Ночь темнее всего перед рассветом.

- Корневища скелетного древа выжжены до тла, Ваше Величество, - сказал в заключение своего доклада Консул Инквизиции,- Но беспощадный дух церберы ещё неупокоен, и пока он витает над Зенвулом, не миновала для Остебена опасность и возвращение недавних ужасов.

    Второй спланированный поход должен был положить конец многолетним последствиям некромантских ритуалов. Корен скурпулёзно, как лекарь срезающий гниющее мясо с живого тела, искромсал память Девельфорд, собирая и описывая, образ к образу, её видения. Отдал архивариусам резной амулет, подобранный Чесом. Выслушал за вечер десяток  легенд о Рандоне, и мнения инквизиторов, сталкивавшихся с духовными субстанциями. Всё узнанное выводило, что на месте древнего жертвоприношения должен быть проведён ритуал очищения от следов тёмной магии. Вот только подходящих на этот случай отважных магистров, загоняющих мятежные души по могилам, среди инквизиторов не было.

    Гренталь, обсудив с Консулом ситуацию, разослал призыв поспешить в столицу всем известным короне светлым магам, владеющих очищением. Инквизиторам в новом походе выделялась роль сопровождающих. Выскочить, прихватив дорожные мешки на плечи, как был способен летучий отряд, в этот раз было не исполнимо. Огненные стали дожидаться прибытия магов. Благо дел им, в переполненной беженцами столице, хватало.

Не все обитатели Остебена, трясясь как заячьи хвосты, удирали навьюченные домашним скарбом и малышнёй под защиту каменных стен Вильсбурга. Были и отчаянные головы, сбивавшиеся в лихие шайки, промышлявшие грабежом на дорогах, да мародёрством в брошенных посёлках. Кое кто из них потерял всё, в нашествии мертвецов, семьи, дома, наделы, веру предков, и теперь не боялся ни богов, ни демонов, прожигая остатки разбитой жизни. Некоторые- из отвязной молодёжи, вырвавшейся из под опеки отцов, опьянённые вседозволенностью, призраком лёгкой наживы. Зачем думать о завтрашнем дне если вон по дороге едет обоз, где пухлый селянин, нахлёстывая пару костистых лошадёнок, везёт, спасая из семейных закромов, накопленные, со времён дедов, сбережения, мешок солонины, бочку ячменного пива, а к его спине жмутся вполне себе спелые девахи дочери? Или бредут спасающиеся жрецы Люциана, и по их лоснящимся мордасам, и служкам с тяжёлыми мешками, видно со всей очевидностью - тащат они не только благочестивые свитки. Особняком стояли шайки подозреваемых заболевших. Удравшие из карантинов, нередко при помощи сердобольных родственников, оказывались изгоями вне закона, но жрать они хотели так же, каждый день, как и все остальные. Отдельной кастой над всем этим сбродом быстро сформировались профессиональные разбойники. Они были вооружены и организованны, а резать людей как скот им было что в мирное время, что в смуту – одни пень.
Отряды королевских стражей, воюющие с нахлынувшими мертвецами, и держащие шаткое равновесие толпы в Вильсбурге, не успевали гонять мародёров, и те, постепенно, обнаглели. На теллинских наёмников надежды были так себе. Как на покаявшуюся публичную девку. Вроде бы они выполняли контракт, но насколько ретиво и добросовестно, в постоянной нехватке людей, надзирать было некому. Когда разбойничьи ватаги распоясались настолько, что начали грабить продуктовые караваны, идущие  в полуголодную столицу стало понятно – нарисовалась новая проблема. 

    По указу Консула занятия в башне Игнис были прерваны, учащиеся и пожилые наставники – переправлены в другие замки инквизиторов, подальше от заразы. Но затишьем в ней и не пахло. Алхимики и мистики работали сутки на пролёт, инквизиторы маги постоянно приходили, ели на общей кухне обжигающую баранью похлёбку, опорожняли кубок- другой, падали спать где придётся, и, переведя дух, уезжали. Как раз в день возвращения остатков отряда из Зенвула Раджниш объявил, что огненным поручаются зачистки прилежащих к столице окрестностей от мертвецов и прочей вредоносной шушеры. Всего лишь отоспавшись, и надиктовав летописцу своё пережитое, выжившие в огненной геенне проклятого города оказались снова приставленные к делу на благо Остебена.

