Вампир взял на себя слишком много. за один день решил сделать все, что он мог провернуть, не покидая стен поместья. Все должно смотреться натурально. Без лишнего фарса, пафоса и напыщенность. Максимально реалистично и флегматично. Он долго был в поместье, играя роль «обиженного мальчишки», которому не додали власти. Это было необходимо для того, чтобы продолжить задуманное и отвести от себя взгляды старейшин. Чокнутые старики могли в любой момент передумать и вспомнить об Императоре, который стал им не нужен. Замена сбежала. Больше нет возможности медлить и выжидать, пора подсекать, но не лезть в воду с головой, чтобы руками ловить рыбу, которая может оттяпать пол руки.
- И поэтому я в пруд запускаю других рыб, - чистокровный хмыкнул. Он отдавал на съедение Харуку и Рейстлина. Не знал, кому, но почему-то был уверен в том, что эти двое не пострадают и сделают то, что от них требуется. На тот случай, если что-то пойдет не так, он был готов встретить хищника у себя во владениях, но была одна проблема. Арника.
Виззарион устало потер переносицу. Он думал, как должен поступить в этом случае. Совет может заподозрить что-то неладное и решить проверить, как себя чувствует император и чем он занят в поместье, а могут послать еще одного убийцу, чтобы убрать его со своего пути.
- И пошлют, если Рейстлин справится с тем, что я ему поручил, - на это уйдет не день и не два, а недели. На поиски сестры должно уйти столько же времени. лучше всего, если он найдет ее раньше, чем Маджере сыграет свою партию, но думать об этом рано. Он должен разобраться с девушкой, которая, в отличие от сестры, его не покидала. – Кто еще кого кинул…
И месяца не прошло с того дня, как он забрал Арнику из таверны, чтобы оградить ее от выпадов совета, а теперь он снова вынужден это делать, выдворяя ее из места, которое считал самым безопасным во всем Мирдане. Отправить девушку в другой город было слишком жестоким решением. Он бы и рад знать, что Арника отдыхает где-то в Нертане, вдали от его игр, но понимал, что просить большего у нее не мог. Забрал у нее слишком много. Привычную жизнь, возможности видеться с родителями, шкуру человека, которым она больше не была.
- Оставить ее рядом я тоже не могу, - как прикрытие для совета – да. Если они явятся в поместье с проверкой, то скорей всего захотят знать, что девушка рядом и император занят ей, а не лезет в политику, но если явится наемник, то он рискует не успеть во второй раз спасти ее жизнь. Теперь она вампир, а не человек, второй раз обращение не переиграешь. Он не хотел расставаться с девушкой, которую выдрал из мира людей и запихнул в корявый вампирский мирок, но должен был что-то сделать, чтобы очистить свою совесть и не бояться за нее.

Стук отвлек.
- Да. Входи, - вампир потер уставшие глаза и посмотрел на обращенную. Улыбнулся. Вампир решал ее судьбу вплоть до появления девушки. Предполагал, как она отреагирует на его новую выходку, и ничего хорошего не ждал. Новая ссора. Ругань. Терки. – Хорошо, что тут нет посуды, но я бы при случае и чернильницей кинул на ее месте, - усмехнулся. Черный юмор. Погряз в «красивой жизни» по самые уши, но вопреки этому рад видеть ее. Без драматизма в мыслях. Встреча может быть последней. Она может вернуться к родителям. Может послать все к черту. Все разрушится и бла-бла-бла. Для этого места не было. Необходимость осталась. Сожаление могло примешаться, но осталось в не перечисленном списке того, чего быть не должно вообще.
Протерев глаза, чистокровный посмотрел на дверь. Он не видел девушку, когда она пыталась нерешительно вторгнуться в его пространство, но знал, что по ту сторону двери находится Арника. Чувствовал. Кровь давала привилегии вместе с укусом, и превращала это в проклятие в том случае, если все закончится.
