Гипнос Беннатор не любил оставаться в должниках. В мире существовало великое множество вещей, которые он не любил еще больше, но задолжать кому-то – особенно кому-то вроде Имахира – занятие опасное и непредсказуемое.
В конце концов, он не мог предугадать, чего еще может потребовать с него Уравнитель, и чем это, в конце концов, обернется. Словно забавляясь, Тень и без того позволил молодому Магистру Акропоса слишком многое: заполучить власть, пусть даже и номинальную, собрать верных людей и вычистить из их рядов предателей, отправить шпионов в Атропос на поиски Вилрана и даже внести сложные изменения в собственное тело. Отправляясь в Пантендор, Гипнос отнюдь не был уверен, что сможет вернуться обратно – даже сейчас это оставалось слишком опасным – и все же он понимал, что провала Имахир не потерпит.
Проверка для семьи де Катосов закончилась. Началась проверка для Гипноса Беннатора.
Костяная рука, вживленная Камелией, нравилась ему все больше и больше. Следуя указаниям зачаровательницы, Гипнос каждый день разрабатывал ее, а после, набравшись решимости, проверил устойчивость защитных камней, вживленных в кость. Зачарованная рука выдерживала прямое попадание колдовского удара и даже удара мечом, не ломалась при падении и не горела в огне, быстрее восстанавливала магический резерв некроманта и жрала, в целом, куда меньше сил, чем все, что ему приходилось тратить на поддержание полумертвого тела.
Воистину, Гипнос влез в такие долги, с которыми вряд ли смог бы расплатиться и до конца жизни, если бы продолжил медлить. Но дальше откладывать было уже некуда.
Он собирался так тщательно, как только мог продумать предстоящее вторжение. На подходах к Пантендору – воспользоваться знаниями и умениями Ворлака. Внутри самого города его приметную внешность и темную ауру, выделявшую Полумертвого, как кусок угля на снегу, скроет маска. А вот дальше… дальше ему придется импровизировать в поисках возможного потомка Эдгарса Морета и Ключа. Импровизациям некромант не доверял, но в последнее время вся его жизнь превратилась в сплошную череду совпадений, случайностей и заигрываний с удачей. А в удачу – или, точнее, в Судьбу, – Гипнос верил непоколебимо.

Подтверждением его удачи служило и послание, полученное несколько дней назад от его шпиона из Атропоса. В Близнеце творилось нечто невообразимое: вернулась пропавшая было Ровенна, разоренный город начал вновь набирать силу, и, что самое главное – наследница Виктуса Беннатора правила не одна, а рука об руку с собственным братом Стефанном, чудесным образом спасшимся из акропоских подземелий, сбежавшим от чудовища Гипноса Полумертвого.
Эти слухи будоражили, одновременно и тревожа, и успокаивая. Значит, Вилран жив, и так сумел войти в роль Стефанна, что даже Ровенна, знавшая своего близнеца лучше, чем кто бы то ни было еще, не распознала подмену – или же приписала произошедшие со Стефанном перемены пыткам и плену. Значит, брат в безопасности – по крайней мере, пока что.
Но он рядом с Ровенной, поехавшей стервой Ровенной. Что она сделает, если поймет обман? Вилран не справится в одиночестве. Если бы не задание Имахира, Гипнос уже сейчас бы собрал всех доступных ему верных людей и двинулся бы к Атропосу, вытаскивать брата из цепких лап Ровенны. Накануне он отдал приказ Сигвину держать оставшихся воинов и магов Акропоса в состоянии готовности. Если он вернется из Пантендора живым – следующей же его целью будет Атропос. Если не вернется… ну что ж, в распоряжение Имахира вернется сотня подготовленных и обученных бойцов, а самому Гипносу будет уже все равно.
Впрочем, нет, не все равно. Даже после смерти он отправится к брату – неважно, станет ли неупокоенным призраком или восставшим мертвецом. Это Гипнос знал, и это у него не смог бы отнять даже Уравнитель.
Оставалось сосредоточиться на Пантендоре…

Неприметный поношенный плащ с капюшоном скрывал искореженную фигуру Гипноса, а плотные перчатки – обе руки, и живую, и костяной протез. Из сделанных Камелией превосходных тростей Полумертвый остановился на самой обычной – металлической, с деревянной рукоятью. Ковыляющую походку ему все равно не скрыть никакой маской, и скорости собственным движениям не прибавить, так что притворяться здоровым смысла не было. Для Пантендора Гипнос выбрал маску хромого беженца – изуродованного войной старика из Остебена, и накануне даже немного повеселился, примеряя свой новый образ.
А еще – почему-то совсем не удивился, когда перед отправлением поутру обнаружил у своей двери Алекто.
- Значит, нас будет двое калек? – бледно усмехнулся некромант.
Он догадывался, что роль мистика будет та же, что и в прошлый раз – следить за ним, собирать сведения, вмешаться, если потребуется. Что ж, уже знакомый соглядатай куда лучше, чем кто-то еще, и разговорами отвлекать не будет…
Фойрровы чресла, какая же гиблая затея!
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (12-08-2019 16:48:01)

