Последняя неделя перед оглашением указа императора выдалась… однообразной, благодаря стараниям Рейн. Изначально она планировала провести это время несколько иначе, но всего пары слов хватило, чтобы все планы порушились и вышло то, что вышло. Незавидное, неприятное, по-подростковости глупое и нелепое.
Рейн оставила военный корпус и отправилась не в Теллин, как обещала, а в молодые квартал Драконьего острова, где тратила последние деньги, добытые из отцовской казны. От обещанного жалования воина она отказалась и даже за ним не явилась, не желая пересекаться ни с Ритом, ни с наставником, ни с кем-либо ещё, а потому намеренно старалась выбирать места, где не сталкивалась бы с кем-то из них в питейных и тавернах.
Выбрав себе место, где можно спать и иногда пить, Рейн осознала, что желания пить и гулять у неё нет. Она со скучающим и унылым выражением лица гоняла по стойке почти полную кружку. Эль уже выдохся и утратил былой вкус, превратившись в какую-то гадость. А всё фойрров Рит! И его разрешение! Могли же отметить этот день освобождения от гвардейского надзора вместе, вот как так вышло, что всё закончилось иначе.
Рейн хотелось завыть от досады едва ли не каждый день, что она со скукой проводила в таверне. Редкая выпивка не доставляла удовольствия. В какое-то время Рейн от неё вообще отказалась, а решивший присоединиться к ней какой-то местный неопределённой расы получил всё, что причиталось одному бывшему гвардейцу. Нагоняй то есть, а не всё то, что свойственно вертихвосткам и гуляющим девам.
На третий день Рейн догнали слухи из славной алирской столицы. О себе. Она сразу поняла, откуда растут ноги у легенды о бравой принцессе, которая взялась спасать Зенвул и открывать глаза Поднебесной на настоящие мирские проблемы. Рейн хотелось взвыть, а уж когда два молодых алифера сцепились друг с другом, потому что один поддерживал мнение, что пора бы изменить мир и начать действовать, а другой – служить Ньёраю на земле и сохранять нейтралитет, у Рейн и вовсе кончилось терпение. Оба получили такую затрещину от «старшей сестры», что долго потирали шишки и синяки на дурных головах, потому что своя голова должна быть на плечах, а не мнение толп алиферов, которые и сами не ведают, что творят, прикрываясь не то «долгом», не то «ветрами перемен».
***
Рейн не планировала возвращаться в столицу раньше оговоренного срока. Не хотела пересекаться с Ритом, да и слушать всё новые и новые волнения, которые он порождал в столице, чтобы пробить им дорогу, - тоже не желала. Потому проводила всё больше времени в комнате и не выбиралась из неё, заключив себя в четырёх стенах уже по собственному желанию. Но и тут не было покоя. Днём явились по её душу алиферы в гвардейской форме алирских защитников по приказу самого императора. Не понимая, что за срочность, Грей явилась во дворец, к отцу, с которым должна была увидеться ещё во время занятий в корпусе, но как-то времени не было. Сейчас времени хватало, но желания – нет.
Император вёл себя странно. По крайней мере, так показалось Рейн. Он не отсчитывал её за поведение, а, когда упомянул при ней одного не безызвестного гвардейца, и Рейн скуксилась, фыркнув что-то явно неприличное, расхохотался. Рейн сразу стало не по себе, с чего это такое веселье у отца и ни намёка на нравоучения?..
Отец удивлял её всё больше, пока вёл себя так, словно перед ним не непутёвый ребёнок, а… а кто?.. подобное отношение к себе Рейн помнила ещё до того случая с гвардейцем, пока она сама не отстранилась от отца. С тех пор прошлого много времени, но по мнению Рейн за прошедшие без малого три недели она сделала достаточно, чтобы вызвать негодование отца и очередное желание поучить её чему-то. Ничего этого не было. Тепло, забота и простые незамудрённые беседы без планов на будущее. Рейн даже забыла, что обижалась на отца за его указ, но в свою комнату возвращалась с мыслью, будто с ней прощались.
Или показалось?..
***
Подготовка к оглашению указа началась почти за неделю до важной даты. Рейн успели замучить всеми необходимыми моментами, то подбирая ткани, то измеряя её, чтобы нигде и ничего не упустить и всё выглядело, как положено и идеально. Рейн практически не уделяла внимания деталям, доверившись алиферам, которые лучше неё знали, что и куда надо. Эта лишь послушно давала себя измерять, примеряла то, что давали, иногда стояла смирно, пока на ней поправляли какие-то ткани, и коротко отвечала «да» или «нет», даже не смотря в собственное отражение.
Оглашение указа императора было торжественным, но не таким, как разгулялись бы на церемонии. И всё же Рейн заставили нарядиться в платье, которое, в отличие от тех традиционных нарядов драконов, было более простым, понятным и лёгким, вызывало смешанные чувства. Рейн не привыкла к подобной одежде, или, если говорить точнее, - отвыкла за те годы, когда отказалась  выглядеть подобающе для своего статуса. В качестве эталона женственности и изящества в их династии хватало императрицы, ныне покойной.
Алиферы славились своей любовью к белым одеждам с золотым рисунком и оборками. Рейн лишь отчасти стала исключением. По чьей указке – она так и не поняла, не вдаваясь в подробности. Платье было лёгкое однослойное, длиной в пол, белого, как и положено, цвета. От широкого пояса шла длинная полупрозрачная юбка поверх основной ткани, разлетающаяся в движении. Золотого цвета, будто сплетённая из лучей солнца. Наручи, широкий пояс под грудь с гербом династии, и воротник, закрывавший горло – были из плотной кожи тёмно-коричневого цвета – то немного, что Рейн предпочитала носить в обычное время и отчасти внушало ей немного спокойствия, которое тут же разрушилось под тяжестью аккуратного венца, украшенного сапфирами. На плечи Рейн легла белая накидка с глубоким капюшоном, расшитая золотой нитью. На спине, распустив крылья, был феникс, рассыпающий перья из хвоста по длинному подолу накидки.
Собравшись с духом, стараясь выглядеть не слишком отрешенной, Рейн вышла в свет, заняв место в ложе, откуда открывался вид на арену, где должен был произойти поединок между императором и Ритом, когда огласят указ императора. Пока что Иладар ван Ален сидел в удобном кресле, возвышаясь на ступень выше дочери, и с улыбкой смотрел на собранных гостей, включая не только глав кланов, советников и жрецов, но и гвардию.