Нерешительность девушки угнетала. Ее поведение – признак того, что она не чувствует себя в поместье, как у себя дома. Чужая там, где должна быть в защищенности, где должна чувствовать свободу. А в итоге что? Мышья клетка? Он ее сюда не для этого привез.
- Если вспомнить причину, по которой она оказалась здесь, то нужды в этом больше нет, - в противном случае он бы не пришел к выводу, что ей нужно убраться куда-то за пределы поместья, чтобы не маячить на линии огня, когда существует угроза того, что этот дом станет для нее последним.
Виззарион не поднялся. Остался сидеть в кресле возле стола, подпирая голову рукой. В «увековеченном» положении изменилось только то, что вампир смотрел не в пустоту, как до появления Арники, а на девушку, которая несмело показалась в комнате.
- Я не кусаюсь.
Ложь. Девушке ли не знать, кто ее обратил, приложив к этому свои клыки.
- Только ли в обращение я это делал? – усмехнулся и похлопал по колену, приглашая сесть. – Зря я решил остаться здесь, - умная мысль пришла с запозданием. Периферическое зрение в помощь – на столе помимо пергамента предостаточно вещей, которыми можно отхватить по дурной голове. – И если бы только чернильница… - нож для бумаги, который несколько раз оказывался в ходу не по прямому назначению, лежал на самом видном месте. – Как бы этот нож не оказался у меня там, где я его меньше всего хочу видеть.
Арника всегда была девушкой вспыльчивой и при случае могла отвесить Тэсу полотенцем, веником или чем-то другим, попавшим ей под руку, когда он шутил над ней или выполнял порученную работу так, что приходилось переделывать все девушке.
- А потом еще докупать испорченную утварь.
После обращения характер девушки не изменился, а портил вампир не утварь, а отношения.

Шейн снисходительно улыбнулся. Девушка старалась приподнять ему настроение и немного отвлечь – это было вино, но из дурной головы дурных мыслей не выгонишь. Он должен был сказать ей об этом сегодня. Лучше всего сейчас, пока не начал оттягивать. Потом будет сложнее ставить перед фактом. Сорняк нужно вырывать с корнем, а не подрезать его. В противном случае он снова вырастет и стебель станет толще – срезать его с каждым разом будет сложнее, и корни уйдут глубоко в землю – вырвать не получится, а сил потратится намного больше, чем если он сделал то сразу, как заметил грязь в своем саду.
Приобнял ее, когда она оказалась у него на коленях, провел рукой по волосам, думая о своем. Поцелуй в шею не получил должного внимания. Виззарион загорался, как спичка, но голова была занята другим и остальные мысли не смогли пробить через тяжелый заслон сознания. Ударились о тяжелую дверь и вынуждены были отступить. Воспоминания спали. Прошлое оказалось менее значимым, чем возможное настоящее и будущее.
Девушка продолжала попытки привнести в обстановку немного шутки и веселья, но Камэль никак на это не реагировал. Отвлечься – хороший способ забыть обо всем и немного расслабиться, но это гарантия того, что он не сделает того, что пообещал самому себе – раскрыть все карты, поставив ее перед еще одним фактом.
- Авель приходил. Принес вести из дворца, - чистокровный ответил ровным голосом, но по-прежнему не смотрел на обращенную, как если бы стена была интереснее, чем девушка, сидящая у него на коленях. Говорить с ней, когда она была так близко, было сложно. – Тогда, в таверне, было так же, - со временем легче не стало. Он начал издалека, но интонация предупреждала о том, что дальше разговор будет не лучше. И вести, которые он получил – плохие, а не хорошие. – Тебе не безопасно оставаться здесь.
Не стал тянуть кота за хвост и сразу проскочил витиеватые слова, которыми обычно подводят слушателя к логическому выводу.
- Тебе нужно на какое-то время покинуть поместье, пока я со всем не разберусь. С Харукой я уже поговорил. Он предоставит тебе крышу над головой, пока ты снова не сможешь вернуться.
А теперь ему потребуется шлем и затычки для ушей.