    В отряд Чеслава, отцепить квесторский значок которому не позволили, записали Рэя, Девельфорд и ещё троих инквизиторов. Получив на руки карту с расчерченными педантичным Раджнишем дорогами, порученными отряду, они уехали как только Хъённель отлежалась, явившись еле волоча ноги из кабинета псионика.
___________________________________
    - Что, говоришь, рожи сильно порчены?, - зевая в кулак  по ранне утреннему времени, ещё и солнце дремало за горизонтом, переспросил Чес.
Рядом с ним ехал плечистый страж, Лайл, с рукой на перевязи и огромным сливовидным фингалом под заплывшим глазом.
    - Не то слово. В дырах все, аки сыр, что в лавке по два золотых фунт, бугристые, комковатые. А вонизм, - мужчина скорчил рожу, словно хлебнул кислятины, сколько позволяла побитая физиономия, - У моего отца, царство Люцианово ему, конюшня была, так вот лепёха свежего навоза это шиповник, по сравнению с тем, что от них разило.
   - Но руки ноги у них оказались крепкими, порубили они вас как щенят, что только от мамкиного бока отвалились?,   - продолжал расспрашивать Вальдштайн, сворачивая самокрутку.  Остальные инквизиторы молча ехали следом.
   - Так там не просто мертвяки, а де мо ни чес кие!, - с большим азартом заговорил обладатель знатного синяка, - И было их с дюжину! А нас, усталых, вторые сутки толком не жравших – четверо. Налетели они, по нетопырьи, из канавы, с гуканьем, с визгами, тяп! Хряп! Мартину сразу голову с плеч сняли, он на козлах сидел, а мы за мечи успели похвататься, да только разве с выблядками Фойрра справится честный человек? Вот и …Ох, кгм…., - тут простодушный Лайл опомнился с кем говорит, и до чиста потерял воодушевление рассказчика, - Так всё и вышло, - буркнул он, - Клянусь царством Творца.

Чес хмыкнул, но цепляться к словам не стал.
История складывалась нехитрая – две пары замудоханных служебным водоворотом стражей, сопровождавших вдоль южной дороги обоз с бочками, набитыми солониной, попались в чьи то загребущие лапы.  Вряд ли это были мертвецы. Мертвецов жалующих солонину Чесу ещё не встречалось, хотя они могли быть науськаны кем то с простым желудком, совсем и не мёртвым. Последний вояка, потеряв клинок после приложения к локтю вражьей буловы, и увесистой затрещины в голову, выжил. Очухался от холодной росы на дороге один одинёшенек и по ковылял в город. Где и сдался первому встречному патрулю, а от них уже, эстафетой, достался инквизиторам.

   - Вот, добрались, - Лайл показал здоровой рукой на дорогу.
Впереди, в светлеющем, иссиня чёрном воздухе, на дороге виднелись брошенные возы, похожие в потёмках на катафалки, и нелепо раскинутые тела. Одно, безголовое, завалившееся на бок, до сих пор сжимало в параксизме  вожжи понурившихся лошадей.

Отметины колёс замысловато вихлялись по дороге, явно указывая на старания возчика ехать по жёсткой земле. Осторожничал, не хотел расписываться куда путь держит. Несколько раз инквизиторам пришлось спешиваться и бродить, как не прикаянным духам, подсвечивать дорогу огоньками, кастеря во все щели предусмотрительного ценителя  дармовой солонины, и разыскивать утерянный след.

Вившаяся по началу среди пшеничных полей дорога мало по малу обросла жидким осиновым мелколесьем. Здесь, и без того еле заметная глазу, колея воровской повозки исчезала на прочь, словно её подхватил за борта и унёс дракон со всем содержимым и лошадьми.

