Элениэль долго думала над своим будущим. Каждые день судьба подбрасывала кости, и что-то новое появлялось в ее жизни, не всегда хорошее. Встреча с Глациалис, ее разговор, оставивший осадок. Авель, который, как и все, кажется, имел свои желания, которые выплыли на поверхность, стоило ей нарушить запреты Старейшин и вкусить сладкую кровь вместе с воспоминаниями и чувствами единственного защитника, который остался рядом, стоило Шейну оставить их. Разговор с матерью, угрозы Анри и стремления совета сделать окончательный выбор. Последний подслушанный разговор стал решающим. Виззарион знала, что в итоге останутся только чистейшие из благородных – камэль, но только один из них получит возможность побороться за трон с Императором и этим кем-то мог стать Анри. Девушка не хотела такой судьбы и, слыша о том, что следующим из списка выпадет ее брат и Артур, перестала надеяться на то, что боги сжалятся над ней и что в один прекрасный день Шейн вернется и изменит все с лучшую сторону. она перестала надеяться на брата, перестала ждать. что сможет спрятаться за его спину и верить, что все плохое осталось позади, как кошмарный сон, ведь впереди… впереди всегда будет она… Девушка, ради которой он свернул с дороги и это ее право оставаться за его плечом и чувствовать себя в безопасности.
Принцессе надоело быть куклой в руках Старейшин и помогать им своим бездействием, добиваться желаемых вершин. Она привыкла повиноваться, подчиняться, прогибаться под традиции и верить в то, что так будет лучше для всех. С самого детства ее этому учили, готовили идеал, но забыли вдохнуть в него свое мнение, которое пряталось за десятками замком и не имело права на существование, а противоречия… они должны были сгореть на дне сознания и не воскреснуть, как феникс из пепла.
Элен не имела веского слова и не могла перечить совету, как это сделал ее брат, ведь и он понес наказание за свои слова, а она предпочла сбежать, чтобы не встретиться лицом к лицу с той жизнью. которую ей предначертали другие.
- Один раз они это уже сделали, - и в итоге она потеряла вся, что имела, что должна была получить, но никогда уже не получит.
Нянюшка, единственная дама двора, которая всегда была в курсе всех вещей и в последнее время пыталась как-то подбодрить новоиспеченную невесту, надеялась, что ее господа передумает и выберет себе кого-то из тех женихов, что ей предложили. Она всячески пыталась склонить камэль к выбору или хотя бы навестить и побеседовать с теми, с кем ее, возможно, свяжет судьба. Эл послушалась ее всего раз, но больше этого не повторилось. Когда девушка начала расспрашивать у нее о Маджере и просить узнать о вампире как можно больше, женщина воодушевилась, посчитав, что она, наконец, одумалась и сделала выбор в пользу аристократа, но сердце вампирши ее подвело. Виззарион хотела знать больше совершенно для других целей, а того, что знала, было достаточно лишь для одного шага. Шага за стены дворца…
Узнав, где можно найти вампира, принцесса, не тратя времени, тайно покинула дворец, не предупредив о своем решение ни мать, ни нянюшку, которая так надеялась на лучшую судьбу для ребенка, которого она, по сути, вырастила. Элениэль чувствовала вину, но и понимала, что дальше так продолжаться не может. Она больше не хочет быть послушной куклой и следовать за теми, кто сам допускает ошибки, но продолжает считать себя совершенным.
Место, в котором она оказалась, было чуждо аристократке. Виззарион понимала, что репутация Рейстлина соответствует борделю, но с неохотой оказалась здесь. Другого выбора не было, явить в дом советника – выдать себя. Его приближенные прекрасно знают императорскую особу и скорей всего доложат об этом куда следует раньше, чем она успеет поприветствовать хозяина дома и извиниться за свой внезапный визит.
Капюшон серебряного плаща скрывал лицо беглянки, все украшения, которые могли ее выдать, как рисунки на одежде, девушка потрудилась убрать, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. Если ее кто-то не видел в лицо, то по гербу и фамильным украшениям не составит труда догадаться, кто она такая.