Можно ли испытывать такую безумную смесь эмоций – изумление, восторг, ошеломление и ревнивую, горячую злость – одновременно?
До сих пор Гипнос считал, что нет. Однако в тот момент, когда сияние портала поглотило их с Алекто и перенесло к окрестностям Пантендора, понял, что все же возможно.
Вокруг них простирался совершенно иной мир – наполненный теплым ветром, солнечным жаром, запахами цветов и трав, звонкими голосами людей, яркими пестрыми красками. Он привык видеть вокруг себя мрачное небо Акропоса, черный и серый камень домов и стен, тусклый свет свечей или в лучшем случае магических светильников, осязать холодные струи дождя и пронизывающий ветер, свистящий в щелях окон и дверей. Но бескрайние поля, сплошь усеянные пятнами цветов, смуглых людей с прокаленной на солнце кожей, белые башни огромного города – куда больше Акропоса! – и огромное, безграничное синее небо были для него не просто новинкой, но потрясением, к которому он оказался не готов.
Не веря собственным глазам, Гипнос медленно наклонился, стянул перчатку с левой живой руки и осторожно коснулся пальцами гладкого, восковитого лепестка мака, растущего на окраине поля. Лицо его, даже скрытое маской, по-детски изумленно вытянулось, и некромант, не удержавшись, выдохнул вслух:
- Ты когда-нибудь видел подобное? – он обращался к своему спутнику, но вряд ли нуждался в ответе Алекто. Вообще за то время, что Гипнос общался с мистиком, он успел привыкнуть к своему молчаливому соглядатаю, и нередко высказывал свои мысли вслух – так, как до этого разговаривал с мертвым, безответным Вилраном на своем плече. Такое общение помогало самому Гипносу сконцентрироваться, а кроме того, Алекто мог отвечать – жестами, живой мимикой обветренного лица, письменностью, если под рукой было, на чем написать.
На несколько мгновений Гипнос совершенно забыл о том, где они находятся, и зачем сюда прибыли. Ему хотелось задержаться, чтобы вобрать в себя увиденную красоту, запечатлеть в памяти, забрать себе и унести с собой. Последнее желание подняло в нем волну возмущения. Почему жители Акропоса вынуждены были ютиться в мертвых землях между лесом и горами, почему они с Вилраном никогда не видели ничего подобного, и выросли с уверенностью, что весь мир Альянса состоит из холода и мрака? Конечно, они с братом прочли немало книг – в том числе по географии, архитектуре и политическому устройству, – но книги не могли подготовить к этому.
Почему Пантендор должен жить и наслаждаться всем этим, тогда как Близнецы горели в огне и задыхались от яда? Почему кому-то достается все, а другим – лишь суровая борьба за выживание?
- Почему Вил не может увидеть этого… - пробормотал Гипнос, распрямляясь и тяжело опираясь на трость.
Алекто не мог ответить ему на этот вопрос, и лишь торопил некроманта – под землю, в привычный мрак и пыль заброшенного сооружения, тайного прохода в город, и Полумертвому пришлось очнуться, с усилием вернув себя в реальность. Действительно. Он здесь не ради пантендорских красот, какими бы изумительными они ни были. Ключ – единственное сокровище этого города, которого он коснется, которое унесет с собой.
Но когда-нибудь – Гипнос дал себе молчаливое обещание – он вернется в Пантендор совершенно иначе. И с совершенно иными целями.

***
Сам город потрясал воображение не меньше, чем окружавшие его маковые поля. Ощущение вечного праздника, ароматы фруктов и выпечки, звуки музыки – во всем этом легко было потеряться, и Гипнос с трудом заставлял себя не отвлекаться на незнакомые удивительные зрелища. Он вновь чувствовал себя девятилетним мальчишкой, которого отец вывел на прогулку в город – каким огромным и удивительным тогда казался ему Акропос, и каким скромным, даже невзрачным зрелищем он представлялся сейчас, по сравнению с Пантендором!
Впрочем, от двоих бродяг, медленно бредущих сквозь пеструю толпу жителей города, и ждали этого – изумления, восхищения, преклонения перед величием и бьющей ключом жизнью Пантендора. Все это кричащее, радостное безумие, вся дурманящая маковая красота были такой же защитой города, как и магия, и крепкие стены, и, наблюдая за танцем ярко наряженной девушки на площади, Гипнос, похоже, начинал понимать, как работает эта защита.
«Зачем ты принес к нам агрессию и злость?» - спрашивал Пантендор. «Зачем таишь нож у сердца, зачем замышляешь несчастье?» - гремела музыка. «Не лучше ли остановиться, впустить в себя эту легкость, отдаться наслаждению жизни, страсти и любви?» - вопрошали чарующе-грациозные движения тела танцовщицы.
- Нет, - он помотал головой и тронул Алекто за рукав – мистик казался увлеченным танцем. Гипнос и сам чувствовал сладкий дурман, будоражащий тело и дух – это было похоже на животные чары Вермины, которыми она увлекала самого некроманта. И именно это сходство пугало Полумертвого сильнее, чем самая опасная атакующая магия. Даже он поддавался ей, даже он не был в состоянии полностью защититься от нее – в конце концов, ему было всего восемнадцать, и город, возвышавшийся вокруг, обещал невиданные для него удовольствия. – Пойдем… отсюда.
Он опустил капюшон на свое спрятанное под колдовской маской лицо – хотя больше всего ему сейчас хотелось откинуть его, сбросить морок и остаться посреди веселья и благоуханных цветочных лепестков – и, опираясь на трость, заковылял прочь по улице, утягивая Алекто за собой, и чувствуя себя по-настоящему стариком, словно и не притворялся.
- Я уже видел такое однажды, - говорил Гипнос мистику, а на самом деле больше себе самому, чтобы сбросить наваждение. – Попал под чары суккуба… добровольно. Из любопытства. В тот момент мне казалось, что я не знал никого прекраснее и нежнее, что никто не относился ко мне с таким вниманием и благосклонностью. А наутро я увидел ее истинный облик – и тогда она могла бы убить меня быстрее, чем я сделал бы хоть что-нибудь. А ведь тогда мне еще повезло, и она не умышляла против меня намеренного зла… Все в этом городе – красивая обманка.
В этом он пытался убедить, прежде всего, самого себя. Поскольку в ином случае ему пришлось бы признать те вещи, в которых признаваться совершенно не хотелось.
Он знал, что мальчишка, представлявшийся потомком Морета, сам согласился сотрудничать с Культом, и примерно знал, изучив записи отца, где мог бы его найти - они с Алекто условились, как действовать, даже если разбредутся, но доводить до этого все же не хотелось.
Замешкавшись, Гипнос налетел на двоих молодых женщин с корзинками маков в руках и яркими лентами в волосах и, не удержавшись, упал, больно ударившись правым боком.
- Миледи… простите меня… простите, - он поспешно отполз в сторону, вспомнив о своей роли нищего беженца – но девушки, к его оторопи, внезапно бросились поднимать упавшего старика, а одна даже вручила ему отлетевшую трость.
Что за Бездна здесь творится?!
Полумертвый заметил стражников, патрулирующих улицу, и старался как можно скорее отделаться от сочувственного и совершенно лишнего сейчас внимания. Поскорее отыскать наследника Эдгарса Морета - и затеряться, вот зачем он здесь.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (14-08-2019 11:03:55)