Инквизиторы сунулись туда – сюда, - без толку. Спешились покурить. Пока стояли – случайно приметили, что по одному краю дороги уж как то всплошь лещина ветки свои заплела, не кусты а фойррова городьба из сучков и палок. Сунулись напролом, и вывернули на заросшую дорожку, кривым рогом в бок лежащую. Тут и потерянные следы расхитителей чужих возов со всей очевидностью явились. Хитрость оказалась не великой – мертвякова тележка, поворотив на  малоезжую лесную развилку, встала, и с неё сгрузилось несколько увесистых тел, в тяжёлых армейских сапогах. Люди эти, или демонические покойники, если верить упрямому стражу, не поленились насовать не одну охапку веток, что бы загустившийся куст укрыл потайное дорожное ответвление.

Дальше, через корни да по заросшей влажными мхами земле, отпечаток колёс бежал весело и не скрываясь. Инквизиторы поехали осторожней, расчехлив оружие. Лес надвинулся на них со всех сторон, закрыв бумажное небо, вкрадчиво поглаживая скользкими еловыми лапами по плечам, обмахивая головы, дыша в лица птичьими пересвистами и сладковатым запахом черничника. Когда завиднелась прогалина Чес использовал  магию, приглядеться. Очень вовремя – караульный, скрытый за мозолистым стволом, как раз пятился, собираясь дать дёру. Свистнул арбалетный болт, но Вальдштайн промахнулся:
    - Догнать!
Инквизиторы нахлестнули коней, удирающий разбойник хотел крикнуть, упредить товарищей, но второй болт пробил ему бок, а третий раздробил затылок.
Для допроса он уже не годился, но и своего чёрного дела совершить не успел – в стороне куда рвался невезучий партизан виднелся добротный, знатным коробом, сруб, с односкатной, поросшей тёмно зелёным дерновником, крышей.
К нему примыкали низкий дровник и  коновязь. Возле неё хрустели соломой четвёрка разномастных лошадей, и стояла крепкая повозка с узкими, как раз под неширокий проезд, бортами. Тянущийся от большой дороги след точным раскатом забегал под её колёса.
Невидимый магический импульс, удобный, но такой прожорливый, полыхнул ещё раз, высвечивая мистику источники жизни на обзоре.
    - Вокруг дома ни души, - тихо поделился Чес со спутниками, - В доме человек семь, -  сидят за столом, по центру, обмывают дарёную солонину видать. Ещё два – три, в подполе.
    - Мы их обезоруживаем, вяжем и везём на судилище? – азартно прошептал Лайл. Ему всё больше нравилось в компании инквизиторов, про которых он раньше слышал столько страшных и похабных баек. Даже о своей ломанной руке на перевязи забыл – неловко но настойчиво тянул здоровой, левой, ятаган с пояса.
    - Верно, - ухмыльнулся Чес, - Только ты, мил человек, побудь здесь, возле лошадей, - и на вытянувшуюся разочарованием физиономию воина строго добавил, - Это важно.  Кто знает не полезут ли их дружки резать нас из леса, смотри в оба. 

Одарив подбитого Лайла чувством собственной ценности, Чес мягко зашагал к самой двери, растопыренной ладонью указав остальным не приближаться. На порог он капнул маслянистую субстанцию, с фиолетовой рябью.  Узкие окошки, почти под крышей не позволяли заглянуть внутрь, через них время от времени слышались басовитые голоса обитателей лесного дома, на пониженных тонах, но слов было не разобрать.

    - Заходим Хъён и Рэй – направо, Вернер с Иор –на лево. Кто хватается за оружие, орёт, выворачивает пальцы пассами, – кончать на месте, - сухо приказал Чес, вернувшись, - Сдавшихся – согнать к задней стене.
Громовое зелье рвануло, выкидывая дверь далеко в сторону и враскорячку  выпятив рёбра стены.
    - Ан гард!
Инквизиторы нырнули в открывшийся задымлённый проход. Чес, шедший прямо, сразу, нос  к носу, столкнулся с орущим бородатым разбойником, слепо ринувшимся к выходу от длинного не крашенного стола с разбросанными картами. Пока мародёр залип взглядом на двойном значке феникса, соображая как огненный пробрался в глухомань, Вальдштайн выстрелил ему из арбалета в упор в живот.

