Пять дней пролетели быстро: умные птицы не избегали эльфийских городов, как людских, и найденные рейнджером соколы успели трижды слетать с записками между Вервоном и Эденвелом и обратно. Элиор в удачу полуэльфа верил не до конца, и просил не раскрываться до полной уверенности. Помимо жемчужного венца в водном превращении, который описали завербованному беглецу в деталях ещё в первый день, при княжне должен быть медальон, подаренный наречённым. Медальон, похожий на чернильный рисунок на последней записке. Утром, получив послание, Морган как следует рассмотрел его и сжёг, чтобы не оставлять следов: при большом желании отправителя можно было бы вычислить по почерку, чернилам и бумаге. Что уж, при большом-большом желании вычислить тайные общества вообще легче лёгкого: если люди не имеют семей, не пьют в компании и спать ложатся либо слишком рано, либо к полудню – это повод задуматься.
…а ещё на днях он видел в портовом квартале нескольких ламаров в богатых плащах и почувствовал их настороженное внимание. Возможно, то были просто послы, и на это хотелось надеяться.
Анне он сказал, что они пропадут на полдня в окрестностях города, и для убедительности взял с собой лук. Цветочница, конечно, решила не мешать своим "деткам", но вот задержать девушку себе позволила на добрые полчаса. Эмпат уже не стал стучать костяшками по стеклу: спрашивать, долго ли, когда он чувствовал, что женщины заняты ему было не нужно, а просить поторопиться – бесполезно.
- Я понесу, - сказал полуэльф, поднявшись со ступеньки крыльца за секунду до того, как Даниэль появилась на пороге. О тяжёлой корзине он уже догадался и косо посмотрел на выглядывающую в окно Анну. Та помахала ручкой, умилённо улыбаясь. Иногда хозяйка своими безудержными фантазиями о том, чего вообще нет, уходила настолько далеко, что Моргану хотелось разбить себе лицо ладонью от стыда. Ну в самом деле, эмпат был весьма сентиментальным существом, но логики и здравого смысла придерживался. А тут… Женщины.
С матерью было проще, но мать не снаряжала пикники.

Погода радовала. Солнце приятно грело сквозь ткань одежды и даже подпекало макушку, а ясная и свежая погода напоминала скорее весну в Остебене, чем зиму. Благодатный край был… благодатным. Ещё пара недель, и на многочисленных насаждениях, менявших даже в мягкую сильвийскую зиму листву, раскроются почки.
- Западная окраина – это туда, - произнёс полукровка, закрыв калитку за фалмари. Он не хотел вообще никак комментировать смущающую обстановку в доме, но понимал, что молчание скорее насторожит его спутницу, и решил выбрать тему отвлечённую.
- Там, кстати, неплохое стрельбище, - начал он, только  после понимая, что девушку оружие вряд ли будет интересовать, и решил повернуть мысль хоть куда-нибудь. – Пикник там, конечно, идея весёлая, но нас съели бы вместе с корзинкой.
Боги, ну почему всё, что бы я ни делал, выходит так нелепо, м?

Офф: я заказал нам мастера, если что.