Рейн чувствовала себя неуютно во всех смыслах. Неудобство непривычной одежды отошло на задний план, когда набатом заиграла воинственная музыка, предшествующая выходу Солмнира на арену. Девушка всё казалось, что она что-то упускала из виду, но не понимала что. Тревожное чувство поселилось внутри и сосало под ложечкой, всё пытаясь достать что-то из недр памяти, но никак не могло, обернувшись неугомонным противным зверем, которого хотелось задушить… или прислушаться?..
Редкие переговоры гостей долетали до императорского ложа. Иладар сидел с невозмутимостью и будто не слышал, как иногда упоминали то выходку Рита на совете – ишь, чего удумал отступник! – то решение императора, то слухи, связанные с Зенвулом и дочерью императора, приложившей ко всему руку. Говорили тихо, в основном лишь то, что давно уже гуляло на слуху. Всё же тайное, запретное – осталось за пределами лёгкой доступности ушей императора и его дочери. Рейн даже казалось, что болтали они намеренно, не то испытывая терпение императора, не то действуя на нервы Рейн, чтобы она всегда помнила, кем была и кем остаётся.
Музыка стихла. Зазвучал голос императора, разносясь эхом над ареной.
- Братья и сёстры! В благословенный день, озарённый дневным светом и благостью нашего покровителя Ньёрая, да свершится честный поединок!
Иладар говорил легко, всё это время, как видела Рейн, на его лице была улыбка. Искренняя, живая, настоящая. Глаза императора искрились живым блеском, и был в них лёгкий азартный огонь, какой бывает у мужчины, который предчувствует, что вновь вспомнит горячую молодость, давно отшумевшую, но всё ещё горящую в его руках и крыльях силой неугасаемого пламени Неба.
Не было ни дружеских шуток, ни подначиваний.
Толпа лишь ликовала, когда голос императора стихал, давая им в волю благословить этот день, обронить пару слов о Люциане и его Длани – Ньёрае.
За шумом и гулом Рейн слышала оглушающий стук собственного сердца, своё дыхание, словно это она собиралась выйти на арену и сразиться не то с отцом, ни то с Солмниром. Могла бы. Честно говоря, она и хотела с обиды бросить ему вызов, но позже одумалась, посчитала это глупостью и в сложившейся ситуации – неуместным. Отыграется в день свадьбы, когда останутся наедине – решила крылатая и временно забыла об обиде. Ровно настолько, чтобы иногда поднимать взгляд на арену и следить за волнениями толпы, которые встречала вразнобой то императора, то Солмнира, предчувствуя представление.
Поднялся с ложа Верховный жрец. Раскатами зазвучал его голос. Вторили ему молитвами братья-жрецы, прославляя путь Ньёрая, день, династию Аленов, как наместников Вершителя на земле, благословляя воинский путь.
И мир на арене погрузился в тишину, за мгновение до того, как Иладар ван Ален спустится на арену, вонзит меч в землю, опустится на одно колено, и зачитает молитву.
- Выполняя волю Неба,
мы, как два лезвия меча,
используем правду и ложь,
молитву и магию,
честность и предательство.
Поднявшись с колена, Иладар ван Ален посмотрел на гвардейца, облачённого в доспех, в цветах, не достойных гвардии Поднебесной. Он поднял руку в повелительном жесте, коснулся плеча алифера, и заговорил, чтобы его слышал каждый, кто наблюдал за событиями на арене:
- Солмнир Рит, правом, дарованным мне Небом, я освобождаю тебя от данной мне клятвы и избавляю от титула гвардейца Небесного воинства.
Первый генерал подкинул жребий - золотую монету особой чеканки. Золотой феникс блеснул на солнце, рассыпая искры пламени. Мелькнул на другом обороте грифон, заслоняя широкими крыльями солнце, и монета пала на песок, подняв едва заметное облачко пыли.

