внимание некроманта к тучной даме. Нянька. Разговор с ней Алек оставил на Алисию, а сам поспешил за живым трупом, на прощание кинув девушке:
- Оставайся тут. Дальше я сам.
По многим причинам. Алисия не обладала необходимыми навыками ни в магии, ни в бое, чтобы идея брать её с собой в неизвестность имела какой-либо смысл и объяснение лучше «просто, чтоб было». Мечник из него был весьма посредственным, а против мага или нежити в большинстве случаев железка бесполезна. Эарлан на свой страх и риск следовал за мышью по тропе в лес, зная, что все самые хреновые истории начинались именно так. С прогулки в лес. В десяти из десяти случаев историю рассказывал сторонний наблюдатель, потому что герой рассказа почил смертью идиотов в том же самом лесу. Алек имел все шансы стать героем нового рассказа служанок поместья баронессы.
Заклинание действовало; оно вело его всё дальше от поместья и глубже в лес, где легко заблудиться мог взрослый, ребёнок – подавно. Алек оставлял зазубрины на деревьях и старался запомнить местность, чтобы найти дорогу обратно, когда заклинание перестанет действовать. Если ему повезёт вернуться обратно живым.
Живописная местность сменялась попеременно лесополосой и холмами. Мышь стремилась вперёд, Алек за ней. Поднявшись по каменистому холму, он обогнул бурелом и вышел на тропу. Удивительно, что в этом месте ещё что-то сохранилось. Идти по тропе было проще, несмотря на то, что ей давно никто не пользовался, как он понял. Мышь бежала впереди, по тропе выведя некроманта к заброшенной старой сторожке, и юркнула внутрь.
Алек помедлил на подходе, извлёк меч из ножен, прежде чем ступить на порог и войти внутрь, осматриваясь. Мышь никуда не бежала, а крутилась на месте, как потерянная, но следов девочки некромант не видел. Он чувствовал знакомую тёмную магию – следы некромантии, но уже не такие путанные и неумелые, как у Ренаты. Её след он успел изучить и запомнить, чтобы не спутать с новой находкой.
Почти весь свой магический запас Алек спустил на поисковое заклинание, которое не помогло ему найти девочку, но привело в место, где она, предположительно, находилась какое-то время. Оставшуюся ману он не стал тратить и решил пройтись по сторожке и её окрестностям, прислушиваясь к магическому следу. Тёмная магия всегда оставляет следы.

Он снова умчался, как и прежде оставляя Лис в безопасном, по его представлению, месте. И всё, конечно, понятно, только вот они не учли одну простую деталь: ушёл-то он один, а Алисия больше не обладала связывающим их каналом, и, если с некромантом, не дай Бог, что-нибудь случится, об этом не узнает никто. И Лис не сможет его найти. Но Марек знал, что не стоит заставлять свою женщину беспокоиться и что стоит вернуться как можно скорее и абсолютно целым и невредимым, ибо в противном случае, чьи-то уши (если только уши) будут чертовски сильно болеть.
Потерев висок, Алисия придала лицу сосредоточенное выражение, лишённое признаков беспокойства за некроманта. Вэлех в нём уверена. Пусть делает свою работу и возвращается к ней. С девочкой. И плевать, что сыск маленьких некромантиков – это не совсем его профиль.
«Целое село?»
Всё чудесатее и чудесатее. И если бы разговор шёл об обычном ребёнке, информация воспринялась бы совершенно иначе. Мало ли каких друзей себе выдумывают дети, особенно если рядом нет сверстников. К тому же няня могла и приукрасить, но...
- Кукла, которую они сделали вместе с баронессой? – уточнила Лис на всякий случай.
– А? Да, да, она! Баронесса сама учит дочь письму и положенным даме наукам и ремёслам. Кукла – такая девочка в плаще. Кажется, у хозяйки с ней связана какая-то история, но я не знаю точно, моя семья из герцогства Весвольд… – женщина на миг закусила щеку, точно коря себя за говорливость, и глянула в небелёный деревянный потолок, прежде чем заторопиться в противоположную от пахнущей обедом кухни комнату. – Простите великодушно, мне нужно развесить вещи, пока в доме топят до жара…
- Да, конечно…

После разговора с няней Ренаты кое-что встало на свои места, с другой стороны, появилось ещё больше вопросов. Если верить Алеку, девочка не умеет контролировать свою силу, а потому, наверное, вполне была способна оживить свою любимую куклу. Но если это действительно так, то в тело Золи должны были призвать какую-то сущность. И вот тут главный вопрос: кого призвала девочка?
Тревожно засосало под ложечкой. Марек… Лишь бы с ним всё было в порядке…
Смутно беспокоили последние слова няни - обмолвка о её родном герцогстве, - но причину беспокойства Алисия пока не понимала, списывая всё на общую взвинченность и возбуждённость.
На втором этаже девушка встретила служанку, от которой узнала, что баронессе нездоровится и сейчас она прилегла отдохнуть. Ничего удивительного, - решила Лис, мысленно посочувствовав несчастной женщине.
- Такая трагедия… - вздохнула Вэлех, имея ввиду, конечно, пропажу ребёнка. – Надеюсь, Золи всё же сможет вывести Ренату домой.

