Глациалис молча побарабанила пальцами по подоконнику высокого окна, украшенного изящным витражом сине-бело-голубых тонов, играющим переливами перламутра в лунном свете. Из сада сладко и пьяно пахло белыми похоронными белыми лилиями. Глациалис ненавидела лилии.
Сегодняшнее собрание в который раз убедило ее в полной непригодности Его юного Императорского Величества в качестве реального правителя, держащего в своих руках реальную власть. Казалось бы, не пятьдесят лет, голова на плечах быть должна, вот только, как уже убедилась Виан, когда у мужчин поднимается одна голова, вторая резко теряет силы, работоспособность и здравый смысл. Даже по уши влюбленный, вампир мог бы действовать более осторожно – найти доверенные лица, поручить им кропотливую работу, найти в родословной девчонки именитых предков, подделать грамоты и бумаги, генеалогическое древо, разобраться в хитросплетениях геральдики…
«Это же человек, в конце концов! – думала она. – А люди – совершенно безмозглые существа, спариваются с кем попало. Да и среди вампиров тоже было немало любителей погулять на стороне и позабавиться со зверушками, так что найти именитые корни можно было у любого подзаборного пьяницы или служки, чистящего коровьи стойла, и при наличии здравого разума Шейнир мог бы тискаться со своей девкой в свое удовольствие. Даже зная всю подноготную аферы, Совет оценил бы попытки Его Императорского Величества создать хотя бы видимость приличий. Естественно, это немедленно вошло бы в хронику придворных сплетен, эту… как же ее?... ах да, Арнику – ее бы обсуждали придворные дамы, и в лицо, и за спиной, но, как и всякая сплетня, она потеряла бы свою привлекательность при первом же намеке на что-то свежее и более скандальное.»
Но нет, это не метод Виззарионов.
Еще со времен первого Императора Виззарионы первыми подхватывали знамя униженных и оскорбленных. Никакие диссиденты и ренегаты не могли сравниться с ними в волномыслии и дерзости идей. В сущности, империи даже не требовались диссиденты, их роль с успехом исполняла сама августейшая семья. Одно только возмутительное соглашение, подписанное с людьми, было нарушением всех мыслимых и немыслимых традиций. Но война, равно истощившая каждый из народов, и послевоенное время требовали решительных действий. В целом Глациалис была согласна, что неразумно резать стадо из-за одной паршивой овцы, но запрет на работорговлю возмущал ее куда больше, чем даже запрет на убийство. Лучший селекционный материал с самыми изысканными вкусами был либо уничтожен, либо отпущен на свободу, и вскоре просто растворился во всеобщей какофонии беспорядочных связей.
Но Шейнир пошел куда дальше. Из своей мелкой интрижки он умудрился сделать самый настоящий скандал, пощечину Совету, демонстрацию своей призрачной независимости. Уж неизвестно, какой из голов он думал, но подобное поведение не сулило ничего хорошего, и если факт того, что до сих пор открытой конфронтации с императорской династией не было, вселял в него уверенность в собственных силах, то это вовсе не означало, что его действия не повлекут за собой гражданскую войну и смену династии вплоть до смены правящего клана. Виан, конечно, не допустят к престолу, но есть выход и из этой ситуации.
Впрочем, и говорить, и размышлять об этом пока что рано. Сперва стоит подождать, какой эффект возымеют необдуманные действия принца, и только потом, очень осторожно и осмотрительно, принимать какие-либо меры. Узорное кружево интриг не терпит путаных событий и необдуманных действий.
Сейчас же…
Сейчас же ее ждало другое дело, куда менее опасное и в некотором роде даже благородное.
