При королевском дворце было хорошее стрельбище. Возможно, лучшее, на котором ему приходилось бывать. Впрочем, стрельбище королевской военной школы могло бы с ним потягаться. Наверное. Как он помнил. Но память, это штука загадочная. Прежде, как говорят, и трава была зеленее, и деревья выше.
Деревья на королевском стрельбище были, но с другой стороны, не там где обосновался он. Сегодня Марэ не планировал практиковаться в стрельбе через пересеченную местность. Верховой стрельбы или движущихся мишеней тоже не было в его сегодняшних планах. Он выбрал ровную, утоптанную множеством ног, площадку. У его правой ноги стояла высокая плетеная корзина, наполненная толстыми круглыми стрелами с темным оперением и короткими, мощными наконечниками для пробивки тяжелой брони. Наконечники были все разные: полегче и потяжелее, длинные и короткие, разных сплавов и формы. Хэльмаарэ брал стрелы по одной, словно прицениваясь, взвешивал их в руках и пробовал пальцами оперение и наконечник. Те, что ему понравились, он втыкал перед собой в землю, прочие отбраковывал и бросал рядом в траву.
Мишенью ему служила соломенная кукла с пристегнутой к ней кирасой. Кираса была не новая. Пошарпанная, местами продавленная или пробитая, где-то насквозь продырявленная и наспех залатанная, вся в цветных пятнышках и пометках, ровным счетом ничего не говорящих человеку постороннему, не знакомому с профессией лучника. По этой кирасе Хэльмаарэ и стрелял. В упор, оскользью и навесом, целясь то в начищенную горящую на солнце грудину, то ниже ее, в замызганные пластины живота.
Стрелял он неторопливо и за каждой парой-тройкой стрел ходил сам, рассматривая кирасу и оценивая причиненный ей ущерб. Время от времени губы Марэ презрительно кривились. Поделки нынешних оружейников не впечатляли его.
- Лет около пятиста назад, был у людей один король...
Возвращаясь от мишени со стрелами в кулаке, Марэ швырнул в траву одну из них. Древко стрелы было сломано наискосок, демонстрируя небрежную склейку и пересушенную пористую древесину. Мальчишка оруженосец, сидящий в густой траве и кусающий яблоко, нанизанное на стрелу, которую он держал как вертел с бараньей ногой, отпихнул ногой полосатого рыжего котяру, разжиревшего на королевских харчах и вопросительно поднял брови, но яблоко жевать не перестал.
- ...он раз в год устраивал проверку нового снаряжения, предназначенного для его армии, лично. Луки, стрелы и доспехи. После этой проверки кто-нибудь из мастеров всегда умирал. Если стрела не пробивала доспех, король казнил того, кто сделал стрелу, а если пробивала, то того, кто сделал доспех.
- Уу... Этак у нас мастеров совсем не осталось бы, мастер Мар. - Выпятив губу протянул мальчишка и отшвырнув в сторону огрызок яблока, перевернулся на живот. Кот, решив что с ним играют, лениво побрел обнюхивать огрызок.
- Может и так, да только стрелы были бы не в пример лучше.
Оперевшись о лук, он смотрел в сторону дворца. Оттуда, огибая расставленные на поле прицельные марки, резные деревянные, выкрашенные ярко, похожие на причудливых идолов, приближалась к ним тонкая девичья фигурка.
- Иди-ка, погуляй.
- Угу.
Смышленый мальчишка подобрал из травы сломанную стрелу, сгреб кота, протестующе мяукнувшего, хозяйским жестом закинул его себе на плечо и удалился в сторону деревьев, насвистывая незатейливый мотивчик.
Дожидаясь приближения принцессы, Хэльмаарэ неспешно, одну за другой, опустил уцелевшие стрелы обратно в корзину.

Разумеется, он уже знал о возвращении своей подопечной. Он был бы плохим телохранителем в ином случае, а придворные сплетники и сплетницы не были бы обладателями самых длинных языков в королевстве. Некоторые из этих языков Марэ с удовольствием бы укоротил. Например тех, которые направо и налево болтали о произошедшем сегодня в тронном зале.
- Вы слышали? Королева-мать обвинила наследницу в том, что та забыла о своей семье!
- Да, да! О своей семье и о своем долге.
- Это разногласие внутри королевской семьи, давно это случилось?
- Давно. Неужели вы не знаете? Королева считает свою дочь недостойной трона.
- А принцесса?
- А принцесса ненавидит свою мать.
- Ну, конечно! Вы слышали, что сказала ее величество? "Я все знаю о побеге". Принцесса пыталась сбежать от нее.
- Не пахнет ли это дворцовым переворотом?
- Храни нас Алиллель!
Вот так. Несколько необдуманных слов власть имущих сеют смуту и панику в сердцах придворных, а за ними и всех остальных подданных. О чем, спрашивается, думала королева-мать, пытаясь самоутвердиться за счет дочери на глазах у толпы? Хотя, навряд ли она о чем-то в этот момент думала. Алиллель, наградившая светлую владычицу "многими дарами" поставила ум далеко не на первое место. Кажется, этот дар остался ей невостребованным, перейдя напрямую, по наследству, к дочери. Хэль считал (и не без оснований, и не он один), что Нувиэль была бы куда как лучшей правительницей. Но увы. Так что...  Храни нас всех Алиллель.
Лицо у принцессы было слегка припухшим. Плакала. Разумеется, она как следует постаралась скрыть следы слез. Это было еще одним, за что Марэ любил и уважал свою госпожу. Как бы плохо тебе ни было, как бы ни разрывалось твое сердце, но враг не должен видеть твоей слабости. А придворные с их злыми языками, кем были они ей, как не врагами? А он сам? Ведь она пыталась скрыть свою слабость и от него. Нет, он не считал ее способной увидеть в нем врага. Но иную слабость следует скрывать даже и от друзей. Впрочем, его ее усилия не могли обмануть. Слишком хорошо Хэльмаарэ знал ту, кого доверили ему.
- Твоё мучение снова вернулось.
Он только улыбнулся этому заявлению. Не было смысла соглашаться или опровергать. С принцессой не всегда было легко, и она сама часто признавала это, но никогда он не желал себе судьбы иной, чем стоять у нее за плечом.
- И я рад видеть вас в добром здравии, моя леди.
Это обращение он позволял себе наедине. И она позволяла ему. Ее воспитательниц оно привело бы в ужас, а придворным дало бы почву для злых пересудах о его непочтительности и подгнившей дисциплине двора, но им двоим до того не было никакого дело. Это его "его леди" значило для него куда больше, чем "ваше высочество" или "моя принцесса". Он был ее псом и принадлежал ей, в то время как все остальные только делали вид.
- Ваша поездка была приятной? Как поживают ваш дядя и брат?
Вот так. И никакого намека на то, что он знает о ее некрасивом разговоре с матерью. Зачем лишний раз бередить ранку, если она и так знает, что он знает?