Девушки предсказуемы до безумия. Арнику он знал давно и достаточно хорошо для того, чтобы предугадать ее реакцию на заявление, но не сделал ровным счетом ничего, чтобы смягчить свое положение. Пусть покричит и пообижается, так будет проще отправить ее подальше от себя, зная, что она на него дуется и не захочет видеть ближайшее время. И расклад был бы удобным, и кое-какие гарантии бы были, но его совесть зажрет раньше, чем он передаст ее в руки Харуки. В прошлый раз разрыв ничем хорошим не закончился. Пора менять и тактику, и стратегию общения с этой особой, если он еще хочет дожить до глубокой старости и не один, а с определенной обращенной.
- Или вообще дожить до старости, - мысленно усмехнулся вампир.
Девушка подскочила, как кошка, которую щелкнули по носу, не рассчитав силы. Отошла на безопасное расстояние, шерсть встала дыбом, из глотки послышалось угрожающее шипение. Одно неосторожное слово или движение и он получит когтями по мордасам. Арника злилась, выливая на него кучу всего, что накипело еще за прошлый раз и накопилось неизвестным образом. Вампир не задумывался о том, когда еще давал ей повод на себя злиться и думать именно так. Встревать в ее перепалку не стал – девушка прекрасно справлялась с этим самостоятельно. Он молчал, слушал и оставался спокойным, чтобы она не говорила. Смотрел на нее и ждал, не понимая, какой именно ему нужен момент. Когда она попытается взять воздуха и появится короткая пауза или она закончит свой короткий монолог, ожидая его реакции. Ждал с моря погоды.
Упавшая чернильница осталась проигнорированной. Чистокровный услышал треск и характерное бульканье вытекающих чернил – он недавно ее наполнил и не успел обмакнуть острие пера, чего теперь не скажешь о ковре. Это была мелочь, которая помогла ему отвлечься и не вскипеть. Он достаточно вспылил в прошлый раз и ничем хорошим это не закончилось.
Одна девушка. Несколько слов. И кабинет превратился в помойку, где теперь ничего не найдешь, а документы восстановить будет проблематично - часть щедро искупалась в чернилах. Такой фейерверк в его честь не закатывали даже в день его коронации. Арника постаралась. Не забыла и о «короне» Императора, пустив ее в ход самой последней.
Пресс-папье зависло в воздухе перед лицом вампира, а потом вернулось на стол. Момент настал.
- Это не приказ, - спокойно сказал вампир, выдержав очередной эмоциональный выпад Арники. – Это просьба.
Виззарион никогда не был идеальным кандидатом на роль спутника жизни или императора Севера, и не знал, с чем он справится лучше: государством или женщиной или пустит под откос и то и другое. Но точно знал, чего он хотел, и приказы с кукловодством в список его пожеланий не входили. Он никогда не заставлял ее поступать так, как ему хотелось. Он обрисовывал ситуацию, показывал из нее выход, такой, какой видел сам, но выбор оставался за ней. Так было, когда он привез ее в поместье. Предложил, получил согласие, сделал. Ни больше ни меньше. Сейчас он поступал абсолютно так же. И она продолжала на него кричать и злиться, считая, что он приказывает, а не просит, но в его словах и тоне не было приказа. Один раз он пошел против ее воли и сделал все по-своему, когда решил обратить ее вместо того, чтобы дать умереть. В остальном она была вольна делать все, что душа пожелает. Эту «игрушку» он любил настолько, что был готов холить и лелеять днями и ночами напролет, чем и занимался, когда не отвлекался на совет и его прихвостней, но и тогда умудрялся думать о ней. Отец не успел предупредить сына, что главная проблема любого правителя – это женщина, которая находится рядом с ним.

Пресс-папье – это мощно. Арника настолько тяжелыми предметами никогда не увлекалась. И в первую их настоящую ссору она ограничилась банальной пощечиной, потому что он напросился, когда вспылил и перегнул палку. И она это сделала не из-за его заявления, а потому что он ее коснулся не так, как следовало. Что изменилось с того раза? Виззарион постарался напрячь память и выдрать этот кусок воспоминаний из своей головы, но ответов не нашел.