Отредактировано Чеслав (06-03-2019 02:07:44)

Лайл присел у коновязи на землю, напряжённо прислушиваясь к звукам драки из дома, беспокойно грыз сорванную  травинку. Он понимал, почему инквизиторы прямолинейно оставили его на обочине наступления. Кому нужен в драке однорукий подранок? И ему казалось что они там заняты делом, вершением справедливости – а он здесь штаны бесполезно просиживает, привязанных коников сторожит. Фу, смехота… Почувствовал страж себя сброшенным со счетов, до самой печёнки, почувствовал, и так зажалел сам себя, что чуть не пропустил явление новых корыстно заинтересованных личностей.
Приближающийся лошадиный топот отдавался  по земле уже пару минут, как Лайл спохватился, и не поднимаясь на ноги, по собачьи, выглянул на лесную дорогу, сегодня оживлённую как в очень редкие из дней своего существования.
    На опушку перед мародёрской избушкой, друг за другом, вывернула кавалькада в добрую дюжину всадников. За единственным допущением все они смотрелись тривиальными проходимцами опасного толка. Небольшие, выносливые лошади в разнопёрой сбруе, несли на себе асоциальных личностей, одетых в цветастое отрепье с чужого плеча  большей или меньшей грязноты и ветшалости. Чего на них смотрелось серьёзно так это оружие. Из куцых самодельных ножен плохой выделки виднелись острия клинков ровной ковки, за спинами упруго изгибались  тисовые луки, на поясах свисали опасные булатные бельюдки. Особое, отменное, зрелище представлял один из всадников. Рыжий конь его, статными пропорциями, зеленью нарядного чепрака, и узорчатыми поводьями, выделялся среди остальной ватаги не меньше чем луцианов жрец в парадном шёлковом облачении в толпе нищих побирушек на ступенях храма. Восседал на нём молодой человек, облачённый в посеребрённую кирасу. Осанистый, рослый, благородной бледности, выразительно кареглазый, с лицом правильных черт и тёмно волнистой шевелюрой по плечам.
Выехав из под лесного покрова всадники замедлились, приметив откровенные архитектурные изменения в своём воровском обиталище.
    - Гляньте, ребят, дверь в щепки разнесли! Сопрели они там, что ле, проветривают? Или двух потаскух не поделили и разодрались с пьяных глаз ?, - задорно сказанул остроусый, как кошак, разбойник с перетянутым грязным бинтом запястьем.
Нарядный всадник рассмеялся, и тронул грызущего поводья коня, направляясь к избе, но его упредил ехавший рядом – здоровяк с квадратными плечами, проседью, и исковерканной многочисленными рубцами физиономией:
    - Обождите, стоять всем, оглашенные! Тешки, караульного – не видать, что странно, малой он обязательный, просто так и в лопухи  по нужде бы не присел.  Перекладины опалены, подозрительно, а на коновязи вроде голов прибавилось, откуда бы? Кто моложе да глазастей, зырните для ветерана. Вифин?
Усатый приподнялся на стременах, зорко вглядываясь, и доложил:
    - Заметно табун прибавился. И все по краям одномастные, сёдла казённой работы. Никак стражи столичные, по зелью храбрости опрокинули, яйца в кулак собрали, наше логово разнюхали.
    - Что нам до них, - пренебрежительно хмыкнул нарядный, - Всех неудобно любопытных, с вспоротыми брюхами, отправим на порог Творца, с поклонами.
    - Резво вы, милсдарь Бастиан, в кровожадность вошли, - с ехидцей отозвался шрамированный Фрайссат, - А ещё месяц назад, как вас мозгами из разбитой бошки обляпало, целое ведро наблевали, помните? Хехе…- темноглазый недовольно скривился, - Ну да речь не о том. Может быть там королевские гвардейцы, а может и инквизиторы. Про облаву стражей мне б донесли слушок, зуб даю, а вот фойрровские псы по своему внутреннему регламенту шляются, и слышал я – им, на время смуты, за порядком Гренталь велел следить. А порядки инквизиторские всем ведомо какие – что не по ним, то и жгут. Так что если там их тёплая компания, то нам развернуться, и только драпать.
    - Драпать? – презрительно переспросил Бастиан, - Вы перетрусили что ле все, как бабы? Даже если там инквизиторы – им оставить  всё добытое? И товарищей убитых простить? Мы даже не знаем что произошло – может отбито нападение, и наши там на связанных стражах в картишки режутся. Идём, посмотрим, и будет надо – нашу добычу выбьем хоть со стражей, хоть с кого другого! Кто не трусит – сейчас по два и ещё по пять золотых в руки получит, как очистим наш схрон от набежавших!
    Последний аргумент возымел действие. Бандиты, переглядывавшиеся между собой и толпившиеся ближе к Фрайссату, дружно окружили молодого аристократа, развязывающего заманчиво звенящий кошелёк.
Теллинец растянул губы в глубокомысленной ухмылке и присоединился к остальному скопу.
____________________