Глациалис никогда не говорила с Авелем об Эльдаре. В сущности, единственного разговора в юности ей хватило, чтобы запомнить раз и навсегда: доверять нельзя никому. Особенно нельзя доверять тем, кого любишь, потому что любовь – вещь очень хрупкая и очень острая. Стоит только перевесить одной стороне, отдающей больше, чем получает, как любовь теряет равновесие и разбивается. И счастье тем, кому в сердце не впиваются острые осколки…
Пусть Эльдар давно уже не принадлежал ей, пусть он считал ее жестокой и бессердечной, предавшей их любовь, пусть его собственной любви не хватило на то, чтобы самому подумать головой или хотя бы постараться ее понять, пусть его уже не было, но… Глациалис любила его, и продолжала любить до сих пор, как бы не убеждала себя в обратном и не упражнялась в ненависти и презрении к недалекому мужскому уму. Она не могла оставить его смерть безнаказанной.
Именно поэтому она назначила Авелю встречу в этом месте и в это время.
Виан хотела добраться до тех, кто посмел поднять свою руку на Эльдара.Этих тварей, которые имели наглость покуситься на то, что она считала хоть и безвозвратно потерянным, но своим, она лично запытает до смерти на алтаре Хервалиссы, зельями и магией продляя их жизнь, чтобы они мучились как можно дольше. Она будет отрезать от них по кусочку, выпускать кровь по капле, а когда все закончится – освежует и сделает из их кожи пергамент для храмовых записей.
Но сперва их нужно поймать. А для этого ей нужна помощь. Помощь Авеля, ее сына. Главы тайной канцелярии, о которой ходили легенды – вампиров с особыми умениями, ищеек императорского двора, способных отыскать иглу в стоге сена и каплю крови в горной реке.[AVA]http://i67.fastpic.ru/big/2014/0722/6d/821f5565e7912891a787bbb1e9200a6d.png[/AVA]

Слишком многое было поставлено на кон. Глациалис снова и снова взвесила все за и против, она приняла решение, но вариантов достижения цели было много. Раздор в Совете пришелся как нельзя кстати и женщина решила этим воспользоваться. Если мальчишка Виззарион не в состоянии решить свои проблемы, то Империи и подавно. Его амбиций не хватит для того, чтобы перекричать Совет и достучаться до Старейшин, чьи мозги забыты собственным благом, а не Императорской семьи и тем более народа.
Совет прошел не безрезультатно, став учтиво подставленной лестницей к трону Севера. Вопрос был в том, возжелает Авель этой власти или нет. Холодная проворачивала в голове возможные варианты новых женихов для Элениэль. Врага нужно знать в лицо, а то, что Старейшинам взбредет в голову исправить ситуацию в Империи через принцессу – было слишком предсказуемо, как и то, что на этот раз жених должен быть покорным и благородным, встав на одну ступень с Шейном, в определенном смысле выигрывая у него без боя.
Чистота крови на первом месте и в это ее сын проигрывал, как и в титуле, но в нем течет благородная кровь Камэль и он один из немногих, кто имеет право на трон после Шейнира.  Других мужчин в их роду нет, а женщину здесь не допустят к власти. И если что-то пойдет не так, голоса полетит с плеч молодого Императора, а на смену ему придет другой, выслужившийся перед советом мальчишка, возжелавший власти или бесхребетно повинующийся совету.
Авель не был похож на щенка, который боится руки хозяина. Жизнь вырастила его тем, кто может укусить кормящую руку, если почует яд в сочном куске мяса. Это по праву давало почву для гордости. Виан не приложила никаких сил к его воспитанию, но стала одной из тех, кто показал вампиру мир, где нет жалости и сострадания. Мир, где каждый борется за себя, выступая в роли волка, выбившегося из стаи – она ему не нужна, потому что он самодостаточен и силен и телом и духом, но сейчас она должна была доказать обратное – вогнать волка в стаю, где он должен стать вожаком, а омегой, чахнущей в тени альфы. Пусть чахнут они, начавшие нелепую игру.
По губам  Айнирг'хель пробежала тень улыбки. Их встречи всегда были спонтанными, но каждый раз для них была весомая причина.