Отредактировано Рейн (06-09-2019 22:19:03)

Меч императора легко выскользнул из песка, оказался в его руке. Песок, танцуя, будто в вихре ветра, закружился вокруг лезвия, показывая через «туман» песка и пыли серые глаза Иладара ван Алена. Больше в них не было веселья, не было живости или огонька азарта, с каким мальчишка легкомысленно бросается в бой. Густые брови хмуро сошлись на переносице. Улыбка ушла с лица императора, будто её никогда не было на нём.
Иладал ударил мечом прямо, но вместо острия, замершего в воздухе перед грудью бывшего гвардейца, защищённой доспехом, ударил поток из воздуха и земли, будто невидимый кулак, созданный из двух стихий.
То, что на первый взгляд казалось игрой, имело смертоносную силу и никогда не щадило врагов. Солмнир бросил вызов императору и должен был проиграть по-настоящему, чтобы ни у кого из советников, генералов или жрецов не закралось сомнение в истинных намерениях ван Алена.
Трибуны молчали, не гудели, не голосили, не пытались выделить фаворита среди сражающихся братьев – у алиферов так не принято. Не на поединках чести. Не там, где в глазах Ньёрая решается судьба двух – или как сейчас – трёх – алиферов.
Следом за одним заклинанием и ударом – последовал новый выпад. Сильный, сбоку. Вновь схлестнулась стихия, будто император и не собирался давать Риту ни шанса на победу, а хотел смять молодого алифера на глазах у публики, быстро, безжалостно, до первой крови или когда мальчишка не сможет подняться на ноги и продолжить бой. Никто за последнюю сотню лет не бросал Иладару вызов.
Рейн наблюдала за ними со спокойствием, как ей казалось. Она думала, что итоги боя оговорены заранее и ей нечего опасаться. План отца был известен – всё просчитано, она должна выйти за Рита, а для того, чтобы всё сыграло им на руку, все ритуалы должны быть соблюдены. Поединок – один из них.