Всё, что нужно было делать Алисии, это сидеть и ждать, когда вернётся Алек. И не надо ни с кем разговаривать, не надо ничего ни у кого узнавать. Высказала участие к баронессе и молодец, всё, не лезь больше никуда. Но Лис не могла просто сидеть и ждать, ждать в неизвестности, где её мужчина, когда он вернётся и, главное, в каком состоянии он вернётся. Эарлан обладал одним очень плохим качеством – он практически не думал о себе, а потому вполне мог ввязаться во что-нибудь опасное. И оставшаяся в доме Лис почти жалела о том, что заставила его разорвать их связь, сделав её человеком. Сейчас тот канал, что в былые времена доставлял такие неудобства, пригодился бы как никогда.
Начинающий детектив Алисия Вэлех, чья слишком живая натура не могла остаться в стороне от происходящих событий, натурально попала пальцем в небо. То есть, подобной реакции со стороны старой служанки вполне следовало ожидать, и всё же получилось даже лучше, чем девушка предполагала. Особой информации от старушки Лис не получила, но долго провожала её взглядом, пока обеспокоенная женщина не скрылась из виду.
Политику сокрытия понять можно, как и то, что непрошенным помощникам не очень-то спешили помогать, ведь неизвестно кто эти люди и чего от них можно ожидать. И всё же Лис полагала, что информация о Золи, которая подтвердилась только что, была бы весьма полезна Мареку - одним неприятным сюрпризом могло бы стать меньше. Только где искать некроманта…
Решая, что делать дальше, Лис, стараясь издавать как меньше шума, подошла к покоям баронессы, но заглянув в приоткрытую дверь, обнаружила, что та действительно решила прилечь, как и сказала служанка. Не став тревожить бедную женщину, Лис развернулась и остановилась взглядом на другой комнате, дверь в которую была распахнута. Не заметив никого, девушка прошла внутрь, внимательно огляделась. Видимо, это была комната Меллори, большая похожая на кабинет, чем на жилое помещение. Пытливому взору не за что было зацепиться, и Лис подошла к окну.
Из окна открывался весьма… печальный вид. Вероятно, некогда это поместье процветало, сейчас же – пришло в упадок. Было ли это связано с пробудившимся даром Ренаты или девочка здесь не при чём, не ясно. Взгляд Лис привлекли обитатели поместья, слуги, стоявшие у скотного двора и что-то активно обсуждавшие. Не стоило быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем вызвано это собрание, особенно когда среди присутствующих Алисия распознала ту самую престарелую служанку, сбежавшую от неё при упоминании о Золе. Люди косились на дом и пытались прийти к какому-то соглашению. А, может быть, и не пытались, но Лис тут же вышла из комнаты и быстрым шагом вернулась к лестнице, спустилась вниз. Если они что-то знают, то расскажут ей. Обязаны рассказать.
Вэлех стремительно направлялась к не успевшим ещё разбежаться слугам, и на лице девушки была полная решимость.
- Я знаю, что вы что-то скрываете, - жёстко начала Лис, пронзительно глядя на этих людей. – Могу понять, почему, но сейчас вы оказываете ребёнку медвежью услугу. Я знаю, что у девочки проснулся дар, знаю про куклу. Неужели сохранение семейной тайны важнее жизни Ренаты? Если вы знаете то, что может нам помочь её найти, скажите. Потому что с каждым новым днём шанс того, что Ренату вернут живой и невредимой, становится всё меньше!
Лис пробрало праведное негодование. Все эти заскоки аристократии были ей чужды. Никакая тайна не стоит того, чтобы рисковать жизнью собственного чада, в это она верила безоговорочно.

Отредактировано Алисия (10-10-2017 14:19:50)