- Много воды утекло с последней встречи и пока не пролилась чуждая мне кровь, я хочу кое-что тебе предложить, - женщина решила сразу перейти к делу, но не раскрыть всех карт. – Совет уже давно не тот, что был раньше. Шейнир не справляется со своими обязанностями и под удар попадают все, кто родился в северных землях и живет здесь, - ей было плевать на судьбы большинства, пусть гниют и пожирают друг друга как падальщики, ей все равно, но есть одно, то, что заставляет ее думать и, решая свою проблему, невольно оберегать остальных. – У нас с тобой одна кровь, одна цель… - подошла ближе к вампиру и обошла его полукругом – не смогла лишить себя удовольствия любоваться им. С последней встречи прошло мало времени, но она успела соскучиться по единственному родному лику. Ему знать это не обязательно, пусть считает, что играет с ним, как кошка с мышью, пытаясь загнать в свои когтистые лапы. – Кровь от крови моей… - остановилась за ним, едва коснувшись ладонью его плеча. – Ты хочешь, как и я, отомстить убийце Эльдара, - вампирша заговорила тише и, нарочно стала ближе к сыну, обнимая его за шею со спины. Неудобно. Он выше нее, несмотря на каблуки, но она это терпит, зная, что своими объятиями доставляет ему неудобств еще больше, чем себе. – Я могу дать тебе эту возможность. Найти и убить, - тихо прошептала уже на ухо вампиру.

Глациалис понимала рвение сына избавиться от ее объятий и присутствия, как такового. Он хотел разу перейти к делу, узнать причину ее рвения помочь и удалиться, выбросив их разговор из головы. Предсказуемо.
- Так похож на своего отца, - женщина мысленно усмехнулась, но усмешка была несвойственно доброй и снисходительной, - на лице не изменилось ничего. Остался привычный холод и отстраненность, свойственные ее клану и должности.
Он решил перейти к делу, опустив прелюдию, не стремился насладиться ее обществом и это правильно. Одна кровь у них или нет, быть врагами это не мешает, а слабости здесь лишние. – Вогнать нож в спину может и тот, кто тебя вырастил. Всегда нужно это помнить, - нет гарантии того, что Авель пойдет по ее стопам, но мальчик рост и менялся, перенимая что-то от отца, а что-то от нее. Когда-то давно и она была мягким и снисходительным цветком, пока ее шип не добрался до сердца всех бед, лишив головы ту, кто когда-то дал ей жизнь.
Готова ли она умереть от этих рук? Вампирша задумывалась над этим, но каждый раз повторяла себе, что еще рано, семя только начинает прорастать, а ему еще нужно вырасти, окрепнуть и отрастить ядовитые шипы, чтобы никто не посмел сорвать его. До тех пор она всегда будет рядом. Умирать еще рано. Она не уверена до конца в том, что ее сын пробьется в этом мире, где правят свихнувшиеся старики, но и забрать его в земли вечного льда – обречь на рабство и смерть. И среди отверженных ему нет места, если она не подвинет второго сына Эльдара.
Холодная по возможности ущемляла сына в контактах с собой и приходила только из надобности вмешаться в ход событий. Чаще она влияла на него тайно, через десятые руки, но в этот раз решила придти сама, чтобы подчеркнуть важность поднятого вопроса.
- Ты. Станешь следующим Императором, - ровный, холодный и уверенный голос. Сказать эти слова в стенах дворца, равносильно выдвинуть себе смертный приговор и поднять на смех аристократов. – Пусть смеются. Последний ход будет за мной, - Айнирг'хель была уверена в том, что все пойдет по ее плану, если сын решит пойти по намеченному ею пути. Он может не желать поддерживать ее и иметь с ней какое-то дело, но цель должна манить его, как красная тряпка быка.
- Шейнир не способен удержать власть над советом. Эти старики вышли из ума, полагая, что они - кукловоды Северных земель, а ты… - она сделала паузу и подняла взгляд на вампира. – Ты тот, кто сможет напомнить им их место. Трон по праву твой и все они это знают, но будут молчать до последнего, пока не выжмут все соки из Виззарионов. Ты другой, Авель. Ты МОЙ сын и ты сможешь подчинить их себе, а оказавшись там, увидишь всю картину изнутри. И когда не станет молодого Императора, а ты займешь его место, поймешь, почему не стало Эльдара, и кто приложил к этому свою руку. Ты тот, кто не будет слушать их лесть, молча повиноваться и быть послушной куклой. Ты заметишь их обман. Ты привык доверять только себе и это поможет тебе пробиться. Ты рожден тем, кто будет бороться, и я помогу тебе добиться того, что по праву твое - Элениэль станет твоей вместе с северным троном.