- Мне нужен хозяин. Скажи, что у меня к нему срочное дело, а для мотивации… передай вот это, - бархатный мешочек опустился в руку девушки. Внутри была серебряная роза из императорского сада. Такие цветы могут себе позволить или самые богатые люди Мирдана, или же императорская семья.

Элениэль понимала риск, на который она шла, рискнув пойти в бордель, но все имеет свою цену и риск всегда относителен. Никогда не угадаешь, где ты выиграешь, а где проиграешь. Девушка не отличалась особой любовью к азартным играм, а, если быть честной, играть не умела и не пыталась, поэтому и все политические игры, которые происходили в совете, проходили мимо нее до тех пор, пока она в них не пыталась вникнуть.
- На данный момент Ваша обитель кажется мне менее опасной, чем дворец, - и это была истинная правда.
С тех пор, как игры Старейшин начали набирать серьезные обороты, вампиресса уже побаивалась оставаться в родовом гнезде, где змеи начинали пожирать последних птенцов, а мать наблюдать за тем, как ее чад отравляют, не давая им возможность взлететь.
Старейшины, советники, женихи, все, как один, варились в чане дворовых интриг. Кто-то по своей воле, кто-то против нее, но те, кому удалось увильнуть от ножа, уже давно отдыхали в родных домах, защищенные крепкими стенами, а ей бежать было не куда. Из ее дома сделали чан, и она была первой, кто угодил в него, когда главный ингредиент, в лице его величества, сбежал. Повар забыл, что тушу стоило бы освежевать перед тем, как варить его.
Бравым добровольцем, который до последнего не желал покидать чан оказался Анри. Вампир уже показал свое лицо на балу, и Элен надеялась на то, что больше не увидит звериный оскал, который может всю жизнь провести рядом с ней. И что-то ей подсказывало, что в этом случае жизнь ее будет донельзя короткой и не самой радужной. После осознания того, что она может стать веселой игрушкой для Археля, девушка уже не боялась оказаться в подобном месте и тех последствий, которые подобные походы могут за собой потянуть. Рейстлин, несмотря на свою репутацию, казался ей… более приятной фигурой.
Виззарион прошла в кабинет. Когда дверь за ней закрылась, она перестала думать о том, где находится, и что происходит в соседних комнатах и там. внизу, в главном зале, где обслуживающий персонал принимает посетителей и предоставляет им вполне понятные услуги. Здесь общаться было приятнее и проще.
Девушка села за стол, напротив хозяина борделя и протянула руку к мешочку. Цветок выпал на светлую ладонь.
- Мама всегда любила белые пионы, хотя знаком нашего дома всегда были серебряные розы, - Элениэль тепло улыбнулась, рассматривая цветок на своей ладони, но быстро взяла себя в руки и опомнилась. – Думаю, что лучше чай, - она улыбнулась советнику и убрала цветок в мешочек, а тот, в свою очередь, в карман плаща. Капюшон девушка не торопилась снимать.

Приглашение выпить чай – это привычный жест вежливости и гостеприимства, который всегда воспринимался спокойно, с необходимой благодарностью, но ничего большего не вызывал и вызвать не мог. Их этому учили с раннего детства, но попытка накормить ее немного удивила. Элениэль могла решить, что вторглась в личное пространство вампира очень рано (учитывая время суток), поэтому не дала ему возможность спокойно позавтракать и приступить к своим делам, но в таком случае, вампир, скорей всего, подождал бы окончания разговора и лишь потом сделал бы желаемое. Решил проявить заботу или же это она пытается найти в этом что-то, чего нет на самом деле? Ведь тема ее разговора предполагала бы первое.
Предпочев не думать о том, чего она никогда не узнает, Виззарион кивнула.
- Не могу отказать тому, в чьи владения вторглась без предупреждения, - отчасти вампир был прав – она еще не успела поесть. Было не до того. Эл хотела поскорее покинуть дворец, чтобы была возможность как можно дольше пробыть за стенами дворца до того, как ее начнут искать по всему Мирдану. Вполне вероятно, что за ней придут даже сюда, чтобы убедиться в том, что у девчонки не хватило ума явиться в бордель или же… это предположение отметут сразу и тогда это место окажется наиболее благоприятным для ее побега.