В Альянсе про живущих вне родного края и всё время находящих себе какую-то миссию пантендорцев шутили: хлопотуны. И теперь, видя, как настырно лезет не в свои дела, стараясь сделать правильное дело Алисия, пусть уже не та Алисия, можно было с уверенностью сказать – это что-то впитываемое с молоком матери и садящееся в сам костный мозг.
Реакция обывателей на слова чужачки была противоречивой: один был хмур и выглядел враждебно, воздух из раздувающихся ноздрей похожего на картофелину носа разве что паром не обдавал, другая – виновато-рассеянная. Они не посмели шептаться при жене мага – некроманта, не меньше! Но и история, которую хранили обрывками, не желала покидать глотки после многих лет молчания. Девушки, по обе руки стоявшие от пристыженной кормилицы, что держалась бочком-бочком и позади, открывали рты немо, точно рыбы, но вымолвить ничего не могли. Седая служанка выдохнула:
– А, ступайте, дети. И ты, Дана…
– Вали с глаз моих, пока я тя лопатой по лбу не отметил! – рыкнул мужчина, за что получил выразительный взгляд. Но служанка почти мягко и невозмутимо покрыла угрозу гласом разума:
– Мы-т поболе вашего знаем. Потом скажу.
Те неуверенно разошлись. Бородач с воткнутой в землю, точно меч в поверженного врага, лопатой, проворчал "сплетня" и теперь глядел через плечо на массив покинутых остовов жилищ и хмурого весеннего леса, точно избегая смотреть и слышать неудобный рассказ.
– Была, госпожа, лет с тридцать назад, в этой деревне девушка, Золька. Я тогда только замуж за этого хмурня мрачнаго вышла, ребёнка ждала. Никогда на девочку даж не смотрела. Мать ейная была травницей, в глуши поселилась нашей оттого, что говорили ведьма, а в лихорадке сгорела как это быват с любой другой женой.
Пожилая женщина смотрела в сторону Алисии, но как-то поверх плеча, да и не на неубранную с осени листву и грязь двора, где квохтали куры, а тоже сквозь, сквозь время и пространство. Обычная история на сухом разбухшем языке у неё, несмотря на смешные для умеющего читать и писать горожанина просторечные обороты, отдавала горечью.
– Отец иль не отец, кто с внебрачными знает, а взял себе девочку малюткой выхаживать наш вдовый лесничий, у него одного детей во дворе не было и боле не ждалось. Ну и как мужик учил Золю-то своим ремёслам, а не хозяйству. Хорошо учил, сказать надоть.
– К делу, баба, не забывай ближе.
– Ох, ладно. Баронесса-то наша ныншая тогда была годков тринадцати-четырнадцати, на несколько лет младше Золи, а больше юных того же возраста, не младше, чтобы учёной дочери скушно не было, у нас не было. Вот они и задружились, когда малые были, особливо когда отец госпожи вдали от дома погиб и та баронесса осталась одна, вся в заботах…
Женщина замялась. Рассказ прервался, как это бывает обычно, когда детали, нужные или нет, заканчиваются, а моста до соли событий даже в планах не наведено. Полные воды глаза вынырнули из картин былого и посмотрели на мужчину рядом, а тот, несмотря на иллюзию безучастия точно почувствовав, покачал головой и, спустя тяжёлую душную паузу, молвил:
– Не с того говорит женщина. Да, любила да дружила наша баронеска с Золей, больше, чем могла бы заботиться за родной сестрой, за ней покой теряла, но дело было не в этом, всегда думалося мне. Я эту историю от дяди слышал, хоть она у нас уж тогда была лишь шёпотом и к ночи детей припугнуть, шоб не озорничали. Лет сот-пядсат от нашего этот надел получил Гаспар Пантар, славный рыцарь. А лета тогда были неспокойные. Поддерживая нонешних королёв, схлопотал он на себя от узурпаторовой ведьмы порчу. Стариться стал, от сердца самого, что гора наша здешняя, холодеть, оно после окончания борьбы за пару лет сделалось заметно. Нашли господину тогда мага, хотя не очень-то доверяли, и тот будто бы снял чары. Поздоровел наш барон. Год живёт, не стареет, десять, двадцать, и так аж полвека – ему ничего. Только дети и внуки у него гибнут странно, на родине или в чужбине: этот не дожил до сорока, во сне умер, тот на турнире об деревянное копьё угробился и детей не прижил. А старику всё одно, цветёт и разве што не пахнет. Как уже не только свои, но и клир да Инквизиция с родовитыми соседьями что заподозревать стали, он запропадать стал, не откликаться на призывы, не встречать гостей. Один раз уехал в сторону клятой горы и не вернулся вовсе. Долго его искали, много лет, да всё одно: нету, один пурпурный плащ где-то на скалах нашли и издали думали, что кровь. Магией искали, собаками искали: всё на гору и место, где был плащ, кажет. А семья барона тем временьем продолжала мереть да мереть, ни один до старости не дожил, кроме жён, разве что. Колдуны разные брались и говорили, что, де, всё, родовое проклятье, но на котором колене спадёт оно или как прервётся – не знаем. Будто тянул наш бессмертный барон сил со всего своего рода, да чем дальше – тем лютее тянул, де крови его становилось меньше, потому жертва его питала хуже, и потомков редело. Лет сорок аль полста назад видели последний раз в шахте цого вурдалака, оттого и прекратили там работать все, мы и беднеть тогда стали, а люди – ближе к дороге селиться перебираться.
Тут встрепенулась и перебила мужа служанка, ёжась и кутаясь в платок не то от гуляющего ветра, не то от мыслей:
– Это вот про Пурпурного человека, госпожа, часть. А на баронесске и Зольке такая история случилась, что матерь ейная давно с отцом искали решение после шахт нашенских, а как девочка, дочка единственная, начала болеть и угасать, призвала из Альянса мага тёмного, проклятье обмануть. Без Золькиного согласия, говорил маг, ничего не выйдет, да оно и было получено. А ей шо, казала дурёха лесная – бесприданница, детей не хочет, чудовищ лупить с детства из лука мечтала, аж чуть в Инквизицию не побежала вписываться. Так и порешили, что тело своё простяцкое отдаёт Золя своей единственной подружке Циле, сама становится баронской дочкой, да живёт, как получится. Зарезали по весне девочек выше по склону, от сторожки, дома Золиного, на закат, на собранном магом для защиты кругу камней, и обменяли телами. Золя, которая стала Присциллой, тогда и полгода не прожила. Похоронили её пепел где-то там же, а баронесса наша в теле Золеньки жила да живёт…
Тут садовник громко всхрапнул да сплюнул, кидая лопату оземь, так, что немного чёрной земли как снаряд из катапульты в воздух брызнуло по нему и женщинам.
– То ж разве жизнь: узнали про нашу баронессу нонешнюю скоро, и никто лет двадцать в жёны до чужака брать не желал даж, хорошо не сожгли от греха подальше по протекции прошлой королевы – госпожа там фрейлиной, как оправилась, по юности ходила. Теперь опять хворая, как тогда, да ребёнка у ней в мире мёртвых больше, чем с живыми, живёт. Эт шо, жизнь разве? А то, что Золька, если вы не брешете, по лесам бродить – значитса и Пурпурный тоже где, а?