Глациалис никогда не считала себя заботливой и любящей матерью, а титул ледяной закрепился за ней после отказа от второго сына. Хервалисса знает, где носит младшего, который все эти годы прожил во льдах Хериана и покинул их при первой удавшейся возможности. Такая жизнь не казалась Императрице лучше, чем та, в которой вырос ее первенец, но Авель имел право на свое мнение и мог думать так, как он хотел. Она пришла сюда не исповедоваться и не просить прощения.
- Это не перечеркивает факта нашего родства, - отказ не значит, что он от этого стал не ее сыном. Она его выносила и родила. Воспитанием занималась другая женщина, которая никогда не сможет стать ему матерью, как и Глациалис. Только та, что родила его и дала ему жизнь. Она приложила свою руку к воспитанию сына, но делала это не так, как делают нормальные матеря, а по-своему.
Шипение. Оскал. Реакция и слова сына вызвали у вампирши улыбку. Авель не знал всех сторон совета и некоторые его стремления казались женщины немного детскими. Попытка защитить конкурента – не лучшая затея и в этом родство с молодым императором мешало ее планам. И существует шанс того, что бастард не захочет взять в жену ту, что по праву принадлежит ему. Элениэль склонить к замужеству проще, чем сына.
- Шейнир подписал себе приговор, когда решил пойти против Совета. Старейшины не прощают ошибок, а мальчишка возжелал слишком многого. На трон посадят нового Императора, независимо от твоего желания, но будет ли это новая пешка старейшин или ты – решать тебе. Если ты так… - слово застряло в горле. – любишь… их, то почему не пожертвуешь чем-то одним, ради того, чтобы защитить других? Неужели, этот мальчишка тебе дороже, чем сладкий цветок Императорского сада? Она будет твоей.
Женщина не понимала стремления сына укрыть всех своим теплым плащом и уберечь от грозового неба. Грозе все равно, кто перед ней и, что есть какая-то преграда между вами – она ничтожна и рассматриваться как что-то важное и значимое не будет. Непогода возьмет свое, когда настанет время и никто этому не помешает, ни бастр, ни его величество Император.
Он же мог получить все и сразу. И власть, и красавицу жену благородного происхождения. Вкусить сладкий плод еще до того, как ее выставят на торг и дадут возможность другим вампирам облизывать губы в предвкушении легкой победы. Старейшины решат все за них, но она нашепчет им выбор прямо в ухо и проследит за тем, чтобы все прошло гладко.
- Вскоре старейшины соберут всех потенциальных женихов, и тогда ты выдвинешь свою кандидатуру. Ты не должен отступать от своего. Старейшинам не понравится твое поведение, но если правильно подобрать слова и напомнить им о твоем происхождении и законах, она не смогут тебе отказать. Не сразу, а одного сомнения будет достаточно для того, чтобы поставить все остальные их попытки вышвырнуть тебя из дворца под сомнение. Этой победы будет недостаточно. Ты никогда не должен расслабляться. Помни, что есть множество вампиров, которые захотят сорвать плод раньше тебя и раньше того, как совет примет решение. Ты должен быть первым. Во всем. Первый укус должен быть твоим. Старейшины не смогут отказать тебе в аудиенции, узнав, что это право досталось тебе и твой ранг возвысится, как и ценность. Они не станут рушить традиции – в этом их слабость, а ты с каждым разом должен заходить все дальше и дальше. Не упусти возможности сделать это, когда она окажется рядом. Только так ты сможешь защитить их от совета и попасть в него, а там и найти убийцу своего отца.