Гипносу компания была не по душе, и относилось это не только к джалсам – любая малознакомая компания в принципе заставляла молодого некроманта чувствовать себя настороженным и чуждым. Здесь, в Пантендоре, под чужой маской, в окружении потенциальных врагов, это ощущение усилилось в разы, и он поневоле завидовал Алекто, который держался так, будто его вовсе не волновало окружение, в котором он оказывался.
Впрочем… привыкать ли? Наследник Акропоса привык чувствовать на себе косые взгляды и слышать шепотки за спиной, не изменилось это и с тех пор, как он стал Магистром. Маска старика-беженца позволяла, напротив, стать почти что невидимкой: по ним с мистиком скользили глазами и только. Мало ли бедолаг за последние месяцы бежали из Остебена, чтобы найти приют где угодно, где им казалось спокойнее… а те же джалсы, скорее всего, привыкли видеть огромное количество новых лиц каждый день.
Он перехватил взгляд Алекто, устремленный на женщин-джалсов с их яркими юбками, босыми ногами и широкими рукавами, открывавшими смуглые загорелые руки, и вздохнул. Мистик был твердо настроен сегодня на получение удовольствия, а не на работу. И стоило ли его останавливать? Они все равно не знали точно, где искать Морета, так что следовало походить среди бродяг, поговорить с ними, выспросить – если некромант среди них, они должны были знать.

Гипнос кивнул своему спутнику – действуй, мол, как посчитаешь нужным – и тяжело опустился на обломок бочонка, лежавший в земле так давно, что успел врасти. У него кружилась голова от усталости, и невыносимо болели ноги и спина, словно у настоящего старика. Он всего две недели назад оправился от лихорадки в доме Камелии, и какой бы прекрасной не была его новая рука, тело от этого не стало ни сильнее, ни крепче. Они с Алекто ходили по городу полдня, и вся красота Пантендора и его чудес затмевалась мощной волной боли. Надо отдохнуть. Отдохнуть – и понаблюдать.
Пробегавшие мимо дети джалсов с любопытством косились на усталого старика, откинувшего на спину капюшон истрепанного плаща, но что-то в нем отпугивало их, и близко они не подходили. Лишь однажды самый наглый или самый храбрый подступил поближе, клянча монетку, на что некромант, криво усмехнувшись, погрозил ему тростью, и мальчишку как ветром сдуло. Взрослые, занятые своими привычными делами, также чужакам не удивлялись – для крепкой немолодой женщины, звенящей от множества разноцветных бус, куда важнее было заманить в свой шатер стайку пантендорских девушек, с хихиканьем разглядывавших необычные шатры и экзотичные наряды шептунов. Несколько мужчин чуть поодаль чинили громадное колесо повозки, еще дальше юноша лет пятнадцати играл на свирели незамысловатую мелодию, под которую кружилась в танце босоногая девица с ярким цветком мака в темных волосах. Алекто скрылся из виду.

Постепенно краски заката становились все ярче, огней в лагере джалсов – все больше, как и гостей. Пантендорцы приходили посмотреть на необычные фокусы шептунов – хотя, на взгляд Гипноса, чем вообще можно было удивить жителей города колдунов? – попробовать терпкого вина и обжаренных в специях лепешек и получить нехитрое предсказание.
Гипнос, наконец, тоже встал, заковылял вдоль импровизированного лагеря, осматриваясь, как любой местный зевака. Поглазел на полуобнаженного джалса, глотающего огонь, на детишек, прыгающих через обруч. Подошел к старому бродяге, попыхивающему трубкой – перед ним на широкой деревянной колоде была целая россыпь искусно вырезанных и раскрашенных деревянных фигурок.
- Нравятся? – без удивления спросил джалс, заметив его интерес. Поднял одну из фигурок – удивительного рыцаря в пестрой броне. От рук и ног фигурки тянулись длинные полупрозрачные нити, завершавшиеся тонкими деревянными кольцами. Старик продел в них узловатые пальцы, быстро шевельнул ими – и деревянный рыцарь запрыгал, сделал яростный выпад, изысканно поклонился.
Гипнос вспомнил о Вилране. Вилране, которого в детстве так привлекали игрушечные солдатики, что он собрал у себя их целую коллекцию, Вилране, живущем где-то в опасном Атропосе. Вилране, который в своем взрослом теле до сих пор оставался ребенком, любящим солдатиков.
Он протянул живую левую руку – такую же изборожденную морщинами, как и у джалса, стянул перчатку, и торговец ловко нацепил кольца на его длинные худые пальцы. Левая рука Гипноса привыкла к тонкой работе, и развита была куда лучше, и все же повторить замысловатые движения пальцев старика некромант с первого раза не сумел. Он невольно улыбнулся.
- Я возьму… для сына, - Гипнос запоздало вспомнил, что его «сыну» перевалило за третий десяток и понадеялся, что Алекто еще не успел представиться всем в этом лагере. Старый джалс, впрочем, не удивился, и не стал задавать вопросов, пока Гипнос отсчитывал ему потертые медяшки. Денег у некроманта было и больше, спрятанных в нашитых под одеждой внутренних кармашках, но все – мелкими монетами, чтобы не нарушать маскировку.
- Я ищу здесь одного человека, - Гипнос сел рядом с молча подвинувшимся стариком, выдохнувшим в вечереющее небо струйку табачного дыма. – Молодого. Он не джалс, но живет среди вас. И он маг.
- Все мы слегка маги, - усмехнулся бродяга, прикусывая мундштук на удивление крепкими зубами. – И многие из оседлых жителей хотели бы бродить среди нас. Ты не хотел бы? – он взглянул на Гипноса, и у молодого колдуна возникла неприятная мысль, что тот видит его растерянное, усталое, настоящее лицо под магической маской, хотя быть такого не могло. Гипнос чувствовал ауру старика – магом тот не был.
Он ответил не сразу, задумавшись. Быть может, Вилрану и понравилось бы жить в путешествиях, встречая рассвет каждый раз в новом месте, знакомясь с бесчисленным множеством людей, свободным и независимым, как птица – но ему самому…
Он уже заражен тягой к знаниям. Жаждой могущества. Испитым однажды ощущением власти. Слишком многое зависит от него, чтобы бросить все и затеряться в пестрой толпе ярмарочных бездельников, какой бы притягательной ни казалась их жизнь.
- Пожалуй, нет, - Гипнос покачал головой, и тонкие седые волосы метнулись по его искривленным плечам. – Да и чем такой старый больной бродяга, как я, может быть полезен вольному народу?
Джалс какое-то время разглядывал его и молчал, попыхивая трубкой. Затем кивнул в сторону одного из ярких шатров, разрисованных красными и синими узорами.
- Там, - наконец, сказал он, - в этом шатре живет Джильда. Джильда видит многое. Она может ответить на твои вопросы. Но будь готов к тому, что она задаст свои, и потребует больше, чем ты можешь ей отдать.
Гипнос кивнул, понимая, что страсть к разговору загадками у этих людей в крови – как еще им производить впечатление на легковерный народ? Он как раз заметил среди джалсов Алекто, поднялся, молчаливым кивком поблагодарил торговца-кукольника, спрятал купленного рыцаря в нашитый в рукаве карман и направился к мистику.
- Нам туда, - он подбородком указал Алекто на шатер Джильды.
Возле него почти не было зевак. Изнутри тянуло сладковатым дымком, слышалось негромкое, без слов, пение – скорее, мычание на одной ноте, чем песня.
Гипнос помедлил, неожиданно охваченный сомнениями и предчувствиями – ясный вечер вдруг показался ему полным опасностей и чужих взглядов. Словно все до единого люди в лагере внезапно повернулись и смотрели на них с Алекто, хотя такого не было.
Он первым откинул полог шатра, заходя внутрь.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (16-08-2019 13:59:08)