Легконогая и почти что невесомая тень, едва хлопая по ветру плащом за спиной, неслась сквозь леса, как заяц несётся от волка. Или нет. Потому что Золя могла бы сбежать, если бы хотела, но её цель была другая. Под её ногами, и ногами её преследователя, густели старые следы, как густеет неперегнивший лесной ковёр в Лунных землях и прочих проклятых местах. О да, здесь еловая и лиственная падь тоже лежала слоями, едва-едва превращаясь в грязь, а деревья просвечивали серебристым хмурым небом больше не только оттого, что ещё не начали зацветать.
Наконец, чахнущий лес сменился небольшой поляной на округлой макушке холма. Тёмнозелёная с жёлто-бурыми остриями, колючая, что ножи, трава клочками торчала меж палых листьев и хмурых камней, а посреди трёх-пяти – на первый взгляд и с видом сбоку было сложно уловить узор – кругов больших и малых, лежачих и стоячих, монолитных и приточных камней виднелся разломанный натрое не то ударом молнии, не то гигантской секирой, очень чистыми и острыми кусками, каменный стол.
Девицы, за которой бежал некромант, нигде не было видно, зато мышь лежала здесь же, у края кругов, чуть дымящаяся и бездвижная.
Огня нигде не было, зато магии вокруг и без всяких заклинаний можно было ложками черпать: знакомой, незнакомой, похожей и на Ренату, и на то, во что перетекал её след в сторожке, и на что-то ещё. Конечно, магического зрения не хватало, но интуиция настырно твердила не тянуть руки дальше белки, если они были дороги. Место было надёжно защищено не только кругами, в которых, если порыться и приглядеться к узорам земли, магия оставила такой след, что в бороздах годами ни одной травинки не проросло. Его охраняли.

Отредактировано Изувер (17-10-2017 13:35:15)

Все секреты становятся тайной, а тайна превращается в зло. В этом истина любого секрета.
Алексей Пехов. Пересмешник
Алисия хотела узнать, что скрывали слуги, и она узнала. И чем дольше говорили старые супруги, тем очевидней становилось поведение баронессы, которая, казалось бы, была более всех остальных заинтересована в счастливом завершении истории, но упорно не давала никакой действительно полезной информации. С одной стороны, это было ужасно глупо, но с другой, - вполне себе объяснимо. Алисия не могла сказать, как поступила бы на месте несчастной женщины, прожившую жизнь… вот так.
История про Пурпурного человека была похожа на легенду, которой место в книгах, а не в реальной жизни, да только мало ли каких проклятий на свете не бывает. Не ей, бывшей эниде об этом говорить, да только как отделить семена от плевел? Что из этой истории, обросшей за столько лет невиданными подробностями, действительно правда? Рыцарь-вурдалак, тянущий силы из своих потомков? Девочки, обменявшиеся телами?
Комки земли заставили Алисию отступить назад и инстинктивно прикрыть лицо, но замечание по этому поводу Лис не сделала. Даже не подумала. Душой с новой силой завладело беспокойство.
Предположим, история с Золей – правда, и баронесса сейчас ходит в чужом теле, но как девочка смогла призвать душу бывшей мамкиной подруги в тело куклы? И что стало с душой за всё это время? Тридцать лет – немалый срок, что если…
Не к месту вспомнилась Айрин и тьма в её глазах. Лис качнула головой.
- Может, и Пурпурный… - задумчиво протянула она, хмурясь. – Где, говорите, прах Золи похоронен?
- А там, - мужик повернулся в сторону поднимающегося по холмам леса, в ту самую сторону, где исчез с мёртвой мышью некромант с полчаса назад. - До сторожки её отца ежли прямо пойдёте дойдёте, а от неё уже проще повернуть на запад и на каждые три шага прямо один вправо. Средь камней на лысом холме лежит Золя, только туда никто зайти не может, кроме баронессы, оно видно там колдовством так заведено, шоб Пурпурный не шастал.
- Зачем Пурпурному мёртвые? - удивилась Лис.
- А Фойрр его, милсдарыня, знает, как энта ворожба работает! То ж ваш муж некромант, а мы заклинанев не умеем.
- Да, конечно…
Лис посмотрела в указанную ранее сторону, где должна была находиться сторожка лесничего, решая, как поступить дальше. Если Золи действительна та Золи, о которой они думают, то она вполне могла увести девочку к себе на могилу. К тому же это бы объяснило, почему ребёнка не могут найти – место запечатано от стороннего вмешательства. Что сделает Марек, когда наткнётся на барьер? Ответ очевиден – попытается его снять. Но некромант потратил довольно много сил, сможет ли он проникнуть внутрь?
- Спасибо, - поблагодарила она по привычке и, машинально улыбнувшись, направилась обратно в дом.