Рейн видела, как Рит пытается ослепить императора. Грязный приём, осуждаемый в обществе благочестивых алиферов. Она даже слышала, как кто-то из советников императора не удержался от комментария, не смотря на святость поединка. Это резало по ушам, обращая внимание крылатой на происходящее.
Иладар отвёл горсть песка от себя; она заструилась новым потоком, ушла в заклинание императора, опутав лезвие меча, пока не обернулось крепкими и острыми шипами на нём и пляска закончилась. Император ударил с двух сторон – справа, мечом и по руке алифера, и слева – магией – под рёбра. Силу молота, способного проламывать стены, он намеренно уменьшил, чтобы в случае, если Риту не удастся уклониться от атаки или вовремя защитить себя магией, заклинание только повредило доспехи.
Император сражался по-настоящему, намеренно используя знакомые и незнакомые приёмы, прекрасно зная, что алиферы из его гвардии – натасканные воины, которым известно достаточно, чтобы хорошо знать технику своего повелителя, но именно это знание зачастую становилось погибелью для противника.
Из земли забили магические шипы, один за другим прорывал песок, намеренно заставляя алифера отступать, увеличивая между ними расстояние, которого не хватит ни для удара мечом, ни копьём.
Арена молчала. Кто-то с непониманием наблюдал за действиями Солмнира. Они казались им странными, чуждыми, неправильными. Они выбивались. У некоторых сеяли сомнения насчёт кандидата на место зятя династии, несмотря на незавидность невесты, но им казалось, что перед ними мальчишка, который ёрничает, играет, веселится и относится ков сему с баловством, не понимая серьёзности происходящего.
Или смерть или жизнь – иного исхода у сражения с императором не бывает.

Копье заскользило по лезвию меча, меняя угол удара и ушло в сторону от лица императора, едва задев прядь волос, встревоженную ветром и движением. Иладар оставался по-прежнему спокойным. Первая кровь не раззадорила мужчину. Казалось, что он её не заметил, и атаковал снова - нанося удар удар магией, пользуясь малым расстоянием между ним и Ритом и отведённым в сторону копьём. свободная рука императора сделала резкий выпад в сторону алифера. Обманный в грудь, и настоящий в шею - длинный шип перетёк от ладони Иладара и устремился к бьющейся под кожей вене. так можно было убивать врагов, не давая им шанса, но не вероятного зятя.
Рейн, не осознавая того, крепко сжала рукоять кресла, сделанную в форме головы феникса. капли крови, упавшие на песок, привлекли её внимание - слишком явные. Рана была пустяковой, несерьёзной и явно не смертельной. Издержки такого боя, но она видела смертоносные заклинания и беспощадные удары, которыми противники награждали друг друга. У них явно не было времени отрепетировать каждый свой шаг, чтобы безошибочно бить друг по другу, без опасения когда-нибудь ошибиться и пропустить атаку, что приведёт к смерти.
"Они... сражаются по-настоящему?.." - осознание этого ударило Рейн с такой силой, что в ушах зазвучал низкий пищащий шум и она перестала слышать звук сражения или переговаривания советников. От него стало больно. Грйе коснулась голову, поморщилась, стиснув зубы. Она увидела кровавое зенвульское дерево. всего на короткий миг его картина предстала у неё перед глазами, и исчезла вместе с шумом и болью, показав арену.
Бой продолжался.