Отредактировано Хэльмаарэ (16-01-2014 16:22:53)

Он знал это выражение на ее лице. В уголках ее глаз что-то пряталось. Не то тайна, не то улыбка, не то обещание. Многие отдали бы все, лишь бы понять, лишь бы поймать это ускользающее из рук, будто болотный светлячок, нечто. Она была как коробочка, эта девушка. Из тех, что делают искусные мастера ювелиры. Из тех, что дарят своим подружкам обеспеченные эльфы. Коробочка. Поднимешь крышку, чтобы заглянуть внутрь, а там еще одна, а в той другая, и третья, и так до бесконечности. Да, он хорошо знал этот взгляд, и эти движения пальцев тоже. Принцесса что-то задумала.
- Что ж, это похоже на вашего дядю.
Он улыбнулся. Брат ее отца был таков. Мастерски избегал ответственности. Быть может, именно благодаря этому в ловушку королевы попался не он, а его брат. Кому из них, спрашивается, повезло больше?
- А мы здесь прекрасно проводили время. Ее величество посчитала, - или кто-то нашептал ей, - что культурный уровень стражи внутренних покоев не способствует удовлетворению высоких стандартов двора, - и ее величества лично, - и для нас пригласили профессора этики из академии. - И почему не из школы благородных девиц, спрашивается? - Нас два дня учили, как нужно правильно мыться, улыбаться, и словам, которые не нужно говорить. В завершение мероприятий, министр культуры попытался пропихнуть новую форму, которую его подчиненные разработали для стражи Внутренних Покоев. К счастью, не преуспел. Ее высмеяли практически все.
Треск стрелы в руках принцессы и ее удивленные глаза. Хэльмаарэ усмехнулся.
- Не переживайте, моя леди. Это мусор. Питомцы Ульхера прислали нам две повозки этого хлама. По их мнению, некоторые из этих стрел будут эффективны против новой брони альянса. Как-будто кто-то ее видел.
Марэ фыркнул, выражая свое отношение к системе разведки. Те постоянно докладывали о том, что то у Альянса, то у северян появилось какое-то новое экзотическое снаряжение, на деле оказывающееся не больше чем плодами воображения сплетников. На что мастера эльфов начинали куражиться, пыжиться и выдумывать в ответ нечто настолько же фантастическое и нежизнеспособное. Справедливости ради надо заметить, что иногда у них все-таки что-нибудь получалось, но Хэльмаарэ считал, что лучше командных и слаженных действий войск еще никто ничего не придумал, и что победа, случись что, будет не за обладателями самого продвинутого снаряжения, а за теми, чей кулак облачен в перчатку дисциплинированной армии. Это, разумеется, только в том случае, если случиться война. Большинство эльфов и ламаров о войне старались не думать вовсе, постоянно отшучиваясь, что враги придут к ним не раньше, чем научатся ходить по воде. Но Марэ такую легкомысленность презирал. Немертвое воинство, оно на то и немертвое, что сможет пройти и под водой. К тому же, легенды о кораблях из костей и ногтей мертвецов, могли оказаться не просто легендами. Хочешь мира, говорили древние и мудрые, готовься к войне. Но всю военную глупость военачальников своего народа Марэ мог осуждать только про себя и только тогда, когда у него было на это время. Заботы его требовали приложения внимания совсем к другой области.

Отредактировано Хэльмаарэ (16-01-2014 10:41:10)

- Ну... Может, и осталось.
Марэ как-то не пришло в голову заныкать для принцессы один комплект. Не подумал, что она захочет это увидеть. впрочем, может и мелькала такая мысль где-то на самом краешке подсознания, да только перекрыла ее другая, что принцесса его самого же и заставит ее мерить.
- Я попробую достать для вас один комплект.
Не своего размера. А еще того, кто может сыграть для принцессы роль стойкого оловянного солдатика, сиречь куклы для примерки.
- Хорошие воины никогда не полагаются целиком на мечи и доспехи, моя леди.
И еще меньше они полагаются на магию. Но используют ее. Потому как грех не использовать все возможности на пути к цели. Хэльмаарэ и сам использовал магию. Исподволь, косвенно. Ведь чем иным, как не магией была серебряная птичья голова в его ухе и то, что носил он глубоко в груди? Накр. Знала ли его леди о маленькой смерти у него под сердцем? Не могла не знать. Такие вещицы носят многие из тех, кто слишком много знает. Даже зелье развязывающее язык не лишает человека воли совсем. У владельца накра даже в этом случае остается выбор - рассказать все, или не говорить больше никогда.
Магия была полезна. Броня и оружие были полезны. Но не они делали из человека воина. Его делали выучка, опыт и готовность принимать решения за других.
- Наши мастера не забыли. Наши мечи и стрелы по прежнему остры и крепки. И наши воины не вооружены... этим. Это попало сюда, на потеху стражи, изнывающей во дворце от безделья, а не в колчаны тех, кто защищает наши рубежи.  Это просто поделки мальчишек, которым предстоит когда-нибудь стать мастерами. Ничего дурного никогда не делает только тот, кто вообще ничего не делает. А ничего не делать, это не способ стать мастером ни в одном деле, но... вы ведь не об этом пришли поговорить, верно?
Он видел, что она принесла с собой разговор, как будто она пришла одетая в него, плащом возложила его себе на плечи. Теперь она стояла и не знала как снять его с себя. Он сделал это за нее. Снимать плащ с плеч своей леди, это обязанность мужчины, который ее сопровождает.