Дверь в спальню баронессы была всё так же приоткрыта. На мгновение Лис замерла с занесённым кулаком, но в следующий момент уже решительно стучала по дереву.
- Госпожа де Пан, - громко позвала она женщину, проходя в комнату. – Простите, что беспокою вас, но нам необходимо поговорить.
Она дождалась, когда женщина отреагирует на неё, и продолжила:
- Думаю, мы все уже поняли, что ваш муж привёз нас сюда не просто так. Мой супруг обладает… даром, способным найти вашу девочку. Только он не знает, куда этот дар может его завести, - Алисия говорила медленно, пристально глядя в глаза Присциллы. – Золя – не просто кукла, ведь так? Вы не думали, что поиски не дали результатов, потому что она завела вашу дочь на территорию, на которую не может пройти никто, кроме наследников барона Пантара?
Баронесса наверняка об этом думала, но почему не решила сама это проверить?
- Если это действительно так, Марек найдёт это место, а найдя попытается обойти защиту. Я не знаю, сколько времени у него на это уйдёт. Если вы ещё не ходили туда, самое время это сделать, ведь дорога каждая минута.

Отредактировано Алисия (26-10-2017 15:09:03)

Рената не отвечала. Ладно. Хорошо. Из него херовый отец и старший брат, потому что уговаривать и добуживаться девочку он не стал. Алек отлично распознавал силу других магов. Тот, кто наложил здесь барьер, был намного сильнее него. С ним у некроманта не было ни малейшего желания пересекаться. Он пришёл за девочкой и собирался её забрать, поэтому полез сам руками в расщелину, чтобы достать девочку и встретил незнакомку не в самой благородной позе, на которую мог располагать – с рукой в расщелине, коленом на столе и задницей к солнцу.
- Ты бы ещё часа два не появлялась, я бы всё здесь высосал, - Эарлан хмыкнул себе под нос, выпрямляясь. Девочку он попытается достать потом, сначала странная девушка, которая соизволила показаться ему во второй раз. Осмелела? – Я смогу помочь, если ты расскажешь, зачем здесь барьер и кто такой Пурпуряш.
И что сама собой представляешь – тоже.
– Барьер от Пурпурного, – деревенская простота: девка сложила на груди руки накрест и принялась рассказывать некроманту как нерадивому ребёнку объясняют, что огонь горячий. – Вообще, мы его Пурпурный человек зовём, потому что когда появляется как живой был – в пурпурном плаще ходит, у людей силы отнимает, шахты местные все загубил. Холм его раньше с толку сбивал и истощал, я тут спала, все знала: ходил, слонялся, как слепой. А потом на зов Наты, вместе со мною, выполз. Я поначалу её мимо его путей уводила, но раз сел на хвост – делать неча, привела сюда. Сидим теперь, кукуем – местные ходят мимо, меня не видят, а она замёрзла, спит, слушает, где там вой его.
Не видят?
Алек ругнулся себе под нос. Грязно. Иметь дело с призраками и старыми проклятиями рода – неблагодарное дело.
- Зачем ему девочка?
– А я знаю? – пожала плечами охотница, излишне резко и как-то зло. – Скучает он, барон наш проклятый. Он и меня донимать начал, да ещё так извиняясь постоянно. Я быстро померла тогда, не жалею.
Быстро помирающие не бродят по лесам и не укрывают шестилетних детей за барьерами.
Разговор обещал быть долгим, потому что у Алека накопилось много вопросов к самой немёртвой, чертовщине, которая здесь происходила, и что представлял собой названный странный дед. Он думал достать девочку и уйти вместе с ней, а по дороге задавать свои вопросы, но сомневался, что поступит правильно, вытянув ребёнка из-за барьера. Ему не нравилась идея оставаться здесь или оставлять ребёнка, но другой выход пока не нашёлся. Пристроив задницу на столе, чтобы девочка и девушка были у него на виду, он продолжил:
- Что за проклятье? Кто наложил. Зачем. Что оно собой представляет, - много-много вопросов, а он половины из них не озвучил. Ещё меньше могла ему рассказать немёртвая особа, к сущности которой у него тоже были вопросы, но о них потом.
Девушка только покачала головой:
– Понятия не имею, это было давно, куда раньше, чем здесь эти камни сложили. Спросите у Циллы. Не знаю, какой нынче год, но раз девочка есть – она жива и выросла. О!
Золя замерла на миг, глядя на свою стремительно теряющую непрозрачность руку, засмеялась странно, и исчезла. Опять. Некромант остался со своими не-ответами один.
За единство, безопасность и справедливость. Охрененно.
Присел на камушке, чтобы посмотреть, как красна девица с золотой косой исчезнет. Он ни хрена не узнал из того, что хотел. Новые знания были малоинформативными, поэтому Алек пребывал в высшей степени негодования, думая, что ему со всем этим делать. Девочка жива, спала или делала вид – не суть важно. Он видел, как расходятся её рёбра от дыхания, но здесь не место для ребёнка. Два дня, насколько  он помнил, её не было дома. Вряд ли её кто-то кормил. Камень холодный, а она там лежит, закутанная явно не в меха и толстую тёплую кожу. Не проклятия и простигосподи Пурпурян её убьют, так, заболев, тут и сдохнет.
Алек мог попытаться призвать духа этого места, но рисковать понапрасну не хотел. Магический запас скуден до безобразия – этого не хватит, чтобы усмирить духа. Чтобы его усмирить, надо вообще знать, с чем иметь дело, а призрачная незнакомка куртуазно послала его на хер – то есть к хозяйке поместья и матери Ренаты.
Обожаю людей. Помоги нам, но мы ни хера тебе не расскажем, пока ты не начнёшь копать сам.
Оставлять девочку здесь опасно. Пока Алек своими руками не похерил защиту, высосав из неё немного маны для себя, она могла бы дальше оставаться здесь, но теперь он порушил защиту. Он сам смог пройти, сможет кто-то другой, если смекнёт, что что-то изменилось.
Знать бы ещё, от чего её защищать.
Терзаясь в мыслях плана: «бля, что делать», Эарлан посмотрел на девочку. Сидеть здесь и сторожить её дальше можно, но не хотелось. Сходить домой за вещами, притащить ей еду и куковать рядом дальше, пока не явится дедок или не вернётся таинственная женщина-загадка – вариант, но не тот. Орать на весь лес и звать Алисию, уповая на то, что девушка прибежит на помощь с хозяйкой поместья в одной руке и куском хлеба с маслом в другой? Весть ей послать, а как она без магии его найдёт?
Прикинув все варианты, Алек снова полез доставать ребёнка.
- Пошли. Отведу тебя к маме. Хочешь покажу магию? Раз и будешь дома.
А дядя будет плеваться кровью на радость тёте Алисии, потому что магический запас полностью не осилит портал на двоих.