Вампир сохранял спокойствие, его вспыльчивость где-то затерялась и не напоминала о себе. Он думал. Прекрасно слышал все, что говорила девушка, и понимал, что она пыталась до него донести, но подождал, пока она снова выговорится, чтобы вставить свое слово. Обращенная, успокоившись, снова завелась практически на пустом месте. Шейн не отвечал, пока не вырвал еще одну паузу и продолжил все тем же спокойным голосом.
- Я родился в семье аристократов. Я привык так себя вести, так действовать, так говорить, - он отвык быть «Тэсом» быстрее, чем пытался переделать себя в кого-то другого, кого бы смогли принять за стеной. После долгого отсутствия, явившись к Арнике после разрыва, он осекся, озвучив нежеланное «должна», но исправился, оставив ей выбор, который она приняла сама. – Но сейчас обращался к тебе с просьбой.
Арника хотела правды, а он не хотел озвучивать всех тонкостей необходимости ее отъезда – этом ожжет увеличить шансы на то, что она останется с ним, что непременно потянет за собой кучу ненужных проблем, которых у него хватает.
- Элен сбежала из дворца. Когда я расторгнул помолвку с ней и перебрался в поместье, Совет решил взяться за неё и найти ей нового кандидата, который по совместительству должен будет сменить меня на троне. Лишившись единственной возможности подвинуть меня законным способом, они могут снова напомнить о себе и заявиться сюда, если я что-нибудь не предприму раньше. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, когда существует угроза. Я смогу все уладить сам, но не хочу потерять тебя, если что-то пойдет не так. Ты – моя слабость, Ри. И ты это знаешь. Я хочу, чтобы ты была как можно дальше от этого сброда и чтобы я мог завершить начатое. Если я оставлю все, как есть, то эта крыса сожрет все яйца в курятнике.
Он раскрыл большую часть правды, о которой умолчал в первый раз. Без детальных подробностей, о которых ей знать совершенно не обязательно. Это кропотливая работа, которая касается только его, Маджере и Харуки, остальные в эти игры входят, как массовка и второстепенные герои.
- Ты не должна мне ничего, но я хочу быть уверен, что тебе никто не навредит. Ты будешь в безопасности вдали от меня. Я не смогу дать тебе такой гарантии, если ты останешься со мной. Но я вернусь за тобой, как уже делал это раньше. С криками и очередными ссорами, если ты пожелаешь, - он был искренним, открытым, и спокойным, если не считать подтекста из просьбы.

Шейн прекрасно знал, где выросла его избранница, знал о классовых неравенствах и прочем, но тема избита до невозможного. Поднимать ее еще раз он не посчитал нужным – это глупо. Они дети, но пора иногда быть немного взрослыми и переставать друг друга задирать ясельными высказываниями. О положении вещей ему напомнят другие, от нее он подобное слышать не хотел, и поддерживать разговор такого плана, соответственно, не собирался. Вампир молчал, арника не стала продолжать, и отлично – на одну тему для ссоры стало меньше. Ссора была в одни ворота: девушка пылила - он молчал, она снова пылила - он молчал, она замолкала - он начинал говорить.
- Так можно до бесконечности. Пора заканчивать.
Он мог час или два слушать ее выпады, пока девушка не охрипнет или не успокоиться, не получив ответной реакции. Он подливать масло в огонь не планировал и держался ровно. Она сама заводилась с пустого места, цепляясь за мелочи, и превратила муху в слона, который продолжал расти дальше. Виззарион оставался спокойным, но он всегда был и будет вспыльчивым мальчишкой, который может загореть, как костер от легкого дуновения. Арника была похожа на сухую траву, которую он спалит против своей воли, не оставив ничего кроме пепла и выжженной земли – это одна из причин, почему он должен был держать себя в руках, но сдерживало его не это. Он и сам не понимал, что не позволяет ему поддержать ругань.