Беннаторы верили в Судьбу.
Возможно, не все, возможно, с оговорками — но все же верили. Верила Герцера, обучавшая племянников. Верил Дедалус. И, конечно, верил сам Гипнос, еще в нежном восьмилетнем возрасте увидевший в бродячем артисте мрачный отголосок будущего Гроссмейстера. Он, как никто, знал, что видения бывают правдивыми — даже самые безумные из них. И, как никто, понимал, каково это — когда тебя не слушают. Или не слышат.
В конце концов, даже когда он умолял отца убить Кайлеба Ворлака, чтобы избежать его будущего восхождения, никто не послушал его...
Поэтому он готов был и сейчас поверить в то, что старуха в потрепанном шатре бродячих джалсов в самом деле может видеть будущее. Хотя до сих пор его представление о ярмарочных гадалках примерно совпадало со слухами — они, в первую очередь, прирожденные мошенники, умеющие пускать пыль в глаза.
Но Джильда не выглядела мошенницей.
Она вообще не выглядела человеком, который способен кому-то пустить пыль. Белесые пленки на запавших глазах, седые космы, спрятанные под капюшон, покрытое морщинами и застаревшими шрамами лицо — в ней не было ни харизмы обманщицы, ни умения красиво плести словесную вязь, ни ядовитого меда лести, присущего торговцам-джалсам.
А была в ней — мощная и темная магическая аура, душная и тяжелая, как грозовое облако. И едва только почувствовав на себе пустой взгляд слепых глаз — как направленный магический луч — Гипнос понял: она видит. Под его магической личиной, под намеренным шутовством и придурковатой простотой Алекто, и едва ли не прямиком под одеждой.
Джильда тут же подтвердила его подозрения — одернув Алекто и пригласив присесть его самого.
Почему его? Почему не Алекто?
Гипнос подковылял к табурету, мимоходом бросив на мистика быстрый взгляд, чтобы прекратил паясничать и трогать все, что может ненароком взорваться или отхватить ему вторую руку, присел напротив старухи. От нее горько и резко пахло — не старостью или грязью, как он ожидал, а незнакомыми некроманту травами.
- Мы ищем здесь молодого человека, - без предисловий сказал Гипнос прорицательнице. - Он не джалс, но живет среди вас. Достаточно давно. Он способен к темной магии и называет себя потомком древнего колдуна, жившего в этом городе.
Он не называл имя Морета, но она должна была знать, о ком он. Без сомнений.
Некромант помедлил еще немного и протянул ей живую левую руку, стянув с нее перчатку. Измененные магической иллюзией пальцы легли в морщинистую ладонь старухи — и Гипнос уставился на свою руку во все глаза: там, где его коснулись пальцы Джильды, иллюзия словно бы растворялась, таяла, открывая гладкую белую кожу его обычной руки. Он поспешно отдернул было руку, опасаясь, что заклятье иллюзии развеялось, но маска была на месте, а старуха неожиданно цепко сжала его, не выпуская.
И он перестал дергаться — почему-то вдруг осознав, что так надо и правильно. Судьба. Волны, с которыми бессмысленно бороться, покуда они сами не вынесут тебя на нужный берег.
- А еще, - Гипнос сказал это уже тише и совершенно неожиданно для самого себя, - я хочу, чтобы ты взглянула на меня и сказала, можно ли снять проклятье...
Погибнуть смертью своего отца. Умереть от рук близкого человека. Если Ювеаберис Гин и вправду проклял его, получить ответ на этот вопрос для некроманта было едва ли не важнее, чем узнать, где находится потомок Морета.
От этого, в конце концов, зависела судьба не только его самого, но и Вилрана.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Он сидел неподвижно, не отрывая от лица Джильды расширенных серых глаз - и сейчас для него не было ни жизненно важного задания по поиску Морета, ни Алекто, замершего в углу, ни собственной маскировки, которую предсказательница сняла так легко, будто ее и не было. Потерянный, совсем еще молодой человек - и его судьба.
Гипнос вздрогнул, когда она до боли сжала его пальцы, вдохнул сквозь стиснутые зубы:
- Мальчик с лицом мужа, - уцепился он за слова Джильды, без разъяснений понимая, о ком она. - Где он? Скажи, все ли с ним в порядке! И кровь...
Боль от ее хватки впивалась в руку, но он обязан был спросить. Что значат ее туманные слова, Бездна ее раздери? Какой ребенок? Вилран? Белая женщина - это, несомненно, Ровенна, но откуда ребенок? И почему реки крови, неужели она догадалась и мучает его брата?!
- Скажи! - вновь потребовал некромант, чувствуя, как его пальцы дрожат в ее ладони. Он готов был вскочить и вцепиться ей в горло второй рукой - костяной, не знающей боли, сломавшей бы Джильде шею в несколько ударов сердца, но...
Она отпустила его руку - и наваждение рассеялось. Вернулось ощущение реальности и собственного "я" некроманта, ушел объявший его мистический транс. Гипнос отшатнулся, провел дрожащей левой ладонью по лицу, проверяя собственную маскировку, перехватил левое запястье правой рукой, чтобы унять дрожь.
А Джильда уже снова говорила - и Алекто, и ему самому.
Гипнос поспешил вернуть себе утраченное самообладание, глубоко вздохнул. В конце концов, из них двоих только он может говорить о деле.
- Твои слова слишком туманны, Джильда, - он положил обе руки перед собой на стол, подальше от прорицательницы. - Нам очень важно найти этого человека, чтобы поговорить. Просто поговорить. Никто из нас не причинит ему вреда, это не входит в наши планы. В конце концов, если вы укрываете его, то должны понимать: те, кто желают ему зла, искали бы не так. Нас всего двое, и мы оба калеки, - Гипнос усмехнулся. На состаренном магией лице усмешка вышла жутковатой.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (18-08-2019 11:49:07)