Девочка лишь послушно протянула руки навстречу первому живому, при этом удобно пахнущему чем-то потусторонним и связанным со смертью, человеку за несколько дней.
Неловкая рокировка удалась. Дважды. Дважды очень нелепо в результате. Стоило Алисии под недоумевающими взглядами обывателей скрыться под линялой сенью холмистого леса, из телепорта в обеденный зал на первом этаже выпал некромант с девочкой, а испуганная и задыхающаяся, точно бежала час без остановки, лёжа на собственной кровати, баронесса неосознанно побежала туда и посвистала всех женщин помогать. Сонную и вялую Ренату вытащили из рук Марека Вэлеха, а того, тоже накрыв тёплым и снабдив всем, что имело хоть немного магической эффективности из лекарств, переложили на лавку. Вскоре над ним склонялась постаревшая копия девчонки, призрака с холма.
– Мы бесконечно вам обязаны, господин Вэлех, – произнёс всё тот же, только не звонкий и севший с годами, вибрирующий в живом теле голос.
Где-то в соседнем помещении что-то возбуждённо рассказывал, попискивая неверным голосом и громко влажно кашляя, ребёнок.
– Ваша жена уже собиралась идти по вашим следам. Мы должны были собрать людей и выдвинуться вместе, но… она не дождалась меня, – это звучало очень плохо.
Где-то то хлопнула дверь и зазвучало много мужских голосов наперебой. Баронесса подняла голову, прислушиваясь, и сказала:
– Я сейчас, – и удалилась в помещения, зябко кутаясь в шаль.
Мужчины были недовольны, хоть через сдавленный матерок и благодарили Творца. Им предстояло снова прочёсывать лес вверх в предгорья, правда искали теперь взрослую женщину без особых чудес.

Лес был мертвенно тих и от ранних по весне и хмурости дня сумерек, что захватывали его, чуть время минуло за третий час дня, мрачен. Алисию окружали чёрные, серые и ржавые безликие стволы и жухлый ковёр палых листьев. Эхо даже не смело гулять, заглушаемое гулким сквозняком. Женский голос в нём тонул, как в топи без следа, раз плеснув и пробежав пару круглв, тонет галька. Поверх него наслаивалась туго скрученная тишина, а если ещё прислушаться…
“Х-х-ха-а-а”, – как оглушительный не то вздох, не то стон катилось волной вместе с ветром. И ещё раз: “х-ха-а-а”. Нечто приближалось к женщине с северо-запада, следуя по знакомым следам вдоль тропы назад, слепое, страшное, похожее на мазок чего-то мутно-серо-чёрного с призвуком красного иль фиолетового, развеянный почти до незримости в ветре. Бегущий смерчь остановился пряма перед Алисией и точно причувствовался к ней. Более чуткие или помеченные проклятьем Пурпурного люди различили бы пергаментно-прозрачную кожу поверх обострившихся черт, высокий, пусть и истощавший до гротескности стан, знаменитый плащ, цепляющийся на фибулах за обветшавшие оплечья на костлявых плечах. На плаще, грязные и выцветшие от дождей, пылей и ветров, всё так же были вышиты жёлтый с золотистым скальный лев и медная роза в его ощерившейся пасти. Проклятый, почти материальный, тронул живую своей тонкой, больше похожей на когти рвущего в клочья вымпелы и флаги ветра, чем некогда абсолютно плотную человеческую руку, кистью, и через неё прошёл убийственный разряд одиночества, тоски, неприкаянности и тьмы.
Не найдя, чего искал, призрачный барон полетел чёрным ветром дальше.