На самом-то деле, новая, не утвержденная форма не была такой уж смешной, и опытные стражи дворца отвергли ее вовсе не из за боязни выглядеть нелепо. Была другая причина. При всей своей кажущейся элегантности и попытке подчеркнуть мужество носящих ее людей, форма была неудобной, не продуманной, имела множество изъянов с практической точки зрения. Как пресловутые кольчужные бронелифчики, о которых люди легенды слагают, будто бы эльфийские воительницы их носят. Впрочем, им не так уж много кто верит. Только те, кто не видел эльфийских воительниц. Так что показать форму принцессе стоило не ради того, чтобы повеселить ее, а лишь затем, чтобы указать ей на изъяны и объяснить, почему должно быть именно так, а не иначе, чтобы она разбиралась в таких вещах хотя бы теоретически.
Он был не совсем согласен с королевой-матерью в том, чему следует и чему не следует обучать девочку королевской крови. Женственность и красота необходимы, но имеют значение ровно до того момента, пока их обладательница жива. Красота мир не спасет. Не спасет и саму принцессу. Вопреки распространенной пословице, именно красота женщин чаще всего делает их самыми уязвимыми мишенями. Впрочем, принцессу обучали магии. Марэ надеялся, что когда-нибудь это защитит ее, если его вдруг не окажется рядом.
Он выслушал ее молча, прямо глядя на нее. Лицо его выражало спокойное внимание.
- Значит, вы хотите, чтобы я вас похитил.
Эльф не шутил. В глазах двора это будет выглядеть именно так. Понимала ли принцесса? Ее саму не обвинят в измене, если только королева мать не позволит этого, а она не позволит. При всей недальновидности, материнское чувство у нее развито остро. А значит, если принцесса не виновата, то виноват кто-то другой. Кто-то, кто обладает достаточной близостью к королевской особе, чтобы вскружить ей голову и соблазнить обещаниями, и тот, у кого хватит умения сделать это. И кого подозревать первым, как не бывшего предателя. А значит, даже если принцесса вернется живая и невредимая, то болтаться ему на виселице. Такая ли уж большая жертва за то, чтобы будущая советница короля увидела жизнь, увидела чем и как живет ее народ и другие народы? А она будет советницей и советчицей, ведь кого слушать венценосному, как не свою сестру. Так велика ли цена?
Он некоторое время молчал, уйдя в себя. Он не видел по ее глазам, что она понимает. Нет, принцесса не воспринимала задуманное ей, как увеселительную прогулку, но всей серьезности она не понимала тоже. А значит, вся ответственность лежит на нем. И значит те, кто обвинят его, будут более правы, чем догадаются сами.
Был ли он способен остановить ее? Что, если он скажет "нет"? Что, если он откажется способствовать ее замыслу? Останется ли она во дворце, смирится ли с волей своей матери, не найдет ли тогда себе другого попутчика? И, если смирится и не найдет, не будет ли он тогда виноват больше, чем если бы просто не пошел с ней?
- Сжальтесь, моя леди. - Он улыбнулся и покачал головой. - Показать вам весь Рейлан за один день, это невыполнимая задача. Так что это будет долгое путешествие.

Он посмотрел на нее неловкие попытки, но ничего не сказал. Ни тени неодобрения не отразилось на его лице. Прежде она никогда не просила его показать, никогда не интересовалась оружием. Он понимал, что и теперь ее попытка взять в руки лук, вызвана не внезапно проснувшимся интересом, а попыткой казаться старше, чем она есть. И еще сменить тему, загладить неловкость, скрыть от него свое смущение. Да, она понимала. Теперь она понимала, он видел это. Но шаг был уже сделан. Время - песок. Соскользнувшие с ладони песчинки нельзя собрать - их унесет ветер.
- Покажу.
Он встал позади нее и положил руки поверх ее рук. Кому-то смотрящему со стороны, этот жест показался бы слишком личным. слишком интимным, но никто не смотрел. А Хэль не думал ни о чем таком. Да, его жест был личным, но разве не является личным желание птицы распахнуть крылья и закрыть ими от всего мира, злого и страшного, своего птенца? Он хотел защитить ее от всего. От излишней опеки матери и от сплетен подданных, от жестокости и грязи этого мира. Он хотел, а вместо этого собирался вывести ее за стены дворца. Птица не рождается для того, чтобы вечно прятаться под крылом матери. Принцесса должна была научиться летать. Ему, Марэ, придется стать тем, кто вытолкнет ее из гнезда.
- Лук в левую руку. Нет, повыше. Держите его всеми пятью пальцами. Расслабьте локоть. Лук должен быть продолжением руки. Зажмите стрелу между средним и указательным пальцами.
Его собственные пальцы лежали поверх ее руки, сжимая стрелу, не позволяя ее отпустить. На принцессе не было перчаток. Выпущенная стрела иссекла бы ее нежные пальцы оперением, а спущенная тетива непременно ударила бы по левой руке. Поэтому лучники носят специальные перчатки и наручи. И поэтому ученики используют стрелы без оперения. Но ей этого не грозило. Без его помощи она не смогла бы даже натянуть лук. Это оружие требует большой физической силы.
Держа руки поверх ее рук и страхуя каждое движение, он натянул тетиву.
- Когда целитесь, посмотрите сначала на цель, потом на наконечник стрелы, и снова на цель. Это называется "поймать блоху".
Этот прием используют только начинающие лучники. Опытные не целятся. Вернее, не целятся так, как представляют себе те. кто смотрит со стороны. Лук, это очень умное оружие. Встроенное в тело, оно становится продолжением его. Опытный лучник не целится, сводя глаза к периносице или еще как-то рассчитывая высоту, ветер, дальность полета стрелы. Лучник стреляет, но сознание не участвует в этом. Тело делает все само. Так же человек не задумывается и не прицеливается, чтобы швырнуть поднятый камень. Так же человек не задумывается о том, какую ногу поднять и куда ее поставить, когда идет. Это приходит не сразу. Через восемь, десять... пятнадцать лет. У принцессы этого времени нет.
- Это очень непростое оружие. - Без обиняков сказал он, не выпуская из пальцев стрелу. - Требует много физической силы. Если вы хотите научиться защищать себя, выбирайте шпагу, моя леди. Шпага требует больше скорости и ловкости, чем силы. И ума. И это очень опасное оружие в умелых руках. Особенно, если никто не ожидает от вас, что вы им владеете.