Разговор пришлось отложить. Вампиры приступили к трапезе, иногда отвлекаясь на непринужденную беседу, которая никоим образом не касалась причины ее визита. Вампиресса немного расслабилась, позволила себе снять капюшон – это было уже невежливо по отношению к хозяину и манеры пересилили ее попытку как можно меньше светить своим лицом. Забыла, что в кабинет может кто-то войти и перестала думать о деле. Рейстлин мог отвлечь, и отчасти Эл понимала, почему многие девушки Мирдана виснут на вампире.
Когда столовые приборы оказались на тарелке, а слуги унесли их прочь, закрыв за собой дверь, Элениэль пришлось вспомнить о том, зачем она здесь.
- Почему Вы сделали такой вывод? Я за неделю не почтила Вас своим вниманием, а Вы находитесь на равных правах с остальными… женихами, - девушка улыбнулась. Она лукавила. – Чувство вины не позволяет мне продолжать Вас игнорировать и избегать встречи, которая давно должна была состояться.
Когда ты не любишь вести игры, это видно, как не старайся скрыть. Принцессу воротило от того, что пытался провернуть совет, но кроме того… ей тошно становилось оттого, что она сама пытается начать свою игру, которая, пусть и выглядела лучшей партии старейшин, несильно сластила ей жизнь.
- Я предлагаю Вам победу в отборе, - спокойно, уверенно. Эл не отрывала взгляда от вампира, следя за его реакцией. Она знала, что Маджере вряд ли захочет расставаться со своим образом жизни, даже ради возможного трона и поднятие его статуса, но должна была попытаться сделать то, что наметила. Если вампир сам не захочет, то старейшины могут сделать выбор не в его пользу, а вторым в списке оставался Анри…

- Благодарю, - Элениэль улыбнулась и чуть склонила голову. Лукавством на лукавством. Весь разговор превращался в игру и скрывал всю серьезность озвученных вещей за лживыми улыбами и псевдовесельем, которое не хотело покидать сцену безымянного театра.
Оба прекрасно понимали, о чем идет разговор и что стоит во главе всего, но играть тоже надо уметь, особенно, когда на кону стоит твоя жизнь, а рисковать тем, чем Эл не хотела жертвовать, принцессе ой как не хотелось. Она привыкла быть послушной куклой, но в этот раз, выбрав роль помощницы кукловода, хотела взять немного инициативы на себя, и сделать что-то с возможностью меньшего повиновения ситуации и окружающим.
- Скажем так… Не так давно господин Анри выразим мне свое… почтение не совсем в той форме, в какой подобает это делать тому, кто приближен к трону чуть меньше, чем нынешний Император. Я бы хотела иметь дело с мужчиной, который знает, как нужно себя вести с леди, - принцесса невольно скривилась. Кого-то она себе напомнила этими словами. – «И я даже догадываюсь кого…»
Анри. Так высокопарно умеет говорить только этот лжец, когда пытается пронюхать, куда удобнее воткнуть свои ядовитые клыки, чтобы жертва не могла ничего сделать и долго мучилась перед тем, как отправится к богам.
девушке стало тошно оттого, что она хотя бы на долю секунды стала похожей на вампира, от которого ее тошнило, но за тошнотой скрывалось совершенно другое чувство – страх. Авель вступился и появился вовремя, но ей повезло раз, может повести два, три раза, но когда-то ее удача закончится и что тогда? Анри получит свое, а она останется ни с чем. Ведь даже гордость утратит свою силу и исчезнет, как ее счастье, которое до появления Арники казалось ей крепче северных гор.
Глубокий вдох и выдох, прикрыв глаза. Виззарион собралась с мыслями и словами, посмотрела на Маджере и снова заговорила, но уже без масок и игр.