- Хозяина? - не понял полуэльф. Моргнул пару раз. Через минуту дошло.
- Да ну, лучники так не догоняют. Восстанавливают цель в поле зрения и дзынь, - он поднял руки и изобразил движение, которым отпускается в полёт стрела. Корзина, ручку которой он держал вместо лука, легко качнулась. - Как минимум бегунку подстрелят что-нибудь, и скорость упадёт. А если стрелок ещё как следует натянул тетиву - силой удара и на землю швырнуть может.
Опять всё о старом.
- Но ладно, не будем о стрелах: подробности неаппетитные, - закрыл тему, не дав ей разгона, рейнджер. Он сам любил ощущение охоты и вкус мяса, но разделку туш не смаковал. А стрелять в разумных - нет, многие животные были разумными, - в говорящих, думающих существ было тяжелее многократно. Но приходилось.
Вниз по западному склону убегала их тропа. Не тропа, на самом деле, а дорога, но к этой зелёности эльфийской столицы полукровке предстояло ещё долго заново привыкать. Земля темнела меж пожухлой травы влагой: вчера, как чудный прощальный подарок мягкой сильвийской зимы, утром выпал последний снег. Теперь по веткам сновали первые сбросившие сонливость холодной поры птицы, а всё остальное замерло, копя теплеющий с каждой минутой солнечный свет для пышной весны.
- Я и забыл, как здесь приятно, - произнёс Морган, вновь подбирая упавший вместе с взглядом куда-то под ноги, на щебёнку, разговор. Он чувствовал, что фалмари свежий воздух кажется зябковатым, и это было странно, потому что он сам привык к холодам, при которых кололо глаза от мороза. Различие взглядов, мерил, вызывало в нём небольшой де... ди... диссонанс.
- Наверное, в Фалмариле в это время года очень влажно? - спросил Мор.
На большой дороге, в которую стекались зелёные улочки недалеко у ворот города, оказалось немало разномастного люда. Псионик внимательно вслушивался в ауры прохожих, солидно прибавивших в числе, но не замечал ничего сверх-интересного, кроме обыкновенной будничной озабоченности и праздничной весёлости. В обход повозок их, вместе с прочими пешими путешественниками, пропустили через малые ворота. Стражи без интереса оглядывали проходящих длинноухих, один лишь попытался заглянуть в глаза полукровке в тот же самый момент, когда о барьер того стукнулось чьё-то любопытство. Псионик псионика пробить не может и пытается прочитать по лицу - обычные дела.
Где-то на выходе они чуть не столкнулись с парой синеглазых фалмари, и лёгкое опасение всплеснулось в Моргане, когда он не признал в них ни своих, ни чужих.

- Думаю, пора поспрашивать, - тихо сказал спутнице полуэльф, когда они подошли к стрельбищу. Здесь было людно, как и у ворот, и знающих можно было найти.

Офф: Да, я клоун и не умею романтично, без всяких "Это не те дроиды, которых ищете вы" и шуток про Граммар Наци. Если надо - перепишу. На кубике выпала четвёрка. Заклинание использовано "Дар убеждения", не уверен, стоит ли отслеживать ману в эпизодах.

- Коньки – это здорово, - кивнул полуэльф, не спрашивая, кто такой Шейн. – В Лунных землях зимой малые реки покрываются крепким льдом, но у меня, несмотря на погоду, никогда не было возможности покататься.
Потому что шла война, по обе стороны рек пылали деревни и сражались ульвы с людьми.
Думать об этом не хотелось: настроение обязывало радоваться, хотя даже в ауре Даниэль подрагивало лёгкое чувство сожаления.
- Влажность – не беда, просто парилка после полудня, только и всего, - улыбнулся Морган. Больше говорить было как-то нечего.

Они добрались до столпившихся у ограды стрельбища людей, и девушка приняла повинность расспрашивать о подробностях, как ей и было предложено, не себя. Не то чтобы полукровка был совсем диким или стеснительным. Он знал, к каким людям в каких ситуациях не стоит подходить вообще и мог, несмотря на собственный дискомфорт, завязать небольшой разговор. Просто, по его личным наблюдениям, симпатичным девушкам помогали в принципе охотнее.
Так что Мор молчал и слушал. В этой части Эденвела – точнее, предместий столицы, - они с отцом не останавливались, и не было никакой вероятности, что со стариком полукровка был знаком хотя бы через отца.
Распрощались с мужчиной любители историй быстро. Эмпат даже удивился: незнакомец не имел никаких неприятных всплохов в ровном ореоле эмоций, только добродушие. На материке такое было редкостью. Эльфы – и сильвийцы вообще – были чем-то похожи на непуганых оленей по сравнению с ушлыми и подверженными паранойе жителями Остебена. Климат, наверное. И впору было усмехнуться такому утверждению, если б не кристальная чистота этого факта. Полукровке на острове даже в толпе дышалось чуть легче.