Если бы Рейн не знала своего отца, то решила бы, что он намерен убить внука Третьего генерала, но с какой целью - неведомо. Безжалостные удары обрушивались один за другим. Вот уже вторая рана на теле Солмнира, серьёзнее предыдущей, и всё же не смертельная. Она уже знала, что на лице алифера сотанется уродливый шрам в напоминание этого боя, несмотря на старания дворцовых лекарей, если он до них, конечно, доживёт. Рейн больше боялась, что этот бой может стать последним. Что если они намеренно разыграли ту сцену, где брак дочери императора и Рита происходит не по указу Иладара, а потому, что сам Рит того захотел и осмелился бросить ему вызов? Казалось, что на её руку претендует кто угодно, кого император не намерен видеть своим преемником или хотя бы подле себя и в части семьи не по крови.
"Так и должно быть, - убеждала себя Рейн. - Всё идёт так, как и должно", - и сомневалась всё больше.
Рит не использовал ни щиты не магию, чем напомнил ей рейд в Остебен, когда они пытались спасти двух алиферов. Доспехи не защищают от всего, что уже показало второе ранение.
Император уклонился от копья, закрутился, раскрыв белые крылья, поднялся в воздух, не ограничивая себя в пространстве. Огромные четыре крыла закрыли свет солнца, отбросили тень на бывшего гвардейца. Иладар не использовал магию, чтобы снова атаковать Солмнира, он стремительно приблизился, и сделал выпад мечом, метя в плечо.

Отредактировано Рейн (06-09-2019 23:58:29)

Иладар не ответил на вопрос Солмнира. Он дал ему короткую - всего на несколько мгновений - передышку, прежде чем рывком вытянуть меч из раны, позволить крови хлынуть, и не успеть защититься от обычного, на первый взгляд, удара, свойственного скорее двум молодым и пьяным алиферам в захудалом трактире, чем на поединке чести под Оком Ньёрая и на суде Жрецов и Советников.
В иное время, будь это сражение на тренировочной площадке, а Иладар на несколько столетий моложе, он бы усмехнулся, позабавившись выходке Рита, но ничего не изменилось. Кожа в месте удара налилась, покраснела, грозя в скором времени обернуться добротным кровоподтёком, но алифер продолжал сражение. Это не рана. Издёвка. Именно так действия Рита расценили некоторые советники, посчитавшие, что мальчишка пакостит и позволяет себе слишком много для простого воина, пусть и внука Третьего генерала.
Рейн хотела бы взглянуть на реакцию семьи Рита, которая вынуждена здесь присутствовать и наблюдать за ходом поединка, но не могла оторвать взгляда от происходящего, видя, как Солмнир получает одно ранение за другим и не думает сдаваться и прекращать бой. Мог бы уже сейчас, но упрямо продолжал.
"Дурак... Зачем?.."
Иладар оказался на расстоянии от Солмнира, затормозил каблуками по песку, поднимая клубы пыли, развернул крылья, занимая устойчивую позицию, и выставил меч перед собой, давая мальчишке возможность подобраться ближе и нанести свой удар. Он подождал, пока копьё Солмнира приблизится к нему и ударил по основанию, переламывая его, лишая, на первый взгляд, противника оружия, но ждал от него другого удара. От Чёрного, который вырос в Поднебесной вопреки стараниям Алира пережевать всех, кто иной.