Короткий смешок. Обращенная перестала громить комнату и закатывать истерику – неплохо, как для первого раза. На свою просьбу он не получил ни согласия, ни отказа. Понятное дело, что Ри не хотела никуда ехать и оставлять его. информация о том, что она будет максимально близко к нему, но за пределами поместья. ее не обрадует, как и то, что Кречет даст ей больше гарантий, чем он.
- Порадовать ее тем, что если ее не будет рядом у меня больше шансов думать головой и защищать себя, не подставляя под удар свою задницу, пока буду отвлекаться на то, чтобы защитить ее?
Девушка осознала весь масштаб трагедии, который она здесь устроила. Шейн обвел взглядом кабинет, смотря на разрушения и хаос, который здесь творился. А еще утром здесь было все вычищено до блеска. Ключевое слово – было. Он поднял взгляд на девушку, помолчал, смотря на нее, а потом заговорил:
- Давно хотел здесь что-то поменять, - и тема с бардаком замялась. На первое место вылезла вторая – что делать с обращенной, если она захочет остаться и как ее убедить в том, что это лучший выход для них двоих. Шантажировать своей жизнью? Увольте. Он местами мудак, но не настолько.
Перед ним стоял маленький провинившийся ребенок, который не знал, как себя повести и как объяснить то, что только что было, а не взрослая девушка, которую он с криками и руганью забирал из отчего дома.
- Даже не знаю, радоваться мне этому или нет…

- Ты же понимаешь, что я не могу гарантировать тебе свою безопасность?
Надо было соврать, но Виззарион не видел в этом смысла. Ложью он девушку не успокоит, а она не идиотка – понимает и без него, что дело может выйти боком и ему, и ей. Но если она останется, у него будет меньше шансов проделать свою работу чисто и без веревки, которая сжимает горло вампира. Еще рано присоединяться к отцу, он не выполнил свое предназначение.
- Знать быть, в чем оно заключается…
Обезопасить свою семью или доказать другим, что и он на что-то способен? Не имеет значения.
- Если я буду знать, что с тобой все в порядке и мне не нужно срываться и бежать к тебе, то я буду внимательнее следить за тем, чтобы моя голова осталась при мне.
Император пытался подобрать нужные слова, но не был уверен в том, что они подействуют на обращенную. Честность не всегда лучше лжи, но перепробовав все с Арникой, вампир так и не понял, как и что нужно ей говорить. Они оба беспокоились друг о друге, но кто-то должен был уступить или найти компромисс – его Шейнир не видел.
Девушка боялась за него – это понятно, но что она сделает, чем ему поможет, если останется рядом с ним? Ничем. Возможности обращенной ограничены. Она слишком слаба. Еще не прошло то время, когда хрупкость молодого вампира изменится на его силу, но и тогда она будет намного слабее чистокровного, а именно с ними приходится иметь дело в свете последних событий. Это ему придется следить за двумя жизнями одновременно, но уследить за двумя он не сможет чисто физически, а потому подставит свою спину. Стоит это того, чтобы она осталась, если задача, которую она ставит перед собой, видеть его живым? Нет. Это должны были понимать оба. Особняк он не считал безопасным местом. Ри может остаться в его стенах, но Шейн вынужден оставлять ее. Приставить к ней охрану – выдать себя с головой. Уйти, ничего не изменив, подвергнуть ее опасности. Слишком много проблем, которые он не сможет решить, если она останется.
Чистокровный придвинулся к девушке, не покидая кресла, наклонился к ней и взял за руки, заглянув в глаза.
- Я постараюсь сделать все возможное, чтобы мы оба жили спокойно и так, как мы того захотим, - Император мягко улыбнулся, говоря с девушкой вкрадчиво и осторожно, как с маленьким ребенком, который был обижен на него. – Я буду осторожен. Обещаю. И не буду рубить с плеча, - тут он весело улыбнулся и прыснул. – Ты же меня знаешь.

- Ты никогда не сможешь жить именно так, как хочешь. Точнее не сможете, Ваше Величество.