Сколько бы она ни звала его, некромант не отзывался, и Лис в отчаянии запустила руки себе в волосы, лихорадочно соображая, что ей делать.
«Куда же ты мог пойти?»
Впрочем, ответ напрашивался сам собой – Марек нашёл барьер и прошёл сквозь него. Или по крайней мере постарался. И если не прошёл, то куда он направился дальше?
«Думай, Лис, думай!»
Глупости. Наткнувшись на препятствие Мар его преодолеет, значит он где-то там, и девушка не сможет его обнаружить, если только мужчина не вздумает снять все защитные заклинания.
- Мар! Если ты меня слышишь! Не вздумай снимать защитный барьер!
Но крик её потонул в тишине леса. Враждебной тишине.
По коже побежали мурашки.
Насколько опасен Пурпурный рыцарь для окружающих? Лис не знала. Оставалось только надеяться, что Марек цел и невредим.
Лес был мрачной колыбелью неовеществлённых кошмаров, и Вэлех хотелось уйти отсюда как можно скорее. Собственное бессилие терзало душу наравне с жуткими призраками, навеянными воображением. От каждого шороха Лис нервно дёргалась, напряжённо всматриваясь и вслушиваясь в окружающую тишину.
В какой-то момент она уловила звук, от которого всё её существо точно оледенело. Никогда прежде Алисии не доводилось слышать столь нечеловеческого вздоха. Или, может быть, стона? Этот звук нарастал, точно нечто или некто приближался к ней, а у девушки не было сил сорваться с места, убежать. Ноги точно приросли к мёрзлой земле, а в горле встал ком. Глаза широко раскрылись, когда чужачка увидела, ЧТО к ней приближается. И самое время закричать, но крик умер где-то внутри, так и не прорезавшись. Пришло осознание, что если это существо захочет её, ей не сбежать. Поздно. И лес вокруг как будто шептал на ухо: «а тебя ведь предупреждали. Тебя здесь не ждали. Тебе здесь не рады».
Оставалось надеяться, что Пантар её не заметит, но… Он остановился, приобретая более отчётливые очертания. Некоторое время стоял, точно принюхиваясь, как слепая ищейка, а Лис стояла, не смея дышать. В голове даже не мыслью, а отзвуком лишь одна просьба – уйди. Не трогай, развейся, растворись. Страшный кошмар, хотя Лис никогда не было чересчур впечатлительной особой.
Как бы там ни было, но её молитвы не были услышаны. Пурпурный рыцарь потянулся к ней подобием руки, и Алисия инстинктивно попыталась избежать прикосновения, но из этого ничего не вышло. Мощная волна чужого отчаяния накрыла девушку с головой, и впору было захлебнуться, но спасение пришло где-то на интуитивном уровне. Не сопротивляясь чужому присутствию, Лис почти играючи смогла отделить своё сознание от сознания Пантара, если это, конечно, можно было назвать сознанием. Лисса с лёгким удивлением обнаружила, что воспринимает малейшие колебания его души, точно она вновь была энидой, связанной со своим создателем. Почти забытое чувство. И как молния понимание – проклятый воин не желал зла. Никому.
Отзвуком в ушах женский голос – не разобрать; чувство невыносимой муки, потери. И все прежние смерти – не то, что казалось ранее. Поиск, жажда. Не всё можно сразу обличить в слова. И когда призрак исчезает из её сознания, оставаясь лишь тяжёлым душным чувством, не дающим дышать, Лис, покачнувшись, опирается о ближайшее дерево, прислоняется лицом к стволу.
Дрожь. По щекам текут слёзы, которых девушка не замечает. Ей нужно время прийти в себя.