- Анри считает, что победа уже у него в кармане, но если самоуверенность я могу простить, то не попытки покуситься на мое тело и кровь. Не могу простить угрозы. Вы ведь понимаете, что Архель отличается особой жестокостью, грубостью, нарциссизмом и прочим, что не может быть свойственно не только хорошему владыке, но и супругу. Даже если брак по расчету, я предпочту использовать даже малую возможность исправиться ситуацию и выбрать то, что, на мой взгляд, заслуживает большего внимания. Я хочу спать ночью спокойно и знать, что мне не перережут горло из-за плохого настроения. Яне хочу жить с мужчиной, который будет топить своих детей, как ненужных котят. Не хочу делить одну постель с ублюдком, который не оплакивал смерть родителей и не вспоминает о сестре, которая неожиданно пропала, уступив ему место в Совете, - эмоции начали пробиваться, и Элен уже пожалела о том, что протянула руку к чашке, чтобы сделать глоток. Она задрожала и едва не вылила ее содержимое. Пришлось, едва оторвав от блюдца, поставить обратно. – Простите, - извинилась за всплеск эмоций и постаралась взять себя в руки.
Теперь она уже не смотрела на вампира. Опустила взгляд, смяла юбку платья, собираясь с силами продолжить то, что хотела сказать.
- Я знаю, что, выбирая Вас, получаю и бордель, и его персонал, а вместе с ними и Ваше репутацию со своими фаворитками. Я знаю, что я буду не одна, не первая, не самая желанная и не единственная, но я буду знать, что ближе всех к трону будет тот, кто больше всего этого достоин, несмотря на свою репутацию. Вас когда-то выбрал мой отец,  а затем брат, как одного из своих главных Советников. Вам нужна свобода. Мне тоже.

Элениэль успокоилась быстро. Манеры, вбитые в голову принцессы, снова взяли бразды правления в свои руки, а она, в свои очередь, в руки взяла свои эмоции, чтобы сна их спрятать под тяжелой крышкой. В этом не было никакой необходимости. Маска была снята, а сказанных слов хватило с лихвой для того, чтобы Рейстлин понял ее с полуслова. Теперь уже ничего не скроешь даже при огромном желании и мастерстве. Играть на публику смысла нет, когда публика – человек, знающий тебя такой, каким актер бывает за кулисами. На этом ее игра окончена.
Девушка выговорилась, заметно успокоилась. Выпрямила гордо спину. Невольная птица еще не забыла о том, что на голове остается тяжелая корона, а ее держит не только благоразумие и власть, а и гордость, которой должно быть в меру. Она не просила Маджере о спасении, пришла к нему со сделкой, которая могла провалиться. И она должна была вынести этот удар от судьбы, если он свершится. В душе боялась этого до дрожи, но старалась держаться ровно и спокойно, готовя себя к худшему.
В голове было много мыслей. И ни одна из них не могла подсказать ей, что делать дальше, если ее встреча с хозяином борделя не принесет тех плодов, на которые она рассчитывала. Она не знала, куда ей идти и где искать защиты. К брату нет смысла идти, и назад дороги тоже нет. Тупик. Холодный, липкий, мерзкий, как и предполагаемый жених. Виззарион отпихнула мысли, оставив лишь молчаливое ожидание. Думать о том, что будет и чего не будет, рано. Она еще не услышала вердикта от вампира. Думать о плохом она будет после, а сейчас не время рубить с плеча.
- И в этом наша разница с Шейниром…
Они выросли как две половинки одно целого. Две противоположности, которые должны были дополнять корону, а не терзать ее на части. Она должна была охладить его пылкий нрав, когда это нужно, он – сорвать ее, как ветер, кинув в горячую воду, пока не сойдет тонкий лед бездействия. Он – движение и сила, она – холодный рассудок. Оказавшись по разные стороны, они не смогли справиться с тем, чем их с детства не учили. Ее – быть пылкой, его – продумывать свой шаг.
Ответ. Элен знала и понимала все те тонкости, о которых говорил Маджере. С ними она смирилась, понимая, что лучшего уже не будет. Она не видела другого выхода, и выбирала то, что могла.