В её словам было больше правды, чем в попытках Императора успокоить свою возлюбленную. Он выбрал не лучшую тактику и не лучшую стратегию, но надеялся, что сможет сыграть в эту партию и получить в вознаграждение немного больше личного пространства. Он должен развязать себе руки, чтобы иметь возможность жить с ней, не боясь, что однажды совет приложит руки к её смерти. Он не сможет всегда быть рядом и когда-нибудь захочет, чтобы она жила с ним во дворце, не прячась от глаз его семьи и народа. Совет не должен становиться у него на пути. Мечты, надежды – нелепы и бесформенны. Жизнь – не красивый роман о счастливой жизни. Шейн это понимал, поэтому не требовал от реальности больше, чем она могла ему дать. Но стоило попытаться что-то изменить в свою пользу. Он не мог сидеть и бездействовать, когда кто-то решал его судьбу за него.
- Несносный, - улыбнулся вампир. – Но за это ты меня и любишь, верно? – притянул девушку к себе, усаживая на колени, но в этот раз лицом к себе. Устроил руки на её пояснице, но не стал прижимать к себе, наслаждаясь приятной тяжестью её тела, расслабленно откинувшись на спину кресла. Вампир откровенно любовался ею. – Надеюсь, в этот раз ты не огреешь меня чем-то ещё, - помолчав, он демонстративно убрал пресс-папье, последнее, что осталось на его рабочем столе, в верхний ящик. – На сегодня я закончил. И теперь полностью в твоём распоряжении.
Все деловые бумаги, которые он складывал в две ровные стопки: прочитано и одобрено, с печатью и без, устелили пол бесформенной кучей. Какие-то ещё можно собрать и отдать советникам, когда он разберётся, какие из них уже подписал, а какие ещё должен рассмотреть. Остальные придётся выбросить. Чернильные пятна, которые украшают их, как изюм кекс, смотрятся неаппетитно. Хаос точно выражал его отношение к власти в Северных землях. Ничего не разобрать, а то, что понятно, как правило, лишено смысла. Большая часть документов существовала для отвода глаз и попыток переключить внимание молодого правителя на что-то другое и загрузить его делами до позднего вечера. бумаги приходили огромными стопками и по несколько раз на день, лишая вампира личного времени, которое он мог и хотел потратить на неугодную совету девушку.
Не стал поправлять волосы, торчащие ёжиком. Поймал ускользающую руку девушки, несильно куснул за палец, но быстро отпустил.

Вампир тепло улыбнулся, почувствовав ее поцелуй. Невинный и легкий, но короткий. Коснулся ее волос на затылке, поцеловал в висок, и рефлекторно прижал ее к себе крепче, когда клыки прорвали кожу. Короткая вспышка боли, и яд с кровью распространяется по телу. Виззарион полуприкрыл глаза и наклонил голову, открывая шею. Шумно сглотнул. Поцелуй вампира получил отзыв. Парень расслабился, наслаждаясь охватившей его эйфорией. Арника дразнила его укусом, порождая желание. После этого не может идти и речи о работе. Мозги, если они остались в голове молодого императора, заплыли дымным облаком, вытеснив мысли. У жертв вампира никогда не возникает желание отстраниться первым. Удовольствие, предшествующее приятной слабости, приковывает задницу к месту и душит порыв освободиться, пока хищник не насытится. Арнике, по меньшей мере, приходилось делать это один раз в день, чтобы утолить голод вампира. Он не смог научить ее обходиться без него, довольствуясь кровью из бутылок. Другую девушка на отрез отказалась пить вообще. С обращенными намного труднее, чем с истинными, но он пытался приучить ее к новому образу жизни. И с каждым днем проигрывал ей все больше. Он прикладывался к ее шее намного чаще, и не ради утоления голода. Для последнего существовали доноры и, пока еще, бесконечные запасы крови, которыми он мог распоряжаться по своему усмотрению.