    В дыме мечущихся тел от арбалета было мало толку. После первого выстрела Чес забросил его за спину, и вытащил узкий клинок. Он сразу пригодился – легкотелого Иора теснил ловко крутящий пару ножей мародёр, в ожесточении плевавший на пламя с рук инквизитора, - Вальдштайн, не утруждаясь предупреждениями, проткнул ему печень со спины.  Еле сам вывернулся из под топора, - лезвие неприятно скользнуло по кальчужной рубахе, а вылезший из дыма вражина, попавшись на ловкое обманное движение, позволил полоснуть себя скьявоной по кадыку, и уронил топор.

    В несколько минут всё было кончено. Эффект неожиданности и вальяжно хмельное расположение бандитов позволили инквизиторам урвать лёгкую победу. Вальдштайн прошёлся по захваченному периметру, сбил эфесом замок с большого шкафа у стены, и удивлённо присвистнул сквозь зубы. Глубокая двух метровая гробовина, делёная полками, была полностью заставлена тёмно зелёными бутылями с пробкой, залитой сургучём нарочито небрежно. Чес вытащил один трофей, покрутил, вглядываясь.
    - Чего ценного нашёл? – заглянул из за плеча квестора Иор.
    - Бальзам Уэльма, видать подлинный. Витиеватая этикетка от руки, красными и чёрными чернилами, узнаваемая печать на сургуче, - Чес ткнул пальцем в оттиск, изображавший  двух чаек летящих над морем, - У меня дед любит им изредка баловаться, говорит хорошая штука от многих болячек и хандры. Дорогое пойло, элитное. Хозяин, которого на это грабанули, будет нам премного благодарен, если вернём.

В проём, лишившийся двери, запинаясь от усердия, влетел Лайл, и выпалил с порога:
    - Принесла нелёгкая душегубов, спаси Творец! Приближаются!
Вальдштайн перезарядил арбалет, одновременно отправляя магический импульс, оценить нежданных гостей. Виднелось около десятка, пересчитывать по головам времени не было.
    - Подбиваем на входе, - скомандовал он, - Их больше – держимся вместе, минувших порог – поджигаем! Эй, страж, ты чего застрял посреди хаты, стрелы в лоб дожидаешься? С арбалетом левой управишься? Дуй сюда!
Довольный Лайл спешно затесался за спины инквизиторов. Чес отдал ему свой арбалет, и дёрнув подвальную крышку окликнул:
- Хъённель, Рэй! Вы что там, заплутали? Живо к нам!
Инквизиторы опрокинули стол, за которым ещё недавно пьянствовали мародёры, что бы использовать его как заслон. Что то холодное и липкое коснулось дыхания. Туман, сгущающийся прямо на глазах молоком втёк от двери, заполняя бревенчатый сруб от стены до стены, по самую крышу.
    - У воров солонины маг воды на побегушках? Занятно, - пробормотал Чес, прессуя в руке огненный сгусток.
Мутное марево скрыло видимость на расстоянии полутора метров.
___________________
    - Хъённ, хватит с него, - Рэй никогда не видел ещё сестру в таком исступлении, и не сразу сообразил, что пора вмешаться.

    - Да брось ты эту падаль, - инквизитор сотворил на руке огонёк, но принялся озираться по сторонам, и удачно пропустил изменённое лицо Девельфорд, - Ох, Пламя, ты погляди ка… Тут не только наша солонина почует, тут целая коллекция ценного имущества.
Танцующая на ладони искра выхватывала бочки, перевязанные тюки материи, сосуды амфорной формы, в которых обычно купцы перевозили драгоценное масло, копчёных рыбин и косицы чеснока.