- Да, я знаю.
Он не стал уточнять что знает и то, что лука прежде она в руках не держала, и то, что желания сделать это у нее прежде не проявлялось.
- Вначале целятся все. Потом забываешь про то, как и зачем это делаешь. Просто делаешь, и все. Но у учеников есть хитрости. Выбирается точка прицеливания. Наконечник стрелы, отметка на луке, шов на перчатке... Совмещается с точкой на мишени или около нее. Эта точка определяется пристрелкой. Запоминаешь, какая точка с чем была совмещена, потом выпускаешь стрелу и смотришь, куда она попала. От результата выбираешь точку выше или ниже, правее или левее. А после, стоя на том же месте, стреляя в ту же мишень, держа лук так же, совмещая те же точки, попадаешь в то же место. Но это только пока учишься. В реальной жизни враг не станет стоять на месте и ждать, пока ты пристреляешься. И расстояние до цели всегда разное, и положение лука, и ветер, и стрелы разные по весу. Так что потом начинаешь стрелять интуитивно.
Те же слова, что когда-то говорил ему его учитель. И так же один стоит позади другого. Только теперь Хэльмаарэ с другой стороны.
- Но ты ведь не умеешь фехтовать, да, Хэльмаарэ?
- Нет. - Он покачал головой. - Ни фехтовать, ни учить. Лучнику не нужна шпага. Ему нужен кинжал, или короткий меч, или хорошая деревянная колотушка. Но вы могли бы найти хорошего учителя. Возможно, не прямо сейчас, позже. Если вы захотите все же учиться стрелять из лука, то я подберу вам другой, легче, и другие стрелы, но... не лучше ли вам развивать свой магический дар?
Он говорил с принцессой не так, как говорил бы любой из ее придворных. Те нашли бы тысячу и один витиеватый способ убедить принцессу в том, что свои силы ей лучше приложить в другую область, и сделали бы это так, что она посчитала бы, будто сама до этого дошла. Но Марэ не был дипломатом. Он был воином. Он был скуп на слова и на красивости языка. И он не видел смысла говорить принцессе то, что она хочет слышать. Для этого у нее есть другие.

Вечером того же дня он пришел к ней в покои и принес собой маленький кожаный тубус. Запер дверь и проверил, чтобы за ней никого не было, и только потом вынул из тубуса и расстелил на столе тонкий лоскут пергамента с нарисованной на нем картой. Карта была цветной, но без драконов и кораблей, которые любят рисовать, чтобы видимо придать карте ценности и продать подороже. Но в углу этой карты, под розой ветров стояла водяная печать общества драконов-картографов, а это гарантировало точность. В глазах понимающих эта карта обладала куда большей стоимостью чем те, по которым изучают географию молодые аристократы.
- Я ее одолжил, - сказал Хэльмаарэ, не уточняя, впрочем, у кого. подготовить побег из дворца, не то дело, с которым можно справиться в одиночку, и лучше, чтобы даже принцесса не знала имен тех, кто им помогает. А они, в свою очередь, вовсе не догадывались о том, чему и кому способствуют. Так безопаснее, для всех.
- Вам нужно решить, куда вы хотите отправиться прежде всего, и куда потом. Тогда я смогу подготовиться к путешествию. Нам понадобится много вещей и большая удача. И деньги. Сколько вы можете взять из казны, не привлекая внимания?