Опустил руку с ее затылка на спину, между лопаток. Опьянение от яда добралось до высшей планки. Он хотел ее. Эта обращенная дразнила его, зная, как можно получить от него то, что она хочет. Парень обмяк, напоминая себе глину, из которой можно лепить все, что угодно. Огладил бедро, скрытое материей платья, и подался вперед, прерывая ее поцелуй. Не дал ей сделать жадный вдох воздуха, сразу увлек в поцелуй, глубокий, но не жадный. Ощутил привкус сладкой крови, которая раньше принадлежала ему. Своя кровь не могла принести вампиру того удовольствия, которое он испытывал во время укуса.
Свободной рукой резко дернул шнуровку на платье, развязывая узел. Ткань стала податливее, но, по-прежнему, неохотно поддавалась его желаниям. Слишком много одежды, узелков и шнуровок. Арника напоминала ему кэтельский подарок, который тщательно упаковали в неброскую упаковку, чтобы сынок дольше возился с коробкой, пытаясь открыть ее. Ленты и бумага раздражали, и ему хотелось их разорвать, чтобы добраться до подарка, который был желаннее ожиданий.
Смял ткань и медленно потянул вниз, оголяя плечо, придержал, чтобы нерадивое платье не вернулось обратно и не стало ему препятствовать. Он не хотел отрываться от девушки прямо сейчас, а чтобы снять его придется сильно постараться, чтобы заставить себя отстраниться. Прервал поцелуй, еще раз легко коснулся ее губ, так, для галочки, и спустился ниже, к шее, без прелюдий, немного резко прорвав плоть клыками.

Желания Арники понятны. Молодой обращённый вампир, который не умеет себя контролировать. Шейну смирение прививалось с детства. Его учили, когда нужно останавливаться, сколько достаточно для того, чтобы утолить голод и как можно управлять кем-то через укус. Он всё это знал, потому что с этим родился. У него в руках был неопытный вампир. Бывший человек, которому он отдал часть лунного проклятья. Пожинал плоды, вынужденный не препятствовать её кормлению.
Парень перестал играть. Один укус был прерван. Прерван второй, который он не успел довести до конца. Третий продолжался. Камэль расслабился, наклонил голову, упрощая ей доступ к своей крови. Ему давно пора научить её питаться чужой кровью, а не прикладываться к его шее, в редких случаях заменяя её коровью в бутылках.
Он закрыл глаза, прислушиваясь к потоку крови. Если он позволит себе оставаться под воздействием яда, и не будет противиться, то девушка может увлечься. Он должен был всегда её контролировать. Бессовестное движение бёдер. Вампир отвлёкся, сжал их, крепко прижав к себе, чтобы лишиться источника соблазна. Инстинкт самосохранения должен быть выше желания опрокинуть её и взять. Слабость равносильна потере контроля.
Виззарион покорно ждал, пока девушка насытится. Силы покидали молодое тело. Чистокровный ощутил легкое недомогание. Шея в месте укуса натянулась и начала саднить. Яд продолжал распространяться по телу, вызывая приглушённую эйфорию. Сдержать себя было сложно. Отвлечься практически не на что. Он не привык отдавать кому-то свои силы. Арника припадала к его шее не в первый раз, но он так и не смог перебороть себя. Он привык брать, а вынужден бездействовать и ждать, когда ему позволят вмешаться.
Рассматривал комнату, продолжая слушать биение сердца, пульсацию. Желание начало тонуть в слабости и захотелось закрыть глаза и уснуть. Предел.
- Ри… - коснулся её плеча. – Хватит, - повернул голову. Теперь ей неудобно пить. Он мешает.  Обращался к ней, как к маленькому ребёнку, у которого вынужден отобрать сладкое, потому что сначала придётся съесть что-то существенное и менее привлекательное.