Каких-то полчаса назад Гипнос считал, что держит ситуацию под контролем – хотя бы относительно. Он знал, что делать и говорить, он знал, что человек, которого они ищут, находится здесь, в лагере джалсов – и не сомневался, что рано или поздно, они с Алекто его найдут.
Но старуха-прорицательница предвидела и это.
Слишком поздно некромант осознал, что за странный запах, который он принял за выветрившиеся благовония, держится в шатре колдуньи. Лишь когда Алекто, вновь потянувшийся к ножу, упал, словно подкошенный, Полумертвый догадался: все это время они вдыхали яд.
Разбираться в действии этого яда не было ни времени, ни возможности. Какой-то частью своего сознания – той, что принадлежала аналитику и ученому – Гипнос подумал, что не на случайных посетителей этот яд был нацелен, ох не на случайных. Их обоих ждали здесь, и приготовились именно к их появлению. Иначе жертвой Джильды могла бы стать любая девица-зевака, заглянувшая в становище бродяг из любопытства.
- Ты… - хрипло выдохнул он, чувствуя, как терпкая травянистая горечь щекочет горло. Гипнос разбирался во многих зельях и ядах, но далеко не во всех, и основной компонент этого зелья угадать не мог.
Лицо Джильды поплыло перед глазами. Морщины сгладились, лишь слепые белесые глаза оставались двумя необыкновенно яркими пятнами – будто они единственные были реальны в мире, подернувшемся туманом. Внимательные глаза, неотрывно следившие за каждым его движением.
Гипнос отшатнулся от нее – и, не удержав равновесие, упал, опрокинув за собой колченогий табурет и выронив трость. Стук упавшей деревяшки казался смутным и далеким. Алекто лежал теперь прямо перед ним, и омерзительные жуки из разбившейся банки ползали по его откинутой в сторону руке, между скрюченных пальцев.
Задерживая, как мог, дыхание, некромант встряхнул своего спутника за плечо – и с некоторым замешательством понял, что тот не мертв. Уснул.
- Чего ты хочешь? – прохрипел Гипнос, повернувшись к старухе. Еще полгода назад он, упав, не смог бы подняться на ноги без посторонней помощи, но сейчас, после всех перенесенных испытаний, лишенное отягощавшей его мертвой плоти, даже его искалеченное тело стало сильнее и выносливее. Он схватился за край стола костяной рукой, пытаясь поднять себя на ноги – и жесткие пальцы впились в рассохшееся дерево, оставляя в нем глубокие вмятины. Такие же вмятины он мог оставить на горле Джильды прямо сейчас – он успел бы. Гипнос это знал.
Но то, что она говорила, остановило его.
Рассказать о Вилране – или о потомке Морета? Выполнить задание Уравнителя – или утолить терзавшую его самого мучительную жажду и узнать, где его брат, и что с ним? Что для него важнее?
Кто может думать о задании, когда его разум отказывается мыслить ясно? Если бы даже он стоял на пороге смерти, Гипнос хотел бы знать, что случится с его братом. Потому что ради чего все это и нужно – если не ради Вилрана?
- Расскажи мне о моем брате… - он тяжело оперся на стол рядом с Джильдой. Ее лицо теперь было слишком близко. Пугающе близко – белесые глаза таращились на него, как глаза мертвеца. – Расскажи о мальчике в теле мужа. Прошу…
Краем глаза он отметил, как шевельнулся полог шатра, впуская внутрь еще одного посетителя – на миг повеяло более свежим воздухом, в голове чуть прояснилось. Гипнос увидел молодого человека, темноволосого, одетого в яркие свободные одежды джалсов. Он разглядывал жертв старухи без удивления, но с насмешливым любопытством – и по одному этому взгляду, по уверенной позе, Гипнос вдруг начал догадываться.
Потомок Морета не стал ждать, пока они найдут его – вышел на них сам.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (22-08-2019 14:54:59)