Он ответил не сразу. Достанется ли ему за то, что она покинет дворец, не достанется ли. Он не думал об этом. Больше не думал. Приняв решение однажды, перешагнув невидимый рубеж "быть или не быть", Хэльмаарэ не имел привычки возвращаться мыслями к моменту решения, снова и снова прокручивать его в голове, сомневаться. Он выбрал. Прошлое не изменить. Так есть ли смысл думать о том, что могло бы быть?
Принцесса мыслила иначе. Она тоже сделала выбор. Чувство вины все еще грызло ее, но на решение оно уже не могло повлиять. Оно могло только точить ее душу, только сжигать ее время, заставляя петлять, раз за разом возвращаться назад по собственным следам. Марэ знал как вредно бывает заблудиться в коридорах прошлого, которое нельзя ни вернуть, ни изменить. Ему следовало оградить принцессу от этого. Поэтому он сделал то, чего никогда не позволял себе прежде. Взял ее за руки. Заглянул в глаза, заставляя смотреть на себя, заставляя слушать и слышать.
- Послушайте меня, моя леди. Вы волнуетесь о последствиях для меня, и я не могу сказать, что мне неприятно это. Я рад, что вы настолько взрослы уже и разумны, что задумываетесь о последствиях своих действий. И я рад, что моя жизнь для вас - не пустой звук. Но сейчас вы пытаетесь возложить на себя слишком большую ответственность. Что бы вы ни думали о том, что решение об этом путешествии - целиком ваше, и что вы одна несете за него ответственность, это не так. Я мог отказать вам или отговорить вас. Я мог сказать, что вы моя госпожа, и что я оставляю решение целиком на вас, но я не сделал этого. Вы спросили меня, и я хорошо обдумал все, что вы говорили. Я принял решение помогать вам и сопровождать вас. Я принял это решение сам. А значит, взял ответственность за него на себя. И я обещаю вам, что каковы бы ни были последствия этого решения, я не обвиню и не упрекну вас. Многим людям очень удобно забывать о том, что у них всегда есть выбор, но я не из них. А теперь, прошу вас, давайте хорошо обдумает это путешествие, чтобы оно не имело неприятных последствий ни для вас, ни для меня.
Он отпустил ее руки, вернулся к карте и изложил свой план. водя пальцем над тонкими линиями рек и дорог. Он был рад, что принцесса не захотела отправиться в Дэворел. Он нашел это ее решение разумным и сообщил ей об этом. Как только обнаружат пропажу, там ее станут искать в первую очередь. Решат, что принцесса будет искать помощи у брата, раз уж он помог ей однажды. Разумеется, подозрения доставят дому Бурерожденных немало неприятных минут, но их будет значительно меньше, чем если бы принцессу действительно обнаружили там.
Когда поймут, что в Девореле принцесса не появлялась, развернут сеть поисков в Фальмариле. Всем приближенным к принцессе, известна ее тяга и интерес к подводному народу. Разумеется, поиски будут проводить тайно. Королева еще не выжила из ума, чтобы во всеуслышание объявить о пропаже своего ребенка. Это и заявление о несостоятельности дворцовой стражи, и признание в своем бессилии и в разладе внутри королевской семьи. А от разлада два шага до смуты. Так что искать их будут осторожно. Никаких глашатаев на улицах, никаких объявлений с портретами на городских площадях. Только тайная стража, которой у королевства не так уж много. Только сеть шпионов и соглядатаев. Все это значительно свяжет королеве руки. А значит, за это время они будут уже далеко.
Прежде всего, они должны будут вывести принцессу из дворца. Эта часть плана уже почти целиком сложилась в его голове, как самая ближайшая и первостепенная, но он обсуждать ее с принцессой он не стал. Только улыбнулся загадочно и попросил положиться на него.
- Скоро, моя леди. Совсем скоро.
Следующий отрезок их пути должен был пройти по реке. Из Эденвела в Ауреллон. Там они пересядут с речного судна на корабль, идущий к материку. Великая река должна была довести их до Вильсбурга, а там они наймут или купят лошадей, смешаются с торговыми караванами, что в любое время года путешествуют по Большому Тракту, и доберутся до Берселя. А оттуда рукой подать до Пантендора. Обратный путь Марэ пока не рассчитывал. Пока неизвестно, куда принцесса захочет двигаться дальше.

Отредактировано Хэльмаарэ (18-01-2014 12:47:55)

[26.03.82]

Вся следующая неделя выдалась для телохранителя принцессы совершенно сумасшедшей. Хэльмаарэ использовал все возможные поводы и предлоги выбраться в город, не привлекая излишнего внимания. Самые наблюдательные из его окружения, правда, все равно заметили эту повышенную активность. Некоторые из них сами, другие с его ненавязчивой помощью решили, что у Марэ завелась в городе подружка. Некоторые даже спрашивали, но эльф только пожимал плечами и разводил руками с самым загадочным и мечтательным видом, чем еще больше убедил всех в том, что в марте не только у котов пробуждаются низменные инстинкты.
К деньгам, которые ему тайком выделила принцесса, Марэ добавил свои собственные сбережения. Первым делом он обзавелся штаб-квартирой в городе, которая должна была стать для них с Нувиэль складом, убежищем, и перевалочным пунктом одновременно, и только после этого принялся стаскивать в нее все необходимое. Испросив у принцессы мерки, он заказал ей и себе по нескольку комплектов дорожной одежды, особое внимание уделив обуви и плащам. Вся одежда, которую он заказал, была неброская и выглядела недорого, но отличалась практичностью. К одежде прилагались сумки, писчие и туалетные принадлежности, фляги, свечи, кипятильные камни, огнива и кристаллы для розжига огня. Запасся он и тетивами, и стрелами (обычными и с начинкой), и парой более вместительных колчанов, и заказал запасные перчатки. В каждой лавке он делал заказ небольшой, чтобы не привлекать внимания, а в пару-тройку и вовсе ходил не сам, найдя себе в торговом квартале подходящих исполнителей. Для принцессы Хэльмаарэ купил длинный кинжал, в женских руках смотрящийся скорее, как небольшой меч, а еще арбалет. Эту игрушку он искал и выбирал тщательно, не жалея времени и денег, и в итоге принцесса стала обладателем легкого и прочного арбалета, заряжаемого сразу тремя стрелами (хитрый механизм вкладывал их одну над другой). Часть болтов, прилагающихся к арбалету, тоже была с начинкой, как и его стрелы. Не меньше, чем на арбалет, денег ушло на зелья. Марэ постарался учесть все, что могло пригодиться в дороге, но не все удалось найти, а за некоторые составы заломили такую цену, что он только рукой махнул - все на свете предусмотреть все равно не удастся.
В последнюю очередь он приобрел провизию - сушеное мясо и сыр, соль и крупу, и эльфийские лепешки, завернутые в широкие листья, которые могут не портиться месяцами. Оставшиеся деньги он разделил пополам, и одну половину припрятал в потайные и не очень мешочки, предусмотренные в их с принцессой одежде и обуви, а на другую через посредников скупил на рынке с десяток тюков с тканями, специями и безделушками средней стоимости, а также добавил пару десятков бутылок вина. Все это он в штаб квартиру не потащил, а снял угол на складе при речном порте, после чего, еще через одного посредника договорился о месте на барже до Ауреллона, для двух человек и груза.
Последнюю ночь перед побегом Марэ провел не у себя, а с дочерью королевского садовника.

В полдень следующего дня, Хэльмаарэ ждал принцессу в саду, в заранее оговоренном месте. Пышные кусты вереники, по марту все сплошь обсыпанные пышными гроздями мелких желтых цветков, надежно скрывали его от посторонних глаз. Эльф попросил принцессу вести себя как можно естественнее и брать с собой только все самое необходимое.