    - Вы то тут как оказались, девоньки? – Рэй приблизился к жмущимся к друг другу оборванками. Но те молчали, измученные, только судорожно всхлипывали и размазывали слёзы по грязным личикам. На их тощих щиколотках болтались ржавые цепи.

Отредактировано Чеслав (19-03-2019 01:00:10)

Пока лесные головорезы куражились, чувствуя поголовное преимущество и уповая на магию нарядного господина Бастиана, инквизиторы собрались возле раненного брата, переговариваясь и заряжая арбалеты.

    -Ничего, Талгат, страшного с тобой не приключилось, - заявил Чес, осмотрев мельком рану, - Прокол глубокий, но тонкий, крови конечно много, её там самое сосудистое сплетение, зато кишки на ружу не вывернулись, значит заживёт. Ещё сотню костров повидаешь!

Выудив из сумки чистую тряпицу он опрокинул на неё флакон густой жидкости, цвета зеленоватой лягушачьей икры, с отчётливым сладковато приторным запахом. Среди авантюристов всех мастей, это был самый ходовой заживляющий эликсир. За своеобразный фисташковый оттенок инквизиторы в шутку называли его болотной жижей, лягушкиной слюнкой, а то и по хлеще как, но ценили, берегли и перед походом обязательно наведывались к алхимикам, что бы пополнять запасы животворящего зелья.
Примитивный компресс  Вальдштайн велел огненному прижимать к ране, улегшись при этом на бок и лежать смирно, помалкивать не рыпаться. Полагаться на одну лишь силу живительного зелья однако не приходилось, Чесу хватало опыта оценить серьёзность раны. Огненного надо было, без долгих задержек, препроводить в руки опытного лекаря, что бы потом какое нибудь гнилостное заражение кишечника не пришлось костяной лопаткой выскребать.

    Влажный туман между тем начинал рассеиваться, а мародёры за стеной – утрачивать крупицы терпения. Перекинувшись парой слов с инквизиторами Чес шагнул на крепкий табурет у стены, с него забрался на массивную многоярусную полку, и оказался возле узкого, похожего на бойницу окошка, под самой низкой крышей. Стрелять прицельно отсюда не было никакой разумной возможности, но квестор карабкался на верхатуру не за этим. Отсюда ему довольно хорошо было видно мародёров, которые разбрестись по поляне перед срубом догадались, а попрятаться – нет.
    Резко махнув рукой Чес подал товарищам сигнал к сговорённому действу.
Пепельный вихрь взметнулся среди мародёров, не нанося ощутимого урона, но слепя и дезориентируя, как песок плеснутый в глаза. Вместе с ним из дверей бандитского логова обозначились два тёмно пламенных силуэта, с вскинутыми мечами, они шли прямо под нацеленные острия.  Раздались крики, отборная ругань, лошади ржали и шарахались, запаниковав.
    - Это фойрровы элементали, дурачьё, не стреляйте в них!, - закричал Бастиан, удерживая крепкой рукой танцующего под ним рыжего скакуна.  Смекнул в чём подвох аристократ  быстрее  вчерашних пахорей,  таки не у деревенского жреца буквы в слова учился складывать, но всё равно слишком поздно. Наведённые стрелы уже были выпущены, с новыми теперь, в мельтешении, примериться было сложно. Хлёсткие пепельные клочья вились между людей  в размашистой музыке вихря, кружась, вальсируя, пороша глаза, смазывая видимость, забиваясь колючей трухой за шиворот, жаля лицо и руки.

Огненные духи, отвлекя на себя основной залп, беспрепятственно миновали поляну и успели полоснуть  кой кого лёгкими стихийными клинками. За их спинами проскользнули на простор инквизиторы. Сверкнула сухим серебром, скрестилась с лязгом сталь со сталью, запахло жаренным.