Заборчики, которые остановят разве что престарелого вора с хроническим остеахондрозом, голые кусты, темнеющие клумбы и аккуратные, мощёные галькой со дна реки дорожки, - вот, пожалуйста, типичный зимний Эденвел, но уже за городскими стенами.
- Сюда, - махнул свободной рукой полуэльф, чуть тормозя у поворота. Угол дома с хорошо побелёнными стенами вырисовывался из молодых тёмно-баклажановых прутьев сирени.
Калиткой занялась приободрившаяся с разговора с мужчиной у стрельбища Даниэлла, пока её спутник перекинул из руки в руку корзину. Его эмпатическое чувство дало ему сначала только два отзвука с участка, и он даже не задумывался над тем, что кроме поэта в доме могла быть...
Собака.
Ах ты ж удодство! Полное!
Для ученика рейнджера четвероногие друзья никогда не представляли какой-то особой категории живых существ: он различал только намерения. У животных они были спонтанны и основаны на текущих событиях и потребностях. Морган просто не успел выстроить верную реакцию до того, как его захлестнуло две волны: агрессия пса, верно знавшего, что гости в отсутствие хозяина дому не нужны, и тихая, сжатая, но от того, с точки зрения эмпата, особенно сильная паника. Фалмари его, вставшего, пожалуй, слишком близко, рывком назад чуть с ног не сшибла, и, качнувшись вместе с корзиной, Морандир отступил на шаг. Резкий всплеск за барьером и обыкновенный инертный ответ изнутри сбили и его мысли, и теперь поиск решения, лежавшего прямо под длинным носом, затянулся на несколько долгих, неловких мгновений.
Не потерять равновесие, не потерять мозги. Это же просто собака, это даже не смешно!
Успокоить девицу. Как? Э-э-э...
Псионик выудил руку, свободную от корзины, из пальцев Даниэль, обернул вокруг плеч и легонько похлопал кистью по лопатке. У парня правда, правда не было идей, как нужно поступать в такой ситуации. Он даже осознал всю курьёзность их положения только потом. Очень. Сильно. Потом...
Не уронить и не просыпать корзину у него вышло, как у заправского жонглёра, но он до сих пор не знал, что делать с псом, который продолжал заливаться лаем. С одной стороны, ему бы, восстанавливая холодную трезвость рассудка, отстранить девушку, к которой уже частично вернулось чувство безопасности, и разобраться с защитником участка так, как делают это любые уважающие себя эльфы, и, особенно, стражи лесов: поговорить. Чисто по-братски попросить уйти и умолкнуть, а ещё хозяина позвать. Но для этого надо было показать псу уверенность и прямоту, а внутренние весы эмпата были сбиты контактом с Даниэллой. Поэтому, щёлкнув всё теми же пальцами, которыми он успокаивал девушку, полуэльф собрал внимание собаки сначала на руке, потом на себе, и применил магическое убеждение:
- Мы – не воры, которых хочешь ты укусить, - нарушая всё, мыслимые и немыслимые синтаксические нормы эльфийского языка, сказал Морган.
Фраза звучала странно, и стало на мгновение даже непонятно, что происходит. Пёс ошалело посмотрел на псионика. Псионик вопросительно посмотрел на пса.
Возможно, - пришла ему в голову глупость – на нервной почве, - это особый обученный пёс-пурист эльфийского языка и он меня сейчас сожрёт за такие вывороты.
Представляя себе свою же глупость и пугаясь уже самостоятельно, полукровка чуть крепче прижал девушку себе: бояться вместе было как-то уютнее.
- Гав… гав… гав? – лай остановился, а непонимание в тёмных собачьих глазах нарастало. Заклинание всё-таки сработало.
- Он не тронет, - шепнул Морган девушке, опуская руку, и тут же обратил внимание на тропу позади калитки и пса. Кажется, дождались.