Виззарион занервничал, когда Арника не откликнулась на его просьбу. Пять секунд, которые потребовались ей на то, чтобы внять его словам, были самыми невыносимыми. Вампир чувствовал, что обязан вмешаться и отстранить девушку от себя, если он это сделает, она может снова испугаться своей новой сущности, что прибавит им проблем. Не станет жрать из его шеи, не станет жрать вообще. Это может стать поводом перейти на «бутылочную» пищу полностью, но рисковать не хотелось. Долго ждать он не мог. Его перемнёт и он оттолкнёт её, чтобы оградить себя от фатальных последствий, разозлившись на неопытного вампира, которого создал своими руками. Потом пожалеет об этом, но сделает, потому что своя шкура дорога, а меру знать надо. Если бы Элен периодически прикладывалась к его шеи лет с…. шестнадцати, он бы привык и расслабленно отдавался во власть вампирского поцелуя, плавая на волнах нирваны, а вместо этого пытался выбить из своей головы дурь наслаждения и поймать момент, когда нужно прекратить это.
Удовольствие и кормление – вещи несовместимые. Кровь с трудом доходит до головы и ещё труднее в остальные, не менее важные, части тела.
Она отстранилась раньше, чем он повторно вмешался. Отлегло. Обращённая, только отлипнув от его шеи, снова наклонилась к ране. Виззарион огромнейшей силой воли заставил себя не дёрнуться и не отстраниться. Она не сделает ничего плохого. Не должна. Тёплые губы оставили другой след от поцелуя, но онемевшая на краях ранок кожа практически ничего не почувствовала. Он легко улыбнулся.
Следующие поцелуи, которые перепали чистокровному, он ощутил полнее. На отрывистый поцелуй ответил вяло, обнимая, но не прижимая девушку к себе так крепко, как раньше во время их игры. Вопрос обращённой ожидаем. Его запал убавился, он превратился в вялое нечто, когда в ней сила бьёт ключом, а это он должен был брать инициативу в свои руки.
- Я… немного устал, - честно признался вампир и вымученно-виновато улыбнулся, смотря на любимую. Кормление имеет свою цену и, может, не совсем такую, какую бы хотелось за него отдать.

Если ты идиот, то это надолго. Высказывание про молодого императора. Вампиризм, не врождённый, преображает любое желание, выворачивая его наизнанку и умножая на два, а то и три. Желания Арники понятны и написаны чёрным по белому. Прикинуться валенком и сделать вид, что он ничего не понимает, не получится. Его дорогая женщина сытно позавтракала, им же, и хотела продолжения, на которое чистокровный, в силу понятных факторов, способен не был. Ударить лицом, и не только им, в грязь, молодой вампир не желал. Дать чего-то большего своей возлюбленной он не мог. Желание растворилось в слабости. Тело обмякло, не желая лишний раз сесть нормально, чтобы им обоим было удобно. Он лениво обнимал девушку, устроив руки на её пояснице. Хотел закрыть глаза и отдохнуть, не выбираясь из кресла, но весомые обстоятельства оставались у него на коленях и протягивали к нему свои ручки, касаясь кожи.
Ладони девушки блуждают по оголённой груди, губы поцелуями исследуют шею, а он сидит, смотрит в потолок и пытается понять, как ему выкрутиться. У него нет сил на достойный ответ, а вялые действия – хуже утешительного приза.
Виззарион убрал руку с талии девушки, коснулся её лица, поднял её голову за подбородок, вынуждая оторваться от его шеи – ей достаточно досталось за этот вечер, и посмотрел в её лицо. Немного полюбовался, а потом слабо щёлкнул девушку по лбу пальцами.
- Тебе мама не говорила, что нехорошо раздевать закононепослушных вампиров?
Не самый лучший способ отказать завуалировано, чтобы не обидеть, но он уроков у Маджере не брал, а если подумать, то этот вампир редко, если вообще никогда, отказывал.
- Это только я мог влипнуть в такую ситуацию.
Обезоруживающе, но устало улыбнулся. Поднял руку, не чувствуя бывалой силы в мышцах, опустил на голову девушки и взъерошил её волосы. Попрощался с серьёзностью момента, не обращая внимания на некоторые факторы. Со своим желанием он распрощался до того, как девушка перестала пить его кровь, и ему отказать себе было намного проще, чем ей. Отказывать он не умел, не представлял как, поэтому решил свести всё на шутку и перевести тему, чтобы не обидеть обращённую.