Фрайссат, державшийся с остальным сбродом вроде как рядом, но чуть в стороне, сразу подался назад, как нагрянул пепельный вихрь. Отплёвываясь, и сердито вращая глазами к нему из общей сутолки вынырнул Вифин.
    - Пурга блядская, - пожаловался он в сердцах, - Вертятся в ней, бесы, не прищучить. Наши мечутся, как стадо очумелых баранов, котрые первый раз волчий вой заслышали.
    - Как бараны и подохнут, - буркнул теллинец, разворачивая коня в сторону леса, - Погнали отсюда.
Второй наёмник нерешительно куснул кончик уса:
    - Бросим их и господина Бастиана?
    - И этих дурней, что пошли грабить на большую дорогу кто по малоумию, а кто от безысходности - бросим. Параша они, на ослиной моче. И благородного дона, выезжавшего раньше только в парчовом седле на соколиную охоту, а теперь, поварившегося в котле отбросов, которые ему в рот смотрят и  попискивают, за его золотые, - бросим тем более. Окровянил руки, зарезав пару купчин, да напугал своими водяными хлопушками замудоханных служилых, – и уже возомнил себя завзятым душегубом, фартовым бандитским вожаком, которому все, как трава, по колено да под ноги. Пусть инквизиторы ему спеси поубавят.
Не споря с Фрайссатом  усатый припустил коня рядом.
    - Рожер там подлип же, в подполе, возле шмарок! Его отделают как сидорова ульва, - вспомнил про одноглазого сотоварища, - Вернёмся?
    - Всё равно не выцарапаем сами, а от этого табуна круторогих с богатеньким папочкиным принцем нам помощи не дождаться, - нахмурился здоровяк, - Свезёт – сам вывернется, он тот ещё  живучий сукин кот.
Крепкие кони уносили теллинцев в сторону Вильсбурга. Судьба шутница снова разминула Чеслава и Хъённ с остальными участниками свары  в "Двух лососях".
__________________________
    - Водяного живьём взять, и руки ноги без приказа не выламывать, - предупредил Чес инквизиторов перед атакой, - Он нам должен много всяких интересностей доложить.

Мародёры, смелые ватагой, но недружные, быстро потеряли гонор, столкнувшись с противниками, умело сражающимися и магией и оружием. Пепельный смерч, бесшумные, как жидкий огонь, элементали, появляющиеся и исчезающие фигуры инквзиторов, подлые, с вывертами удары клинков и пламени – всё это быстро отбило охоту сражаться у лесного сброда. Забыв как совсем недавно они хвалились развесить инквизиторов  по деревьям вокруг своей хаты, мародёры, кто ещё стоял на ногах, опрометью, как вспугнутые воробьи из куста, бросились куда подальше от проклятой поляны.
_________________________
Бастиан, смеясь создал ледяную сферу, играючись швырнул в приближающегося инквизитора – мимо. Вторую уже делал без ухмылок – отправил в голову другому, и снова промазал. Третья, в предательски вспотевших пальцах голодно лизнула остатки маны, - Иор с Чеславом оказались возле самого коня, один зажал плясавшего рыжего под уздцы, другой, ухватившись за резную луку седла, схватил мага за длиннополый бархатный кафтан и рывком потащил, сбив концентрацию – льдышки бесполезно брызнули. Не ожидавший что его беспордонно, как сапог с ноги, дёрнут на рыхлую землю, Бастиан не догадался вцепиться скакуну в гриву, да наподдать хлыстом – мог бы прорваться.
Чес без раздумий заехал по холёному лицу и отпихнул от себя мага – тот попытался закрыться водяным барьером, но растраченных сил хватило лишь на дырявую сырую плёнку, ту же осевшую сдутым парусом и рассыпавшуюся каплями.
    - Стойте! Сдаюсь!, - решительно и зло выкрикнул водяной, выставляя вверх инстинктивным жестом пустые развёрнутые ладони, - Я – Бастиан Альморовид, сын графа Марота Альморовида, наследник Уэльма.
    - Какой знатный сыч нам попался, среди голоногих дорожных падальщиков, - растянулся в усмешке Чес. Остальные инквизиторы уже добили мародёров и собрались вокруг, вытирая окрававленные клинки.
    - Выблядок Фойрра просто не имеет понятия, насколько знатность рода может служить во благо тому, кто обладает ею по праву и от рождения, - надменно улыбнулся мужчина, - Я сдаюсь. Готов следовать за вами в Вильсбург и предстать перед судом.