Иладар допустил ошибку. Едва ли кто-то придал значение кровавой фигуре на песке, созданной и теперь использованной Ритом во время сражения. Чёрные цепи - проявление магии Хаоса, такой ненавистной жрецам и верующей части Алира - вырвались из-под земли, опутали тело императора, мешая ему пошевелиться. Он бы разочаровался в мальчишке, если бы он так просто сдался или не имел запасного плана в руке - этот приятно удивил его, но во время сражения, когда нет времени думать о подобном, Иладар искал способы освободиться и нанести удар, потому что он, даже допустив ошибку на глазах верхушки Поднебесной, не имел права проиграть. Не сейчас, пока новое поколение не успело окрепнуть достаточно, чтобы бросить вызов крылатому миру.
Десятки шипов разом ударили из-под земли, разрывая землю, оставляя провалы и бугры с комьями земли и камней. Они пробивали звенья цепи, освобождая императора.
Раньше, чем звенья успели соскочить шипов и обрушиться за землю дождём. раньше, чем шипы вернулись разом под землю, подняв клубы пыли и режущего глаза песке. Император, разгоняя воздух крыльями, ринулся к противнику, занося меч. Он обманчиво открылся для атаки, внимательно следя за движениями Солмнира, зная, что его магический запас практически цел, а из оружия остался веер, который он приготовился использовать. Две атаки - Рита и Иладара - вышли одновременно.
Магия на арене ударила магической волной, которая отошла от двух бойцов, на несколько мучительно долгих минут скрыв двух алиферов с глаз публики поднявшимся вихрем песка.
Рейн даже приподнялась с кресла, подходя ближе к перилам ложа. Она всматривалась в клубы песка, надеясь рассмотреть за ними хоть что-то и понять, чем закончился бой. Кто победил? Кто-то погиб?..
Она хотела узнать исход, и одновременно боялась его.

Бой был недолгим, но кровавым. Солмнир, который впервые вышел на арену против настолько сильного противника - императора Поднебесной - показал себя лучше, чем могли себе представить жители Алира. В нём была та самая тьма, которую светлые маги Поднебесной видели в Хаоситах, за что не любили их, считали опасными. Методы Солмнира, ходившие иногда по грани допустимого, а то и заступающие за них, вызывали смешанные чувства у толпы. Одни осуждали Рита за грязные и бесчестные приёмы, недостойные жителя Поднебесной и продолжателя рода Третьего генерала. Другие - видели, что техника Иладара - та, которой придерживались многие из них - именно из-за своей честности проигрывает кровавой реальности, существующей за пределами Поднебесной. Это именно то, с чем столкнутся многие из них, если слухи о Зенвуле и Остебене правдивы и угроза существует не только там, на земле, но и здесь - в самом чистом, отдалённом от наземных бед, Небесном городе.
Император почувствовал, как горячая капля стекает по шее, сползая под ворот. Кровь. От боевого веера на коже остался слабый порез - несравнимая рана, полученная бою, если вспоминать то, как сильно потрепало до этого момента Рита - но его достаточно, чтобы закончить этот бой. Они могли бы его продолжить. Недолго, учитывая состояние Солмнира, но император был уверен, что этот мальчишка, который в его глазах лишь снова доказал, что император не зря даровал ему помилование и вернул в Алир, сражался бы до конца, не отступив.
Иладар ван Ален признавал Рита не победителем, но достойным.
- Другого и не ждал, - император усмехнулся, посмотрев через плечо на алифера. - До свадьбы подожди, уж будь добр.
Император поднял руку. Тишина, которая казалась аномальной, прервалась. Советники, жрецы и воины зашумели наперебой, прославляя Ньёрая и благодаря его за честный поединок.
Голос императора зазвучал над ареной:
- Солмнир Рит доказал, что он достойный сын Ньёрая!
Жребий, брошенный над ареной в начале боя, лежал на песке грифоньей стороной к небу. Крошечная капля крови осталась на нём, подсыхая на солнце.