Отредактировано Морган (05-10-2013 17:08:49)

Слова-слова.
Нет, правда, после нескольких лет в глухом лесу Моргану требовались определённые усилия, чтобы говорить с людьми просто так. Он их слышал и видел лучше, чем иные – сами себя, а если нужды выразить мнение или что-то узнать не было, о себе самом псионик как-то забывал. Под взглядом старика он лишь вежливо склонил голову, позволяя Даниэль вести диалог.
Пёс всё ещё озадаченно смотрел на него.
Да, я знаю, ты добрейшей души собака, - мысленно сказал четверолапому сторожу Мор, - только лаять громко не надо. Даже грачи орут куда музыкальнее твоего брата.
Ну, что поделать, полуэльф душой был птица, и в любви к другим семействам отталкивался от очень субъективных отношений пернатых к ним.
Услышав слова фалмари и прочувствовав, как глубоко идёт сказанное, в её ауре, рейнджер подумал, что подарил бы ей какую-нибудь неприхотливую, но дружелюбную птичку. Охотничий сокол был бы ещё лучше, но вряд ли девушке нравились хищные птицы.
Надо будет спросить.
- Хорошо, - кивнул Морган. Он холода не чувствовал вовсе, только приятную весеннюю свежесть. Три года назад в конце зимы в Альянсе тоже была оттепель, но воздух был холоднее, и солнце никогда не выглядывало из облаков надолго. А когда не нужен даже плащ – разве это холод?
Только второй мыслью полуэльфа было то, как просто он согласился с таким маленьким актом эксплуатации.
Всё дело, видимо, в лице, – сказал он себе, перехватывая корзину, пока менестрель отвлёк Дель, и отправляясь на поиски. Слишком бескорыстное лицо – за это сына подначивала Нимуэ. Отличный сигнал всем в округе, что на этой шее можно совершенно беспардонно ездить. Не то чтобы Морган был сильно против, после ушлых-то некромантов, с которыми эмпату часто было неприятно даже рядом стоять из-за тёмной магической ауры.
Навес с хворостом и – ура-ура, хоть этого не надо делать – уже наколотыми дровами нашёлся там же, где бывает у подобных домов – у хозяйственной пристройки рядом с забором. Тут возникла небольшая заминка: Морган слишком много на себя взял. Буквально. Поставив на землю корзину и набрав под левую руку полную охапку дров, он, не слишком грациозно, балансируя всем грузом и не давая ремню с чехлом для разобранного лука, добрался до крыльца и только с третьей попытки смог отворить одним мизинцем точно нарочно захлопнутую дверь. А ещё она оказалась слишком узкой, и полуэльф был вынужден чуть ли не ввальсировать внутрь, как циркач.
Ф-фу-у.
- Не знаю как вам, а мне уже жарко, - объявил о своём присутствии замечанием лучник, складывая по очереди с себя всё. Действительно, по его спине уже заструились от всех акробатических этюдов капельки пота, которые теперь отвратительно неприятно остывали.
А в помещении и правда было прохладно. Собственные слова Мора отразились от стен, которые, вопреки ожиданиям, оказались каменными. Что за дела? Зачем будет, наверняка, мучащийся с суставами старик жить в таком доме? Из любви к акустике как в храмах в Остебене?
- Я думал, у вас дом камнем только обложен, - сказал Морандир, сгрузив хворост и дрова у печи и закинув немного в уже разведённый огонь, над которым повис чайник.
Обстановочка была интересная. Побелённые стены с высокими потолками полнились полками с разными вещами. Некоторые выглядели простой утварью, иные – безделицами. Но были и очень старые, и очень странные вещи. Полуэльф остановился глазами на том, что казалось дырявым фонарём, но решил не разглядывать и, тем более, не мучить старика вопросами.
- Верхний этаж из дерева, - откликнулся певец. – Что ты там застыл? Проходи да присаживайся!
Парень вернулся за корзиной, донёс, поставил её на стол рядом с одинокой лютней и пустыми чашками, и кивнул Даниэлле, мол, разбирайся. Лук в чехле остался сиротливо лежать в углу, а Мор подзавис над стулом на пару мгновений, оглядываясь, прежде чем получил повторный кивок от хозяина.
Боги, он даже не знал, с чего бы начать или вступить в разговор! Или, хотя бы, что уже сказала или узнала фалмари. Чтобы не быть совсем как дурак, он честно заткнул себе рот куском яблока и распушил эмпатическое восприятие. Под столом, чуть ли не облизывая ноги Дель, разложился пёс.