Столичному аристократу хватило ума изобразить покорность, в расчёте что его доставят в столицу, а там то уж отцова золотая мошна и связи отмоют его от всей подорожной крови, но не хватило сил сдержать характер.
Среди инквизиторов действительно было много тех, чей род тонкой струйкой смрадного дыма терялся между хибар бедняков, и не имел ни гербов, ни привилегий перед короной. Очи Инквизиции собирали талантливых детей без разбора метрических книг и чистоты крови,  давали им шанс стать самим себе судьбой, взобраться по иерархической лестнице. Этот порядок, нередко осуждаемый среди потомственных дворян Остебена, давал Огненному Братству регулярный приток свежей, не избалованной  крови, и в дальнейшем – всецело преданных апологетов.

Бастиан хотел высокомерно съязвить. Он мало что знал об инквизиторах. Их нельзя было оскорбить назвав псами или выблядками Фойрра. Давно и настолько звучала эта присказка из ртов со всех сторон, что уже которое поколение огненных лишь потешалось над ней, а то и глумливо задирало нос – ага, мы и есть воплощённое  отродье самого демонического бога.
Взгляд Альморовида, перебегавший и одного инквизитора на другого, невольно задерожался на растрёпанных льяных волосах Хъённель, крови на её лице – беззвучно был выведен вердикт – "сучка грязная, инквизиторская подстилка".

    - А с чего ты вообще взял, что поедешь отсюда куда нибудь? – изображая заботу проникновенно поинтересовался Чес.
Бастиан набычился, хмурясь. Ему первый раз пришло в голову что огненным может быть плевать на звучное имя его отца и на кошели, которые он мог бы отвалить им за живого сына. Они просто вышибут ему мозги, прямо здесь, в тёплой истоптанной грязи, и не будет никаких судов, где благородному юноше могли бы дать оправдаться, ни дальнейшей весёлой и сытой жизни, ничего не будет.
    - Скрутить ему руки за спиной, - сухо приказал квестор, - Тащите его под крышу, в подвал, нежно!
    Запах кислой блевотины, потных тряпок, мочи и крови захлестнул Бастиана. Его небержно толкнули, и он сел. Увидел ярдом с собой неподвижное неузнаваемое тело с рас трёпанными слипшимися жидкими прядями. Крышка подвала захлопнулась. Огонёк на ладони Чеслава – пленник обратил внимание как подсвечиваются на ней многочисленные шрамы от ожогов, - осветил низкое пространство и кое как – фигуры вокруг.

    - Будете меня пытать? – собирая остатки мужества мрачно поинтересовался наследник Уэльма.
   - Нет, что ты... - паскудно улыбаясь ответил инквизитор, - Подрежим жилы становые – на загривке, крестце да подколенками, - Вальдштайн подносил руку и касался пальцем называемых точек, вызывая холодную дрожь изморозь, -  И оставим, колодушкой, на милость Люцианову, приоткрыв люк, но заделав дверь, что б и кто мимо шёл да не сунулся. Будешь как бы жив – голодать, гадить под себя, но гнить как умерший.   Плодовитые  мухи горбатки отложат тебе в лицо яйца. В нос. В рот. В уши. Под веки, в складки кожи на шее. К концу первых суток из них вылупятся опарыши. Они заползут под одежду и будут поедать твои мягкие ткани. Мышцы, связки. Всё, что недавно повиновалось в твоём теле, чего касались улыбчивые девы, обнимали родители – всё будет пережёвано их хитиновыми челюстями. Что останется – станет колыбелью. В твоих чреслах, грудине, за глазными яблоками, потеряют подвижность и окуклятся их желтовато серые личинки. Разовьётся взрослая особь, - в глазах Чеса  пленённому магу чудились янтарные фойрровы искры, - Полностью сформировавшиеся насекомые прогрызут твою кожу и выползут наружу. Уже через сутки они обсохнут и смогут использовать тебя снова. Но тебе ведь не хотелось бы закончить свою жизнь ощущая всё это?

Отредактировано Чеслав (23-03-2019 00:47:53)