Рейн понимала, что бой - это необходимость. Она видела, что несколько раз отец намеренно уменьшал силу смертоносного заклинания, хотя бил в те места, где жилка жизни билась громче всего, будто перед тем, как позволить Риту взобраться на вершину, он хотел показать ему близость смерти.
Иладар ван Ален оставлял арену с незначительными синяками, даже пошутил про горячий нрав зятя, ударившего его в лицо, будто окунулся в горячую молодость. То, что казалось недозволительным и не принятым, Иладар добродушно высмеял, принимая выходку Солмнира. Никто не посмел ему возразить. И все же он не забыл в какой близости от него оказалось лезвие веера Рита и как пылал огонь в его глазах.
- Да начнется праздник! - с тем же весельем огласил император.
Толпа подхватила. Празднование с арены перенесли в более подходящее для этого место. Во дворец.
Рейн понимала, что должна присутствовать на пиршестве, но перед глазами все еще стояла картина случившегося. Солмнир без сил упал в обьятия товарищей, истекая кровью.
По приказу императора Рита вверили в руки дворцового лекаря, но и от этого беспокойство Рейн не утихло. Она боялась за жизнь отца. Помнила, какой удар Рита был последним. И боялась, не зная, где должна быть.
- Отец, - Рейн протянула руку к отцу, осторожно стирая платком капли крови с его шеи.
- Ты должна быть не здесь, не так ли? - Иладар по-отечески улыбнулся, не просто давая дозволение уйти, а подталкивая ее к Риту.
- У него хватает друзей, которые о нем позаботятся.
И все же это не казалось уважительной причиной оставить отца. Как расценят ее поступок остальные? Что она сделала выбор в пользу Рита?
- Иди.
Рейн кивнула, и отправилась к Солмниру, до конца не зная, правильно ли она поступает.

Отредактировано Рейн (07-09-2019 11:32:24)

Празднование помолвки дочери императора и внука Третьего генерала продолжалось в торжественном зале без участия двух виновников, если не считать третьего - императора. Иладар ван Ален справился со своей ролью. Он собирался переговорить с Сомниром о результатах поединка, когда зять восстановится после ранений и придет в себя, и с додерью, когда она разберется в себе. Мужчина давал им время на отдых и переосмысление, а сам наблюдал за важными гостями. Многие алиферы в совете иначе взглянули на Солмнира. Кто-то увидел в нем истинный алиферский дух, кто-то - дерзкого мальчишку, вырощенного на грязный улицах Теллина. Император никого не пытался переубедить, но и не подтверждал некоторые слухи или догадки. Некоторые гвардейцы укоренились во мнении, что у такой поспешной помолвки и не менее спешной свадьбы были причины  причины близости одного гвардейца с бастардом императора. Пусть думают так и смотрят в другую сторону, пока это на руку. Перемены во мнении некоторых советников могли сыграть на руку императору в будущем.
Рейн чувствовала себя неуютно под взглядами Черных. Она видела, как они на нее смотрят, и понимала причину их взглядов - она была причиной такого состояния Рита. Девушка пыталась убедить себя, что отец никогда бы не сделал ничего, что привело бы к смерти Солснира или сделало его калекой. Это бессмысленно. Но вопреки этим мыслям тревожилась. Что если дворцовым лекарям не удастся поставить Рита на ноги? Что если он останется калекой?
Она не хотела ему такой судьбы.
Рейн старалась выглядеть собранной, но внутри бушевал ураган. Она впервые воспользовалась положением дочери императора, чтобы ее впустили к Солмниру. Сведений, что он поправится, ей было мало. Как и знания, что он крепко спит, все его раны обезболены, лекари постоянно проверяют его состояние, а целители вливают ману для быстрого восстановления. Она и смотреть на него боялась. Считала Рита дураком и хотела ему об этом сказать, но молча ждала, когда он откроет глаза и придет в себя.
Усталость и эмоциональная истощенность взяли свое. Рейн уснула у его постели. Венец, упавший с ее головы, кто-то из целителей подобрал и аккуратно положил на подушку. Подол платья извозился по полу и испачкался. Платье помялось и потеряло первозданный опрятный вид. Отросшие волосы выбились из прически, рассыпались по рукам, на которые Рейн, засыпая, положила голову. Оюцелители перестали уговаривать ее пойти к себе в покои и отдохнуть там. Рейн не хватало заверения, что ей немедленно сообщат, когда Рит придет в себя, потому просто не трогали, позволив делать то, что ей хочется.