Увидев принцессу и во что она одета, Хэльмаарэ ядрено выругался. Мысленно. И ругал он одного себя. Про одежду для верховой езды он принцессе ничего не говорил, но она сама проявила инициативу. И теперь эта инициатива могла пустить весь его план по ветру. Быстро выяснив у нее, приказала ли Нувиэль седлать лошадь, и получив отрицательный ответ, он все так же мысленно вознес хвалу уму принцессы и Богине Матери, которая хоть и явила насмешку, указав ему на скудость ума, однако ж, кажется, была на их стороне. Пообещав себе впредь всегда досконально рассказывать принцессе обо всех деталях своих планов, Хэльмаарэ приподнял низко нависающие над тропинкой ветви вереники, рукой приглашая Нувиэль в естественную, созданную самой природой, живую беседку.
Там на земле лежал сверток тряпья, из которого выглядывал лук. Не тот, что был у него за спиной, еще один. Это был его собственный лук, близнец первого, взятый Марэ из его комнаты во дворце. В его колчане не было сегодня ни одной обычной стрелы. Все их пришлось выложить, чтобы под завязку набить колчан "огоньками", парализующими и рыскающими стрелами. Взятые из оружейной дворца, вкупе с теми, которые ему удалось уже перетаскать в их убежище, эти стрелы позволили ему сэкономить на боеприпасах. После всех трат денег оставалось еще много, но Хэльмаарэ экономил каждую монетку, ведь неизвестно еще, как сложится их с принцессой путешествие.
- Быстрее. У нас мало времени. - Подхватив с земли сверток, он пересек беседку и они вышли с другой ее стороны.
Держась в тени кустов и прячась таким образом от окон дворца, Марэ быстро довел принцессу до садового домика, огляделся по сторонам, вытащил ключ из сумки на поясе и отпер им дверь.
В домике царил полумрак. Тусклое окно бросало прямоугольник света на длинный грубый стол и давно не метенные доски пола. По углам жалась садовая утварь и несколько бочек, а с низкого потолка свисали пучки пряных трав, явно прошлогодних, но даже сейчас наполняющих воздух отчетливым запахом. Впрочем. запах пыли тоже присутствовал. Это был осенний домик и в это время года им редко пользовались.
Оказавшись внутри, Марэ первым делом придвинул к двери бочку, загораживая ее изнутри. Ни засова, ни щеколды с внутренней стороны двери не было предусмотрено. Никому бы и в голову не пришло запираться здесь от кого-то. Бросив сверток на стол, Хэльмаарэ развернул его и сунул в руки принцессе одежду. Нижняя рубашка не самого добротного сукна, простое синее платье и поношенные, но все еще крепкие башмачки.
- Переодевайтесь.
Отвернувшись к столу, он разложил на нем лук, лопату и вилы, взятые тут же, у стены, и принялся увязывать все это вместе в холстину, пустив на нее распоротый пустой мешок.
Одежда, как и ключ, принадлежала дочери садовника. Сама девушка сейчас мирно спала на сеновале и должна была проспать до вечера. Во всяком случае Марэ надеялся, что правильно рассчитал дозу. Спрашивать у аптекаря напрямую, сколько капель нужно добавить в питье молодой девушке, пышущей здоровьем, чтобы она крепко спала двенадцать часов кряду, он остерегся.

Отредактировано Хэльмаарэ (19-01-2014 22:34:36)

Отвернувшись от принцессы, раскладывая на столе лук и инструменты, Хэльмаарэ нервничал, но совсем по другой причине, нежели принцесса. Смущения от вида обнаженного женского тела он не испытывал. В конце концов платье, которое она одевала, он накануне снимал. Его прежняя обладательница и ростом и статью походила на принцессу, так что платье должно было сесть. Эльф надеялся, что с завязками Нувиэль разберется. Он подумал и запоздало решил, что одежда для верховой езды оказалась на ней нынче кстати. Ведь платье богатой дамы отличается от платья простой женщины тем, что завязки на нем находятся сзади. Такое платье очень трудно, а без сноровки и вовсе невозможно снять или одеть самостоятельно. Так что все богатые леди пользуются услугами служанок. Марэ, конечно, мог сыграть при принцессе роль служанки и помочь ей раздеться, вот только не думал эльф, что это поспособствует установлению между ними атмосферы доверия и взаимопонимания, а в их деле без доверия никуда.
- Все… - тихо сказала за спиной Нувиэль.
Он обернулся и оценил плоды ее и своих совместных усилий.
- Вам очень идет. - Щеки принцессы горели смущением и он посчитал необходимым сказать ей приятное. Это было тем правильней, что платье действительно шло. Дворцовая мода в погоне за изысками и роскошью подчас выкидывала странные кренделя. Хэльмаарэ временами казалось, что одежды придворных дам нарочито шьют с тем умыслом, чтоб они не подчеркивали, а скрывали достоинства своих хозяек. За ворохом шелка и кружев порой было не разглядеть саму девушку, особенно, если она была так же миниатюрна, как принцесса. А простое синее платье не затмевало девичей красоты. Принцесса сама была украшением платья, а не наоборот. Даже жаль, что кроме него этого никто не увидит.
Он показал ей, как заплести косу и уложить ее на плечо, а после вытащил и протянул маленький пузырек. Внутри плескалась светло серебристая субстанция.
- Выпейте это, моя леди.
Марэ понятия не имел, каков Ч’ярис на вкус. Надеялся только, что не слишком противный. Зелье это и было предметом его опасений и слабым местом в его плане. Сработает ли, как надо? Проверить заранее не было никакой возможности. Хэльмаарэ с радостью бы протестировал его на себе, но даже этот единственный пузырек достался ему с превеликим трудом. Ч’ярис не в ходит в перечень зелий рекомендованных для повседневного использования. Нельзя просто взять, и купить это зелье в аптеке. Алхимики, знающие рецепт этого зелья, все состоят на учете у тайной стражи. Разумеется, если стража знает, что они знают. Но черный рынок все еще и черный только потому, что там можно найти и приобрести импа в ступе. Если имеешь каналы, разумеется. Марэ имел. Один надежный канал, обеспеченный деньгами и долгом. Человек, доставший для него зелье, с лихвой отработал долг и исчез, растворив за собой канал. Хэльмаарэ он больше был ничего не должен.