офф: Я старался подражать эпосу. Проблема в том, что эпики очень смутно рифмованные, а я вообще дилетант.

Немногие вещи могли вогнать в краску Моргана. Его эмоциональные барьеры сильно затормаживали всякие глупости, грозившие нагнать кровь, да и мало что могло по-настоящему озадачить врождённого эмпата. Пока это не касалось его или людей, представлявших определённый интерес.
Старик во время его отсутствия фалмари что-то наплёл, и Мор слышал, точно тихое побренькивание сильно ослабленных струн, задавленное смущение девушки. Первый же был абсолютно умиротворён и доволен, будто так и надо. Очень слабое, но всё-таки недовольство поднялось в полуэльфе. Так не годилось. Но выяснять в чём именно дело, разумеется, он не стал. Они пришли за песнями, историями и чем угодно душе княжны, пока Орден выясняет, что с внезапной и долгожданной находкой делать.
Я тут за внештатного выездного клоуна с дуделкой, - ещё в первый день уяснил для себя Морган.
Только он молчал, и физиономия у него была не по-клоунски задумчивая (чтобы не говорить угрюмая).
Вот старик сыграл что-то пространное и торжественное, и в ауре у него прозвучало что-то пространное, но такое же торжественное. Точно он не понимал, чего именно ждут от него гости.
Вот Даниэль, на удивление быстро освоившаяся в чужом доме, разлила чай с угощениями. К тому моменту её тайный телохранитель, чтобы оправдать своё невмешательство, затыкал себе рот уже печенькой - яблоко кончилось - и примерялся ко второй. Его (корявые) познания по вопросу не пройдут!

- Ну что ж... - начал менестрель, ставя почти пустую чашку на стол. - Всё очень просто. Когда-то давно все жили вместе и не носили оружия вовсе. На острове с самого начала творили три бога, а вокруг Вита, истока истоков жило три народа.
Жилистые руки с узловатыми пальцами аккуратно проверили и подтянули струны, удивительно ладно попадая каждым движением в неторопливую речь хозяина. Моргана нередко "ловила" такая гармония, и он стал даже жевать в такт.
- Балладу о Расколе - полную балладу, я не столько сочинил сам, сколько собрал по частям из изречений на древних скрижалях и старых песен о начале, середине и конце. Вы заметите это - и темп, и слог, и длинна фраз непривычна для современного острого уха.
Он усмехнулся, стёр тыльной стороной ладони крошки с белой щетины бороды, и, ещё раз глотнув чай, стал играть.
- Когда в зарю времён ковались силы мира
Питал его источник с живейшею водой...
Глухое "хрум-хрум-хрум" собственных челюстей отвлекало, и полукровка стал хомячить печенье ещё тише и медленнее.
Существ из всех земель та магия манила,
Не знал, её испробовший, болезни и оков.
Эмпата очень просто ввести в транс. Привлеки внимание, вложи немного духа в любое действие и готово: сидит, смотрит в упор, видя что-то далёкое, не то что челюстями не двигая - почти не дыша.

Где не было беды - сбирается ненастье,
И вот из-за воды меж братьев зажжён спор
Из зависти иль просто, с пустой и гордой стати
Рандон желает дар, что у Аллора в власти...

Полуэльф всё-таки перевёл взгляд с переливающихся струн на огонь в очаге и сменил потерявшее вкус печенье глотком и новой порцией. Он очень настороженно относился ко всей божественной и народной мути. Будучи, по сути, бастардом двух абсолютно разных культур (не рас!), он был обречён на отчуждённость в каждой. Кем были в самом деле они, обладатели невообразимых сил, и зачем соревновались вот так, жертвуя всеобщей гармонией и создавая народы как пожелается, а не как уживается?