- Я немного перестарался с магическими фокусами, поэтому, чтобы не радовать вас содержанием желудка, от угощения откажусь, - Марек поднялся, сел.
Счастливая мать выглядела странно. У его матери в последние годы жизни при постоянном контакте с тёмной магией, которая высасывала из неё жизнь и неизменно убивала, наблюдалось больше эмоций и чувств по отношению к детям. Он вернул Ренату домой, вручил её матери живой, но радость хозяйки дома тускнее, чем у него.
Где она витает?
Без слёз радости, без лепетания и сюсюкания ребёнка, без поддакивания каждому её слову в нелепом детском рассказе. Он мог понять, почему мать не торопится отпускать от себя ребёнка, которого не видела несколько дней и могла с ноющим сердцем считать мёртвым, но Ренату не довели до ума и не уделили должного внимания её состоянию. Это даже Марек заметил при всей своей безучастности и пофигистичности по отношению к другим людям. Он выполнил свою часть сделки и мог расслабиться, но история выглядела недосказанной.
- Рассказывайте всё, что знаете, о барьере в лесу.
Все служанки, которые могли послужить для него магическими донорами, как почувствовали исходящую от него угрозу, - держались на расстоянии. В своём нынешнем состоянии, некромант не мог гоняться за ними, чтобы отправиться на поиски Алисии, пока она сама не нашла себе приключения. Он просил её оставаться в поместье и не покидать его, но когда эта девушка его слушалась? Он должен был это предвидеть. Что-то или кто-то вытянул её из дома и заставил отправиться на его поиски. Что такого узнала Алисия, что посчитала нужным предупредить его, рискуя собой?
Алек пытался сопоставить все факты, которые раскопал сам или услышал от дивной подруги Ренаты, но ответы могла дать хозяйка дома, если захочет поделиться секретами своего дома и рода, когда уже получила девочку. Его предупредили, что нельзя трогать барьер, но не объяснили, кто и для чего его создал и какие могут быть последствия, если его нарушить. Он мог влить часть своей магии, компенсируя ту, что отнял, но барьеры не вечны и не решают проблему.
- У вас по территории поместья ходят две неупокоенные души.
Одна периодами становилась осязаемой. Со второй Алек не сталкивался, но по рассказам предположил, что они как-то взаимосвязаны. Он - не единственный некромант, который бывал здесь, но проблема всё ещё не решена. За работу брался слабый некромант, который не разбирался в причинах, или здесь зарыта такая собака, что сам Эарлан подавится?
Я хочу спокойно дождаться бумаг и с Алисией отбыть в Андерил без приключений.
- Золя говорила о проклятии.

Сколько она так простояла, сказать было трудно. Может быть всего несколько минут, а может быть и все полчаса. Чёрный пёс вторгся в её пространство, отгоняя призраки чужого присутствия. Такой живой. Такой тёплый. И Лис невольно улыбается сквозь слёзы, едва не падая, когда мохнатые лапы опускаются на плечи.
Всё будет хорошо. Всё обязательно будет в хорошо.
Тут же долетают голоса посланных за нею слуг, но сил на то, чтобы порадоваться за Марека и Ренату нет, лишь тусклый отблеск, обозначающий облегчение. Девушка прикрывает глаза и долго выдыхает, пытаясь сдержать слёзы. «Вы в порядке?» Нет, она не в порядке. Но вместо того, чтобы ответить честно, слабо кивает. Губы предательски дрогнули, заставляя Алисию напрячь последние силы. Впрочем, силы появляются, стоит только прикоснуться губами к той дикой жиже, которую подсовывают ей люди. Вэлех невольно скривилась, но пить-то надо. И она пьёт. Сквозь «не могу» и «не хочу». Первак растекается по горлу, падает в желудок, и как бы ни был мерзок он на вкус, дрожь почти сразу исчезает. Лисса может вдохнуть свободно – это уже не мало.
Ей помогают добраться до дома баронессы – сил преодолеть весь путь самостоятельно у Алисии нет. И когда она перешагивает порог, их уже встречают. Кухарка, прочие слуги и баронесса. Увидев последнюю, Вэлех улыбнулась и слегка поклонилась.
- Слышала, Ренату благополучно вернули. Я очень рада, - в уставшем чуть глухом голосе слышится искренность. Глаза проходят по лицам, но среди встречающих нет Марека. – Простите, я хотела бы… - и умолкает, не договорив. Окончание фразы висит в воздухе – не поймёт только глупый.
И вот она у комнаты. Осторожно открывает дверь и, шагнув внутрь, так же осторожно её закрывает. Покрасневшими от слёз глазами она смотрит на некроманта и отстранённо думает, что выглядит, наверное, не многим лучше него. Но он жив – это главное.
От внимательного взгляда не ускользает насколько истощён некромант – за столько лет проведённых бок о бок её уже не обмануть, но вместо того, чтобы отчитать его, Лис просто подходит и крепко, насколько могло позволить ей её собственное состояние, обнимает мужчину, уткнувшись носом ему в плечо.
- Я видела Пантара, - через некоторое время тихо говорит она и вновь затихает, пытаясь обличить свои знания в слова. Получается плохо. – Знаешь… Хм… Я не знаю, как правильно объяснить, но он не виноват. – Лис отстраняется от Марека и трёт переносицу. – Он не хотел ничьих смертей, да и не принуждал никого. – Не принуждал к чему? – Как будто они сами приходили. Понимаешь? У него что-то отняли. И этот женский голос… - Лис жмурится и прикладывает указательный палец к правому виску. – Он звучал не переставая. Но я так и не смогла понять, что он говорил. Только… чувство лютого одиночества.
Алисия вновь тревожно посмотрела в глаза Марека, а потом спросила:
- С девочкой всё в порядке?