Если бы он заранее знал, каким мучительным будет превращение, то придумал бы другой выход. Ну... наверное, придумал бы. Самым очевидным казалось покинуть дворец через секретный ход (О котором, кажется, знали все. Нет, ну правда, не бывает королевских дворцов без секретных ходов.), но этот способ был им отринут сразу же, как раз ввиду своей очевидности. Даже если предположить, что принцесса действительно помнит дорогу и расположение всех ловушек, и что они не заплутают в каком-нибудь из боковых ходов, не станут пищей для какой-нибудь твари, которая будет ну очень рада их видеть, слышать и ощущать, не изжарятся магией и не смерзнутся в невразумительный ком, все равно их побег вскоре станет достоянием королевы. Хэльмаарэ просто не мог поверить в то, что система безопасности дворца позволяет кому ни попадя бродить туда и сюда по подземному ходу, не предупреждая об этом начальника секретной стражи или саму коронованную особу лично. Так что он придумал бы другой способ. Но теперь было слишком поздно для этого, так что он просто обнял девочку, без церемоний, устроил ее голову у себя на груди, и ждал, пока плечи ее не перестанут сотрясаться от спазмов.
Когда он осторожно отстранил ее от себя, держа за плечи, и заглянул ей в глаза, его собственные глаза были виноватыми и в них все еще жил отголосок той боли, которая изменила ее. Зелье подействовало.
- Простите меня, моя леди, - сказал он. И это были все слова извинения, которые он мог себе позволить сейчас. После того, как зелье было выпито и подействовало, в голове у эльфа будто сами собой возникли песочные часы, и тонкая струйка песчинок уже стремительно текла вниз, отсчитывая минуты. - Это зелье изменило вашу внешность. Теперь вы - дочка садовника и вас зовут Нимуэ. Запомните это имя, но лучше ни с кем не говорите. Оставьте это мне.
Он сказал, что у них есть только сорок минут на то, чтобы миновать все посты и уйти как можно дальше от дворца прежде, чем дочка садовника снова превратиться в принцессу. Он взял большую корзину и сложил на дно все вещи, которые она взяла из дворца. Туда же он положил и ее одежду для верховой езды. Это было не обязательным, но Хэльмаарэ не хотел оставлять одежду здесь, а прятать ее было некогда. К тому же он думал, что принцессе захочется иметь еще одну ниточку, связывающую ее с домом. Одежда принадлежала дому, и облачившись в нее, принцесса могла вернуть себе ощущение безопасности. Иногда это было очень кстати.
Поверх вещей он положил садовые ножницы и прикрыл все холстом, сделав так, чтобы ножницы выглядывали из корзины. Корзину он отдал принцессе, а сам положил на плечо вязанку, которую сооружал на столе. Лук теперь не был виден, зато на всеобщее обозрение торчали лопата и вилы. И так они покинули домик.
Три поста не обратили на них никакого внимания. Ну, идут себе в город телохранитель принцессы с садовничей дочкой. Ну, несут инструмент. Так, видать, по делу несут, не покрали же? Их проводили ленивыми взглядами и пропустили без слов. Зато на последних воротах дежурил сегодня стражник, хорошо знакомый телохранителю. Немолодой уже, бывший в дворцовой страже задолго до того, как Марэ выпустился из королевской школы. Стражника Марэ увидел издалека, и узнал. Это было не очень хорошо, но и не очень плохо. Шепнув принцессе, чтобы она молчала и улыбалась, он напустил на себя самый беззаботный вид, и направился прямиком к стражнику, еще издали помахав рукой.
- О, Хэль, привет! - Стражник был рад почесать языком. Его напарник, незнакомый телохранителю долговязый эльф, молчал и смотрел равнодушно. Кажется, он был не самым словоохотливым собеседником.
- Привет. - Хэльмаарэ подкинул на плече вязанку, устраивая ее поудобнее, протянул стражнику руку. - Извини, некогда поговорить. Нужно отнести это барахло кузнецу, а я обещал ее высочеству вернуться до ужина.
- А, понятно. - Стражник усмехнулся, откровенно и с удовольствием рассматривая фигурку девушки. - И тебя запрягли. А где Вист, Нимуэ?
Вист был помощником садовника, и вообще-то это была его работа - бегать по поручениям. Стражник обращался не к нему, но Марэ будто этого не заметил. Прежде, чем принцесса успела что-то ответить, он вмешался. - Сегодня я за него. - Потом подмигнул стражнику и приобнял девушку за талию с самым заговорщическим видом. Стражник рассмеялся и подмигнул в ответ.
- Все с тобой ясно. Ну, ты это... гляди, чтобы ее отец тебя не того... не подстриг. - Он кивнул на садовые ножницы, выглядывающие из корзинки девушки, и снова засмеялся.
- Я быстро бегаю. - Еще раз кивнув стражнику, он подтолкнул девушку к воротам и они миновали их и начали спускаться в город. Марэ убрал руку с талии Нувиэль только тогда, когда петля дороги скрыла их за поворотом.
- Извините.