Вилран жив. Жив - но может быть в опасности, а он слишком далеко, чтобы помочь ему.
Нужно спешить.
Нужно проснуться...
Когда он очнулся - все болело.
Гипноса не удивило и не смутило это: редкое свое пробуждение он встречал без боли в мышцах или голове, а за последние несколько недель к этим ощущениям добавилась еще и боль от заживающего плеча и срастающегося с телом протеза. Но сейчас боль была иной: в запястье левой руки, слишком крепко стянутой стальным обручем, в пересохшем горле, по которому словно провели шкуркой для полировки дерева, сдирая верхний слой нежной плоти.
"Реакция на некоторые снотворные ингредиенты", - отметил ученый и алхимик внутри Гипноса.
"И пленение, поскольку ты в очередной раз провалился", - безжалостно добавил скептик внутри него же.
Перед глазами оказались собственные колени, и Гипнос, проморгавшись, с трудом поднял голову, оглядываясь. Кажется, они были в шатре джалсов - но уже не в палатке Джильды, самой старухи некромант не нашел. Здесь было пусто и тихо, откуда-то издали доносились веселые, словно ничего и не произошло, голоса и песни бродяг. Едкого травянистого запаха уже не было.
А еще не было знакомого и привычного, как дыхание, ощущения собственной магии.
Это испугало Гипноса сильнее всего. Магия составляла его жизнь, без доступа к ней он был не более, чем калекой, неспособным даже физически постоять за себя. Он резко вздохнул - и услышал зловещее мычание Алекто, а сразу за этим - насмешливый молодой голос.
Полумертвый повернул голову - Алекто сидел, скованный и связанный на грубо сколоченном деревянном стуле, и чувствовал себя не лучшим образом, чем сам Гипнос.
- Утро доброе! Как спалось? Надеюсь, не очень.
Голос принадлежал человеку, которого Гипнос опознал как наследника Морета. В шатре он чувствовал себя вольготно и свободно - возможно, и жил именно здесь же, как джалс, среди которых укрывался. Некромант сощурился, разглядывая его:
- Бывало и лучше... - голос прозвучал хрипло, надтреснуто, совсем по-стариковски. Гипнос моргнул, пытаясь осознать их положение - и обнаружил, что до сих пор чувствует костяной протез, а магическая пелена, придававшая ему облик старика, все еще действует. Уже лучше. - Может, воды дашь? Или только жуками накормишь?..
Следовало признать - если бы он хотел убить их, то давно бы уже убил, пока они валялись беспомощными. Несмотря на свое превосходящее положение, незнакомец не казался угрожающе настроенным: даже сейчас он производил впечатление безумно обаятельного человека. Гипнос, сам полностью лишенный такого смешливого, легкого обаяния, умел распознавать его в других. Загорелый, подвижный и легкий, как кот, наследник Морета мог быть отличным лидером - и опасным врагом.
- Ну раз уж мы здесь, - Гипнос пошевелил скованными руками, но металлические браслеты держали запястья крепко, - то, может, поговорим, как мы и хотели? Мы искали тебя, но ты мог бы поздороваться и по-другому, не прибегая к таким... радикальным мерам. Или ты боишься старика-калеку, вроде меня, и зубоскала, вроде моего товарища? - он кивнул на Алекто, впервые за все время ужасно жалея, что мясник с его неугомонным стремлением все проверить и потрогать, оказался в том же положении, что и он сам.
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (23-08-2019 16:13:50)

Врать наследнику Морета было бессмысленно. Он - сам признался, - слишком тесно и дружески общался с проклятой прорицательницей, чтобы проглотить любую ложь. Он уже знал, что скрывала маска Гипноса, возможно - догадывался, кто они такие на самом деле, а может быть - и понимал, зачем они пришли.
И Гипнос не стал ему лгать. Дождался, пока в плавной, веселой речи собеседника настанет выжидательная пауза, которую тот явно приготовил для ответа своих пленников - и сказал как есть:
- Ты прав, маскировка не очень, но уж какая есть. Сам сказал - некроманты в Пантендоре слишком заметны. А пришли мы за ключом...
Он никак не выделил голосом слово "ключ", ничем не дал понять, что именно имеет в виду - но собеседник догадался и сам. Гипнос понял это по его посерьезневшему лицу, по тому, как расширились его зрачки и на мгновение сжались губы.
Небрежный тон парня больше не вводил его в заблуждение: Ключ, над которым работал его предок, был важен для него. Важен сильнее, чем тот хотел бы показать им с Алекто, джалсам или даже самому себе. Гипнос внезапно осознал, насколько при этом молод его пленитель - должно быть, немногим старше самого Полумертвого.
— Хочешь пробраться в семейное хранилище Магистра, вытащить Ключ и принести его своему хозяину?
- Примерно так, - пожав плечами, согласился некромант. - Но не стану скрывать, Ключ нужен и мне самому, ты правильно подметил. Я - калека, мой товарищ - тоже, и никакая магия не в силах вернуть нам здоровые тела. Кроме, разве что, Ключа.
— А мне что с ваших игр?
И вот в этом крылся главный - каламбурно-ключевой вопрос.
Гипнос немного помолчал, пристально разглядывая юношу.
- Потому что ты до сих пор носишь имя Эдгарса Морета, своего предка. Живешь под его именем и в его тени, даже скрываясь среди джалсов, - он говорил тихим, спокойным голосом, не сводя серых глаз с лица наследника великого колдуна. - Возможно, тебя забавляет риск - осмелюсь предположить, что так и есть, раз ты снова и снова возвращаешься в Пантендор вместе с джалсами, хотя прекрасно знаешь, что здесь за твою голову назначена награда. Но я думаю, что наследие твоего великого предка стало для тебя самого могильной плитой. Тебе не выбраться из под нее - она слишком сильно на тебя давит. Кем бы ты себя ни называл, и какую бы ни вел вольную жизнь, в глазах остальных ты всегда будешь не собой - а наследником Морета. Что, скажешь, я не прав? Я знаю, каково это. У меня тоже есть наследие, не позволяющее мне быть кем-то иным. Так что... ты хочешь этот Ключ, как бы ни отпирался. Не для своего выздоровления, конечно, но для того, чтобы сбросить с себя этот груз...
Он закашлялся, облизнул пересохшие губы и снова поднял глаза на замершего мага.
- Может, все-таки дашь воды? От этого дыма все горло першит....
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Отредактировано Гипнос (23-08-2019 17:18:28)