Напрасны уговоры, расстроенна богиня,
Сильвари вслед за ней уходят прочь от Вита,
И вот никто не держит узды войны, и время
Пришло, чтобы восстало Рандона волчье племя.

Очевидно, у ульвов была своя версия. Морган не имел возможности спросить: последнего перевёртыша он видел, когда пускал стрелу ему в глаз. Миролюбие миролюбием, эмпатия эмпатией, а восемнадцатилетний полуэльф ценил их ниже матери.
Ох.
Почти стихи.
Только они никак не попадают в переборы лютни, точно у баллады нет повторяющихся частей и она тёчёт и течёт дальше. Больше история, чем песня, история из разных частей. Никакое мастерство стихоплёта не могло, не испоганив смысла, сгладить края разных веков.

Где есть соблазн отнять, насилие - в ремёслах
Весной на берегах загрохотали грозы,
Вода багряна, зло сочится в корни мира
На части разлететься грозит источник Вита.

С богиней с гор сошли к сражающимся эльфы
Но без миротворцев разрешилась битва
Вкушают люди волн плоды своей победы
Напавшего Аллор поставил на колени

И гром, и дрожь земли, и весь позор гордыни
Не насыщают взор волн и штормов владыки
Источник осквернённый разверзнулся, и буря
Набросилась на выживших на влажном поле боя

Просила Алиллель тогда за брата брата
"... хоть именем отца - его удел - пощада!
Забудь и изгони, но не тронь Рандона.
За злую волю нас расплата ждёт сурова!"

И на том берегу, расколотом борьбою,
Решение Аллора смягчилось их сестрою.
Проклятье, но не смерть, изгнанье, но не рабство.
Поверженных вода снесла в потоков царство

Там магии навеки лишилось племя ульвов,
И их на берег дикий вынесло наутро.
Иссякли чудеса в багрянистом истоке
Его в себя земля впитала после вскоре

А Алиллель с Аллором, в негласном перемирье
Направили народы в другие земли Сильвы
И ныне не живут их дети
На останках Виты

Живут лишь только пасынки, то меньше, тише племя
Огней болотных тени, прошедшие сквозь время
Они поют и помнят раскол из-за гордыни
И тихо шепчут славу мудрости богини.

Морандир проснулся от транса с оладушком, торчащим в лениво жующем рту. Половины стола - печенья, сыра, яблок - уже не было, и были основания полагать, кто был виновником. И он бы повинился, не будь сосредоточен на истории.
Старик прочистил горло - долго, несколько раз, так, что эмпат прочувствовал, как на самом деле больно тому было - и запил песню любезно наполненной чашкой чая.
- Собственно, - после паузы сказал хрипло менестрель, - Раскол был не одним противостоянием, а целой войной. Изгнание Рандона и гибель Вита положили начало розни меж всеми тремя. Сильвари следующих веков писали, что Аллор присвоил себе магический источник, Комавита оказался именно на территории Фалмарила именно из-за этого, а ульвы - несправедливо наказанный братский народ. Если спросите меня - довольно лицемерно, потому как даже самые дикие эльфийские анимаги не хотели после пары попыток иметь с ними дел. Фалмари вообще то ли быстро дружно забыли об участии Алиллель в разрешении конфликта, то ли показательно умолчали, потому что только устранившиеся от войны за Вита эльфы сохранили исконное долголетие сильвийцев, хоть и лишились дара превращения без магии.
Мор проглотил оладью и сидел теперь с постным лицом, попутно ощущая тревожное клокотание боли в груди.
Он болен, - решил эмпат. - Вовремя мы услышали о нём.
- Так или иначе, старый источник стал границей двух держав. С установлением власти династий оба народа стали слишком заняты внутренними проблемами, побережья переходили туда-сюда несколько раз, пока не были объявлены нейтральными территориями, но Волчий след дети Аллора и дети Алиллель не пересекали войском никогда. Считается, что болота прокляты, хотя путешественники редко замечают что-то, кроме дурного настроения и плутающих троп.
Единственный выживший после приступа хомякоподобия Моргана кусок сыра лёг на одну из последних оладушек и узловатыми пальцами музыканта был отправлен в рот. У полуэльфа появилось время поглазеть на занятные штуки на полках у стены, потому что он не знал, что хочет спросить.
- Этой розни сотни лет, и просто вложить руки в руки и сказать "дружите" не получится, милая, - сказал Харпер фалмари. - Не знаю, есть ли вообще ответ на вопрос "как", пока большинство не помнит, а те, что помнят, из-за чего всё началось, тычут пальцем на Волчий след и обвиняют друг друга. Может, боги знают, но они давно уже не отвечают на зов.
- К чему впустую беспокоить тех, кто держит судьбы мира, - буркнул под нос полный скепсиса - позаимствовал у старика - полуэльф.
- Действительно, - хмыкнул тот. - Вот у изгоев с болот, кажется, всё в порядке, хотя их никто не видит и не говорит. Изредка являются в пограничные городки, выторговывают что-то, чего сами без цивилизации сделать не могут на свои редкости и древности, и не высовываются. У меня вон, целое собрание их интересностей, - Харпер махнул рукой на ту же стену, которой интересовался Морган. Среди поделок, сосудиков и плетёных украшений, на одной из полок стоял только бумажный фонарь. Рядом с ним, наверняка, лежало что-то длинное, но теперь была пустота.