Отредактировано Хэльмаарэ (21-01-2014 10:35:15)

- Вы молодец.
Он действительно был очень горд ей. Не сдалась, не растерялась, не обрекла их затею на провал. Это он ждал всего и это для него заминка у ворот была рабочим моментом, а для нее ведь огромным стрессом и целым приключением. Конечно, ее приключения еще и не думали начинаться, и вскоре все закружится и смешается в один сумасшедший вихрь новых впечатлений, и эта сцена у ворот поблекнет и забудется, но сейчас каждый шаг дается с трудом, и каждое отхождение от привычного сценария кажется важным событием. И дай то Алиллель, чтобы все ее приключения были такими же безобидными, и так же легко заканчивались.
Он указал ей путь и они пошли по улицам города, все больше забирая к порту. Он старался идти не слишком медленно, но и не бежать. В голове эльфа все еще тихо шуршали песочные часы. А еще ему было донельзя странно.
Рядом с Марэ шла девушка, и его тело говорило ему, что помнит ее. Помнит изгибы ее тела, жар ее кожи. Помнит ее запах и блеск ее глаз в сумраке сенника. Его пальцы помнили ее волосы, а его рот помнил ее губы, влажные и мягкие, и нижняя чуть больше верхней. Его тело помнило, что обладало этой девушкой и считало ее своей, а его разум знал, что тело обмануто хитрой волшбой, что эта, совсем не та, а другая, и что даже думать о том, чтобы обладать ей, это.... это неправильно.
"Жениться тебе надо." - Давеча в караулке сказал ему Ллай. И тогда Марэ только отмахнулся со смехом. Но сейчас он думал о том, что Ллай не так уж и прав, что будь он женат, и голову его не посещали бы настолько неуместные мысли. Впрочем, будь он женат, разве собрался бы в путешествие на край света, даже не знаю, случится ли им вернуться?
Он заставил себя думать о другом. Еще раз мысленно развернул перед внутренним взором карту и принялся ползать вдоль их предполагаемого маршрута, снова и снова пробуя на прочность ниточки, из которых было выткано полотно его плана их путешествия. И выглядело оно, это полотно, как недоделанная работа плетельщицы. Вначале, в уже начавшемся и продолжающемся сегодня, оно уже сплелось и свилось в плотный узор, но чем дальше, тем больше оно истончалось, и торчали во все стороны неприспособленные обрывки нитей. Так и должно было быть. Строить планы слишком далеко вперед, значит отметать возможности, которые готовы появиться внезапно прямо перед глазами, не успеть их схватить. Все так, но будь это будущее одного лишь его, ему было бы куда как спокойнее. Рядом шагала принцесса и в отношении ее ему хотелось видеть больше определенности.
Спустя полчаса или около, они свернули с оживленной улочки в закуток без окон, защищенный от посторонних глаз стенами прилегающих домов. Там Марэ забрал у принцессы корзину и переложил ее содержимое в мешок. Снял свой плащ, вывернул наизнанку и надел на нее, набросив на голову капюшон. Размотал свою связку и лук пристроил у нее на спине. Теперь рядом с ним оказалась совсем другая девушка. Путешественница или охотница, заглянувшая в город пополнить припасы. Его плащ был ей великоват, но оно и к лучшему. Скоро ее тело снова станет меняться, и темная ткань скроет эти перемены от глаз случайных прохожих.
Когда они вернулись на улицу и пошли дальше, при них не было ни корзины, ни садовых ножниц. Лопата и вилы тоже остались в переулке, подарком тому, кто первый заглянет в него.

- У нас есть убежище в городе.
Когда девушку начало потрясывать, снова меняя ее тело и лицо, превращая обратно в саму себя, выветривая чуждый образ, будто рукой стирая его, Марэ мягко подтолкнул ее к стене дома, чтобы она могла опереться спиной, а сам приблизился, взял за плечи и загородил собой. Со стороны могло показаться, что девушка плачет, а он утешает ее. Никто не обратил на них внимания. Когда превращение завершилось, Хэльмаарэ взял принцессу за руку и так же мягко повел за собой. Он надеялся, что ощущение его руки поддержит и придаст ей сил. К тому же, так он смог бы быстрее поддержать ее, если она вдруг начнет падать. Было уже недалеко.
Убежищем оказалось заведение весьма сомнительного толка. Вывеска со стороны улицы над главным ходом изображала мужчину в экзотической одежде, ударами бубна аккомпанирующего полуобнаженной танцовщице. "Продавец приключений" - значилось чуть ниже. Но принцесса вывеску не увидела. Они зашли с другой стороны, с черного хода, пропетляв и протиснувшись между близко стоящими домами, миновав чахлый садик и бочки с чем-то, резко пахнущим рыбой.
В маленьком заднем дворике между домами, неожиданно чистом и ухоженном для изнанки города, вывески не было. Только деревянная дверь с молотком и окошечком, в которую эльф постучал. Им быстро открыли. Из полумрака на них пару секунд смотрел высокий мужчина, а после узнал Хэльмаарэ и пропустил, посторонившись, немного задержал взгляд на его спутнице, запер за ними дверь, и только потом поздоровался.
- Ты что это, Хэль, со своим самоваром к нам?
Голос его оказался неожиданно мягким и смешливым.
- Гляди, как бы мой самовар тебя не ошпарил, - отшутился эльф, а после повел Нувиэль в глубину дома. Черная прихожая и примыкающий к ней коридор были под стать дворику - такие же чистые, опрятные, и даже с мебелью намекающий на некотурую роскошь. Впрочем, оно и не удивительно. Марэ был не единственным посетителем, предпочитающем входить и выходить через черный ход. В коридоре царил полумрак, пахло чем-то сладким и пряным, сквозь приоткрытую дверь в самом его конце пробивался свет, доносилась музыка и чей-то приятный смех. Но Марэ туда не пошел. Они повернули и оказались на лестнице, по которой поднялись на второй этаж. Здесь тоже было множество дверей.
Марэ толкнул одну и пропустил девушку в комнату, совсем небольшую, но хорошо обставленную, большую часть которой занимала кровать под балдахином, а остальная мебель будто жалась по углам, словно недоумевая, зачем она вообще здесь нужна. Еще одна дверь в стене справа вела в ванную. Она была приоткрыта и сквозь нее виднелся край большой деревянной ванной, большей похожей на бочку, какими пользуются в домах среднего достатка.
- Это безопасное место, моя леди. - Сказал он. - Пусть то, что вы видите, вас не смущает. Нет лучшего способа спрятать благородную леди, чем среди наименее благородных.