Рейн недовольно заворчала, чувствуя, как кто-то пытается ее разбудить. После ночи, проведенной в дворцовом лазарете, Рейн чувствовала себя измотанной, побитой и помятой. Она забыла, где находится и сквозь медленно отступающую дреме не сразу поняла, что будит ее Рит, а не кто-то из лекарей или надоедливая Шинит, которая за этот вечер умудрилась вывести Рейн из себя. Поначалу она хотела влить в Солмнира свою магическую энергию, но потом, видя вклад Шинит, волнующейся о товарище, решила, что не будет этого делать. Расценили бы как глупую прихоть упрямой девчонки. Она не предлагала. Влила энергию, когда Шинит не было рядом, поэтому во время пробуждения сказывался собственный магимеский недостаток энергии. Она и заснула поначалу, держа руку алифера, но во сне не то сама отняла, не то кто-то из обеспокоенных лекарей.
- Потом... не хочу вставать. Отстань, Черный, - сонливо ответила Рейн.
Осознание происходящего закралось в голову. Рейн встрепенулась, подняла голову, удивленно посмотрела на алифера, будто не верила, что он пришел в себя.
Солмнир выглядел болезненно бледным, изможденным.
Рейн не поняла, что именно во всем спровоцировало ее.
- Ты самый большой дурак во всем Алире, - в привычном духе выпалила Рейн, смотря на алифера. Впервые ей хотелось обнять Рита, чтобы с облегчением выдохнуть ему в шею, но она боялась потревожить его раны. Слезы хлынули будто сами собой, Рейн ткнулась лбом к бок алифера, не то пряча слезы, не то пытаясь ощутить его тепло.
Она хотела сказать про шинит. Что-то язвительное, но не смогла. Не смогла и припомнить Солмниру прошлую ссору, разом простив все.

- Не знаю, кого сейчас ненавижу больше: тебя или себя... - Рейн говорила тихо, но искренне, хотя знала, что явно перегибала с эмоциями хотя бы словесно. - Себя, потому что не могу собраться. Или тебя, потому что не могу собраться рядом с тобой, - она не поднимала головы, пока не смогла прекратить поток нежеланных слез.
Ненависть - неверное слово, но Рейн не знала, как назвать ту бурю эмоций, которая нахлынула на нее с осознанием неизбежного. [i]Вероятного неизбежного. Он мог погибнуть в бою или после него.
- Будем надеяться, что ваша выходка не обернется для тебя недействующей рукой, иначе... мне будет очень сложно ударить тебя. А сейчас мне этого очень хочется, - Рейн неуклюже выражала эмоции.
Она подняла голову, посмотрела на алифера. В ее глазах все еще был страх и опасения, потому что этот поединок - только начало.
- Надеюсь, что ты больше не полезешь в поединок с другими генералами, чтобы показать, насколько ты бесстрашный и закаленный доками Теллина.
Рейн не доставало нужных эмоций, чтобы шутка выглядела шуткой, а не нелепой скорбью по прошлому.

"Твоя" - хотела сказать Рейн, но проглотила неуместную подростковую не то обиду, не то ревность.
- Шинит билась за тебя до последнего. С яростью барса. Даже императора не испугалась, - Рейн усмехнулась.
Она ухватилась за возможность сменить тему, но опасно ходила по краю, рискуя вновь вернуться к истокам.
- Может быть, теперь ты будешь полагаться на магический щит. Созданный другими, раз на свой ману не хочешь тратить, - Рейн понимала, что дело не только в трате магического запаса, а в самом отношении Рита к подобного рода защите. - Отдыхай, пока есть такая возможность.
Рейн попыталась ободряюще улыбнуться, но получилось устало и вымучено. Ее усталость не шла ни в какое сравнение и истощенностью Солмнира, поэтому Рейн не замечала ее.
- Спи. Потом узнаешь детали.
Рейн тоже хотела узнать, чем для Солмнира чреваты ранения.
- Если ты еще не забыл, то у тебя скоро свадьба.
Сомнительный аргумент. Скорее в пользу того, чтобы пролежать в постели дольше положенного. Из-за того, что у них ограниченное количество времени, это может сказаться на его восстановлении.
Рейн поднялась, собираясь выйти из лазарета, чтобы не мешать алиферу отдыхать.
- Пойду, пока твой цербер меня не заметил.