Больше всего Гипнос опасался, что в кувшине, предложенном полубезумным потомком Морета, будет яд. Или любое другое из зелий, лишающих воли и разума, заставляющих выбалтывать любые тайны и планы.
Он почти не ошибся: в кувшине было вино. Для калеки, организм которого неохотно принимал любые сложные блюда или непривычные напитки - почти то же самое, что и зелья. Гипнос сделал два глотка - Морет слишком сильно наклонил кувшин, - затем крепко сжал губы и слегка отвернул лицо. Жажда продолжала мучить с новой силой, но пить больше некромант опасался.
Они все еще были связаны. И все еще - в унизительном положении под властью мага, у которого непонятно, что на уме.
Вино обжигало горло и желудок, словно кипяток. В голове снова поплыло, но на этот раз Гипнос упасть не мог - держали веревки. Пережидая короткий приступ дурноты, он видел, что на Алекто щедроты колдуна вовсе не произвели такого же эффекта. Уже хорошо. Хотя бы один из них должен оставаться на ногах.
А вот когда их пленитель принялся говорить - стало уже куда интереснее. Если теория Гипноса и была правдой, на словах молодой маг никак ее не подтвердил - да и кто бы подтвердил на его месте? А вот безрассудство, свойственное молодости и уверенности в собственной удали, сквозило в каждой его фразе. Возможно - намеренное, напускное безрассудство. Носить маски наследник Морета явно умел получше самого Гипноса, привыкшего, что в любой ситуации в нем видят внешнюю оболочку, и не пытавшегося быть иным.
- Так значит, - наконец обрел дыхание некромант, когда Морет слегка выдохся и умолк, - ты согласен поучаствовать в этом? Твои мотивы, честно сказать, не слишком меня интересуют. Не думаю также, что мы сможем доверять друг другу, но ты к этому и не стремишься. И все же, если мы хотим добраться до Ключа, тебе придется нас развязать... Джед.
Было ли это его настоящим именем - или всего лишь еще одной маской?
- У меня была мысль предложить тебе стать приманкой для Магистра Пантендора. С помощью способностей моего друга, - он посмотрел на Алекто, - мы могли бы протянуть к тебе портал, когда ты уже окажешься внутри, и воспользоваться этим, чтобы пробраться дальше, но я почти уверен, что тебе этот план не по душе, и готов выслушать любой другой, - если уж Джед решил поиграть в безумца, то кто мешает самому Гипносу сделать то же самое?
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Джед знал больше, чем собирался рассказывать. И его план был не менее безумным, чем тот, что предложил сам Гипнос. Полумертвый принял оба эти факта, как должное: он и сам не собирался обо всем рассказывать наследнику Морета.
Алекто действительно не мог говорить за них и решать за них. Предстояло ему самому.
Гипнос улыбнулся, ощущая во рту кислый винный привкус, от которого его начинало мутить:
- Я думаю, мы оба внесем свои коррективы в план, когда до него дойдет время. Но согласись, чего-то более подходящего, чем отвлечь Магистра и пробраться в святая святых его дома, не можем предложить ни ты, ни я, - он пошевелил связанными руками.  – И мы представимся, когда ты развяжешь нас. Коль скоро мы планируем сотрудничать – не дело это, оставлять союзников в таком положении…

***
Ночь была ясной, теплой и звездной. Гипнос никогда не видел столько звезд – в Акропосе ночи были темными, озаренными в лучшем случае луной, проглядывавшей в разрезах туч. И сейчас дурманящий от раскрывшихся ночных цветов воздух, благоухающий виноградом и дымом костров теплый ветер пьянил его не хуже кислого вина Джеда. Это сбивало с мысли, а ему еще нужно было подумать о стольких вещах.
Джалсы нисколько не смущались присутствием посторонних в лагере – продолжали заниматься своими обычными делами, плясали, пели, чинили повозки, обучали детей своему ремеслу. Гипнос попробовал представить Джеда воспитанного этими людьми – потомка великого некроманта, человека благородного происхождения, обучаемого невежественными, грубыми простолюдинами. Неудивительно, что вел он себя так же безумно, как и мясник-Алекто.
Гипнос оглянулся на своего невольного товарища, сидящего рядом – от щедрот джалсов тот разжился едой и вином. Похоже, новых друзей Джеда приняли как факт, не пытаясь больше атаковать и позволяя оставаться в лагере. Только палатка Джильды находилась теперь в тени, вдали от огней и света, и Гипноса пробирало холодом при одной только мысли о том, чтобы войти внутрь.
- Странные люди, - поделился Гипнос со своим молчаливым попутчиком. – И странный Джед. Ты можешь представить его наследником Морета? Но я не думаю, что мы ошиблись. У меня впечатление, будто нас все время что-то ведет. Или кто-то.
Он потянулся к блюду, стоящему рядом с Алекто, сгреб ломоть простого ржаного хлеба и принялся есть, отламывая маленькие кусочки.
- Во всем этом есть некоторая притягательность, правда? Просто следовать туда, куда хочется, не подчиняясь ни Магистрам, ни законам, петь песни, пить вино, сидя у костра. Неудивительно, что он выбрал такую жизнь. Тебе бы хотелось? – он с любопытством покосился на мистика. – Мне кажется, тебе нравится подобное: красивые женщины, свободная дорога под ногами… - некромант глубоко вдохнул сладкий ночной воздух. – Не волнуйся. Тебе не придется говорить Уравнителю про мои мысли об этой жизни. Я знаю, чью сторону выбрал, и не собираюсь ее менять. Все это, - он обвел костяной рукой веселый лагерь джалсов, - точно не для меня.
Для него – холодное спокойствие склепов, неизменный шепот мертвых, сумрачные тени подземелий, тяжелые страницы старых книг. И – возможно, в качестве награды – возрождение угасающего рода Беннаторов. Рода, который продолжит Вилран…
Не стоит думать о брате. Не здесь, в такой опасной близости от Джильды и ее предвидения.
Гипнос достал из внутреннего кармана плаща искусно вырезанного деревянного солдатика, дернул за ниточки, заставляя фигурку плясать. Задумчиво покосился в сторону палатки прорицательницы. Все они пляшут, нанизанные на чьи-то ниточки. Кто дергает за веревочки Джеда?
Он заметил наследника Морета и жестом пригласил присесть рядом.
- Ничего не изменилось? Завтра ночью? – уточнил он. Сегодняшняя уже близилась к рассвету, и Гипнос не был настолько проворен, чтобы за пару часов поспеть сразу в нескольких местах. – Мне понадобится кладбище. Симпатичное маленькое захоронение, которое будет радо мне послужить. Или личный склеп Магистра – думаю, он будет рад увидеть своих же родственников оживленными. Или… живыми? – Гипнос пристально поглядел на молодого колдуна. – Что связывает тебя с Магистром Пантендора, и почему за столько лет он до сих пор до тебя не добрался?
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