- Даже зная то, что моя свобода не придет, когда появится наследник…
Мирра так и не стала свободной, когда родился Шейн. Женщина стала ненужной. Ее даже как пешку не ставили на шахматную доску. Просто женщина, родившая когда-то сына. Императрица-мать… И этот титул уже ничего не значит для Совета. Ничего не значит для народа…
Плечи опустились, но принцесса не дала волю чувствам. Только отдать дань хозяину борделя за оказанное гостеприимство и уйти, чтобы снова решить проблему, которую взвалило на ее плечи исчезновение брата. Но… Она поторопилась. Аристократ еще не закончил. И улыбка, взыгравшая на его лица, стала тому подтверждением. Несостоявшаяся Императрица помедлила, вслушиваясь в слова вампира. Слова его звучали сладко, но казалось ей, что по плечам, под тонкой материей плаща, проскользнула слизкая холодная змея, но так и не обвившись возле ее тонкой шеи, уползла, исчезнув вместе с грузом.
Камэль коротко кивнула. У нее не было другого выхода. Только довериться вампиру.

- … среди этих троих есть ли тот, к кому Вы наиболее благосклонны и с кем бы Вам было приятно идти по жизни?
Элениэль отвела взгляд. Ответа на этот вопрос у неё не было. Ещё несколько недель назад она точно могла сказать, кто ближе ей из всей пятёрки, но всё изменилось. Каждый сделал что-то, что оттолкнуло чистокровную, разрушив тонкую нить, которая могла окрепнуть. Это касалось Авеля. Покопавшись в чувствах и воспоминаниях вампира, встретившись с его матерью, не знавшей границ, она сама сожгла мост между ними, решив больше не рассчитывать на сводного брата. Всё ли она знала? Нет. И понимала это, но лезть глубже, чем есть, уже не хотела, чувствуя грязь на своих руках, которую уже не отмоешь, а только выпачкаешься ещё больше, в нелепой попытке докопаться до правды. А она, как чаще распоряжается жизнь, никогда не устраивает. Ложь всегда приятнее. Особенно, когда ты не знаешь о том, что это ложь.
Вторым вариантом для неё оказался Маджере. И вампир это знал, но в свете последних событий, и он оказался за бортом. Здесь симпатия ни к чему. Аристократ сказал своё веское слово, и продолжать настаивать на своём – глупая выходка разбалованной властью девчонки. Так может поступать Совет. Это игры его уровня, но никак не её.
Архель… С этим всё понятно. Вспоминать о том, что он сделал, вообще бессмысленно. Что касалось Альвеги и Артура – пообщавшись с ними, девушка ничего не почерпнула для себя. Они были и остаются чужим для неё вампирами. А Шейн… О нём и мечтать не стоит, как и соваться в его дом, ища спасение.
- Его нет, - равнодушно ответила девушка, повернув лицо к собеседнику. Рейстлин должен был это понимать. Он – последняя её зацепка. Других больше нет. А он своими руками оборвал канат, державший корабль. И тот, увы, незамедлительно уплыл, отдав швартовы. Если бы у неё был на примете кто-нибудь ещё, она бы незамедлительно ушла, а то и вообще бы сюда не приходила, что реальнее, учитывая, куда принцессе пришлось войти, чтобы переговорить. Это был намеренный ход, но он так и не оправдал ожиданий Камэль. К Рейстлину она пошла бы в предпоследнюю очередь (Архель в расчёт не брался), а последним был Шейнир. Идти к брату – не выход. Ни один, ни второй, не могли дать ей того, что она хотела. А видеть обращённую рядом с братом и знать, что он снова вляпается в неприятности, не лучший расклад.
Элен стало интересно, что же такое выдумал этот вампир, раз ему понадобился приглянувшийся ей вампир. Свести их вместе? Поработать свахой? Что-то новенькое для хозяина борделя, который привык к тому, что за любовь полагается платить. И не всегда деньгами. Но девушка его не перебивала, желая выслушать вампира до конца. Она немного наклонила голову на бок и с любопытством посмотрела на мужчину. Что-то в нём изменилось. Вот только что – понять она не могла. Может, ей это просто показалось?