Отредактировано Морган (18-04-2014 22:47:51)

- Как же, живут! А если б не жило даже малого путешественника - кто бы пускал слухи, м? - усмехнулся в усы Харпер.
- В каких только норах на этом свете не ютится жизнь... - пробормотал полуэльф. Он был в Лунных землях, где всё, что не проклято, одичало безнадёжно. Потом он стал егерем, отстреливавшим в самых дремучих лесах Альянса лезущую с гор неживую дрянь. И ему там было не так уж плохо, правда!
- А как... - было собрался задать просящийся вопрос он, но менестрель прервал.
- Не знаю. Да и кто знает наверняка? Говорят, что помимо непроходимых дебрей и трясины, возле Волчьего следа полно неконтролируемого волшебства, которое, как и стоялая вода, давно потеряло чистоту Источника. Говорят, болото со своими жителями делает очень странные вещи. Но песни и молва на то песни и молва, - Харпер махнул рукой. - Я там никогда не был, я только собирал слова и вещи, а их приносят с юга эльфы, такие же как везде, только не процветающие по-городскому, как столичные.
Повисла какая-то очень пустая пауза. Разговор зашёл в тупик. Все нити, ведущие к ответам на выросшее количество вопросов, как будто не спутывались, а все разом прерывались в этой паузе. Морандир чувствовал это всё больше в ауре погрустневшей спутницы, чем в себе, потому что его дела давно минувших дней и не совсем его родины... да, что греха таить, его вообще в жизни на данный момент ничто не заботило. Его и в Орден-то случайно занесло.
Ах, ещё же Орден и дело с несведущей княжной...
Как будто зная, что нужно его гостям, старик отставил чашку и выпрямился.
- Вот что. Если вам так хочется узнать, кто да что да как, нет лучше способа, чем разыскать людей из тех мест, которые болотников хоть раз в жизни видели. На проводника и результат не рассчитывайте, но ближе, чем так, к Вита и перессорившимся на его берегах богам вам не подобраться.
Седой менестрель грузно поднялся, отложив с колен свой инструмент на стул. Его пёс заскулил, внезапно бросаясь в ноги к хозяину. Тот усмехнулся, трогая ладонью покрытый короткой шерстью лоб.
- То есть, вы предлагаете нам просто туда идти? - спросил Морган. Не то, чтобы его пугало бездорожье - наоборот, он был рад забраться настолько далеко от городов, насколько возможно. Вот Даниэллу это должно было заботить. И Элиора. Потерять вновьобретённую княжну в топях - какова перспективка, а?
- Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что... - с пафосом и расстановкой протянул Харпер, шагами отмеряя комнату на пути к своей полке. - Но мы же говорим с вами о легендах, которые ещё помнят, но едва ли кто видел - это ожидаемо, не так ли?
Со всё той же странной, слегка грустной улыбкой, он снова повернулся к своим сокровищам.
- Легенды на то и легенды, что умный народ оставляет их в словах векам, и редкие дураки, готовые положить жизнь на возрождение сказки, имеют шанс что-то изменить.
Рука с узловатыми пальцами взяла что-то с верхней полки.
- Большая часть этих вещей - побрякушки, принесённые с караванами из самых глухих деревень по краям топей, - сообщил он, - но были некоторые, попавшие в руки эльфов от самих болотников.