- Мы не сможем действовать при дневном свете. Как ты себе представляешь эту прогулку в компании химер к дому Магистра? Не говоря уже о том, что лично я солнце не люблю, так что придется подождать следующей ночи, - проворчал Гипнос, покосившись на собеседника. Пьяным Джед не выглядел, несмотря на плескавшийся в кружке эль, а некромант предпочел бы, чтобы нынче ночью потомок Морета, или кем бы он там себя ни называл, лучше бы напился и оставил их в покое, дав им с Алекто подготовить какой-никакой план. Джед, к прискорбию Гипноса, делать этого явно не собирался. Гипнос, в свою очередь, не собирался лгать, будто доверяет ему. Такой вот круговорот паранойи в их маленьком некромантском кружке.
Конечно, Джед не договаривал. И многое. Гипнос задумался о наказе Уравнителя выпытать из парня как можно больше о Ключе и его ритуалах и мысленно фыркнул. Полумертвый никогда не слыл обаятельным собеседником, с которым каждый встречный желает поделиться какими-то откровениями, а уж после такого знакомства, в какое угодили они с Алекто, обмен тайнами им тем более не светил. Гипнос, вопреки заверениям, и имени своего настоящего не открыл, назвавшись Полумертвым. Это прозвище подходило к нему даже сейчас, после проведенной Камелией операции, и могло, в принципе, подойти не одному-единственному некроманту в Альянсе.
К тому же - и в этом Гипнос не сомневался тоже - Джед наверняка не истинное имя их с Алекто невольного подельника.
- И какие же слухи ты распускал? - заинтересовавшись, спросил некромант. - Как вообще получилось, что потомок создателя Ключа кочует по Пантендору и окрестностям вместе с джалсами? - он обвел рукой становище, все больше напоминающее праздник, а не лагерь бродяг. - Ты говорил, что хочешь увидеть Ключ в действии. Раз уж я задаюсь тут личными вопросами, как по-твоему, что с нами произойдет в этом случае? И какую цену может затребовать Ключ?
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]

Самого себя…
Готов ли он сократить годы собственной жизни ради здорового тела? Тела, не страдающего от боли, тела, способного нормально двигаться без опасения упасть, тела, способного на то, на что Гипнос не надеялся уже много лет?
Бездна его раздери, ну разумеется, да! Он и без того одной ногой стоял в могиле, причем, с самого детства и отрочества, в лучшем случае надеялся дожить до двадцати с лишним лет – а Ключ мог бы если и не продлить ему эти годы, то хотя бы скрасить их здоровьем.
Но вот что будет потом?
Слишком туманные слова говорил Джед, и Гипнос сомневался, что потомок Морета расскажет ему больше. Да и знает ли вообще? Вдруг Ключ просит у каждого, кто отваживается его использовать, что-то свое? Некую неотторжимую часть личности, без которой человек не может существовать – не в том виде, в котором он привык?
- Значит, если прочие Ключи используют для активации чужие жизни, Ключ Пантендора использует собственную сущность заклинателя, - медленно проговорил Гипнос, глядя перед собой и сцепив длинные бледные пальцы на коленях. – В этом и есть его уникальность? Сделка? Годы жизни в обмен на здоровье?
Что ж, теперь он начинал понимать скрытый смысл планов Уравнителя. А он-то гадал, почему для добычи Ключа отправили именно его, Гипноса Полумертвого. Да потому что никто другой, обладающий физическим недостатком – даже тот же Алекто – вряд ли согласится на условия Ключа. А у него, Беннатора, выбора не было: и так, и так умирать.
Странно, но даже сейчас, понимая это, он не испытывал гнева за то, что с ним собирались обойтись, как с подопытной крысой. Его желания совпадали с желаниями Имахира. По крайней мере, пока что.
- Равновесие, - пробормотал Гипнос, обращаясь больше к самому себе, чем к любому из своих спутников. – Ну хорошо. Пусть будет равновесие. Безымянный уже охрип выкликать мое имя там, за Гранью, так что я ничего не теряю.
Он посмотрел на Джеда, но по лицу молодого колдуна сложно было понять, что тот думает обо всем этом. Но теперь он понимал, почему Джед не стремится сам использовать наследие своего великого предка, хоть и привязан к нему.
- Ты говорил о хранителях Ключа, - напомнил Гипнос. – Кто они? Я некромант, для работы мне нужны тела – звериные, человеческие, любые. Все просто. Я могу поднять за раз достаточное количество мертвецов, чтобы вырезать до основания… – да хотя бы лагерь джалсов – …небольшой город, не ожидающий этого. Я слышу голоса мертвых и могу попытаться переподчинить себе чужие создания, но не ручаюсь за то, что это сработает. Но я нуждаюсь в подпитке. Если и действовать – то коротким наскоком, пока никто не успел опомниться. Алекто перенесет нас к дому Магистра, - он взглянул на мистика, - мы поднимем достаточное количество мертвецов для отвлечения внимания и проберемся внутрь. Но что намерен делать лично ты, Джед?
[icon]http://s3.uploads.ru/17zLd.png[/icon]