Менестрель прошёл назад к столу, поглаживая небольшой предмет, как самую настоящую драгоценность.
На стол с глухим стуком, каким равно могли бы похвастать кусок глины, кости или дерева, встала его небольшая ноша. Это была светло-серая фигурка неведомой зверушки, одинаково похожей на белку, ящерицу и летучую мышь со своими странно смешанными чертами. Она обнимала кусок коряги, в ней были отверстия, а хвост содержал одно весьма большое.
- Свисток, - сказал, нависая над столом, Харпер. - Его мне передал один из очень уважаемых магов из Долины Света давным давно, когда я только начинал и собирал скрижали.
Начало его коллекции, - догадался эмпат, вычитав не только в голосе скрытую значимость вещицы, но и в некотором всплохе гордости и жадности. И неужели старик был готов им отдать? Полуэльф поднял на него взгляд с невысказанным вопросом.
- У меня была ещё флейта - видно, для жителей Следа звуки важнее того, что видят глаза - но её я отдал.
Кажется, придётся спросить.
- И неужели, вот просто так?.. - тихим сухим голосом начал Мор. Сегодня ему не нужно было даже формулировать внятные фразы. Поющий человек имел ответ на его вопросы раньше, чем они произносились.
- Приближаясь к смерти, начинаешь думать о том, что продолжит тебя, - садясь снова на стул, кладя себе на колено лютню и поглаживая другой рукой голову пса, ответил Харпер, - Многие выбирают ответом своих детей, иные - возведённые ими дома и взрощенные сады...
Как Анна, - подумал Морган. Эмпатическая связь со всем живым вокруг делала его уязвимым, и стариков и одиноких людей полуэльф боялся больше всего. Густая и тягучая меланхолия увядающей жизнь была одним из самых сильных и заразных переживаний, пробиравшихся под все его щиты своими ленивыми, но цепкими лапами.
- Я всю жизнь пою песни. Если кого-то они вдохновляют на поиски... Что ж, - менестрель улыбнулся.
- Берите, пока я щедрый и верю, что у вас может хоть когда-нибудь в вашей длинноухой долгой молодости хватить духу и дурости пойти искать болотных светлячков. Или вы не слышали, что старый хрыч Харпер, коли не в духе, выпивает из своих гостей душу? - теперь он смеялся, и Морган как-то неловко фыркал вслед за ним. Только глаза смотрели на свисток, а все чувства настроились на фалмари.
Духу и дурости, серьёзно?
Нет.
Даже в самых дерзких мечтах нет.
Именно своей притягательностью полной глухой дырищи, где не живут цивильные люди, эльфы и кто бы то ни был с языком и возможностью нагло лгать в лицо, эта мысль пугала полукровку. Его задачей было не потерять княжну ламаров, довести её до рук сочувствующих её политическим интересам (точнее, желающим использовать её, как предлог для свержения узурпатора) рыцарей Ордена Крови и устраниться с чувством выполненного долга. Эмпат был готов молиться на благоразумие девушки, чтобы та так же отмела любую возможность авантюры и позволила вещам идти так, как должно.
Она ведь не возьмёт белко-ящеро-мышастую свистульку, так?

Отредактировано Морган (02-05-2014 04:31:51)