Аллор проснулся под утро, измученный борьбой с ядом и противоядием, с гудящей головой, после кошмарной ночи со странными снами – ему снилось, как огромная змея пыталась проглотить его и пожрать целиком, не оставив ни клочка волос, ни ногтя. Всего и без остатка, как пожирала его магию каждый день после отравления и отравляла его разум. Наутро голова была ясной, без мыслей и чужих голосов, без отвратного змеиного шипения в уши и желания убить каждого, кто протянет к нему руки ближе дозволенного. Ламар поднялся, осматриваясь. В редеющем тумане, под горой Феат-Ла, он не увидел ни брата, ни сестры, словно оба растворились в мареве и кошмарный сон продолжался. Или же они бросили его, когда он не справился с ядом? Но нет же, живой. Шевелит руками-ногами, голова тоже ра… Парень поморщился, схватился за затылок, когда голова затрещала, стоило поднять её от земли. Гудела и болела, под пальцами ощущалась болезненная свежая шишка. Кому он за неё обязан? Тэйэр от обиды? Рандону за радость напакостить? Алиллель, что метнула в него камнем из зарослей, как главному Иуде предателю? Или он сам приложился о камень, когда упал на землю, потеряв сознание? Момент потери сознания Аллор не помнил, потому что в то мгновение уже обезумел от бесконечной боли.
Так что же случилось? Он исцелился?
Аллор поднёс ладонь к лицу, придирчиво осмотрел её от пальцев до локтя, задрав рукав рубашки. От укуса ничего не осталось. Выпирающих чёрных нитей вен он тоже не заметил. Ощупал горло – ничего. Проклятая зараза покинула его тело, но что насчёт магии? Она вернулась? Яд выжег её? Демиург щёлкнул пальцами, вызывая искру. Язычок пламени, тонкий, но сильный, заплясал на его пальцах, освещая лицо Кристофера. Ламар улыбался. Магия вернулась в его тело и подчинялась.
Вот теперь можно подраться с сестрой! Только не хотелось. Желание ушло вместе с ядом.
Аллор подумал, что нужно поблагодарить Тэйэр за качественно сваренное зелье. Потом можно поговорить с сестрой и отдельно поблагодарить её за чудесное растение, которое вопреки ожиданиям не убило носителя, а помогло ему исцелиться. Аллор запоздало подумал, что не слышал голоса носителя, но отвлёкся на посторонние шаги.
Он увидел спину Тэйэр, которая исчезала у него на глазах. С котомкой на спине. У Аллора не оставалось сомнений – девушка бежала из проклятой компании, пока все в лагере спали. Любой здравомыслящий смертный на её месте бежал бы ещё вчера, пока демиурги затеяли драку с угрозами, но Тэйэр подождала удачного момента, когда её не хватятся ближайшие несколько часов. О быстролапой Алиллель или Рандоне, если вдруг им приспичит перехватить девушку, она не подумала и наверняка не ожидала, что в неподходящий момент проснётся сам Аллор.
А он взял и проснулся!
Рывком поднявшись на ноги, парень не рассчитал сил. Ноги повели его вправо, пока демиург не обнялся с деревом и не повис на нём, как пьяница на столбе во время возвращения домой. Секунду переждал, пока не убедился, что ноги его сами держат и он может идти дальше без древесной опоры и пламенных объятий с каждым столбом, потом пошёл шагом, быстрее, за девушкой, пока совсем не скрылась из вида в густых зарослях.
- Тэйэр, постой! – он окликнул её, но не надеялся, что фалмари, преисполненная желанием сбежать, остановится на его крик или обернётся.

Девушка убегала, словно за ней гнался убийца с топором, и не желала останавливаться и оборачиваться. Поначалу, услышав, как лес замолчал, Кристофер подумал, что сильно отстал от Тэйэр, и оттого не слышит её шагов, потом мелькнула слабая надежда, что девушке передумала убегать, пожалела измученного Ламирана и остановилась, чтобы поговорить, потому что на самом деле не хотела уходить, а эмоциональный порыв был всего лишь проявлением эмоций, потому что она запуталась, но после… увидев её с ранами на теле, словно она когтями выдирала себе свободу и её действительно гнал опасный зверь, он понял, что дело в нём самом.
Тэйэр крикнула, и он остановился на краю поляны в двух метрах от неё, опешивший от того, что он видит. Она его боялась, словно это он бесчинствовал в лагере культистов и собирался принести её в жертву, будто это он своими руками рвал её одежду и обещал поделиться с друзьями. Аллор хотел бы отказаться от этого, но он действительно был перед ней виноват за всё, что с ней приключилось за последний месяц. Не слишком ли много он хотел от смертной девушки, которая и мира-то не видела?
Он слушал девушку и молчал. Впервые за всё время, Тэйэр сама отказывалась от идеи отправиться к Комавита любыми способами и черпнуть из магических вод для себя и для других ради великой цели, обозначенной ещё в таверне. От смелой и упрямой девушки, которая по любому поводу спорила с ним, ничего не осталась. Где та фалмари, которая заставляла его отползать от неё на заднице по земле и упираться спиной в дерево, желая избежать расплаты за слова и деяния? Теперь она сама от него убегала, но не в шутовском и детско-невинном движении, а в самом настоящем страхе. Она впервые увидела в нём демиурга. По-настоящему. Не сильного мага-творца, который создал этот мир и бросил его, а вершителя, который легко отнимал и дарил жизнь, играя в творца и губителя, как и когда ему хотелось, потому что мог, потому что хотел.
Что он мог сказать? Убить её, что на самом деле она ем нужна? Нужна. Что Рандон и Алиллель не в духе от такой компании? Не в духе. Они бы с радостью от неё избавились при первой возможности, но при шипении и рычании в адрес девушки все трое понимали, что она связана в древом и потому им нужна. Он не мог ей от себя отпустить, но и требовать идти следом, говоря лишь о великой миссии или долге пред народом Фалмарила за то, что прикоснулась к запретному, он тоже отчего-то не мог. Совесть?... Аллор не знал.
Аллор вдруг подумал, что каждый раз говорит много и долго, пытаясь убедить девушку, что всё не так, как она думает, что ему можно доверять, что он хороший, а  ламары, как Вальдек и другие, плохие, но сам он едва ли от них отличался. Он имел больше силы в руках, чем можно себе представить, но всё добро, которое им создавалось, меркло на фоне того, что он мог бы сделать, но не делал.
Он не оправдывался ядом левиафана.
- Ты права, - ламар говорил спокойно и прямо смотрел на девушку. – Я могу сделать многое. Могу подарить жизнь. Могу убить. Я непредсказуем, как шторм в открытом море. И о Вальдеке я нисколько не жалею. Меня действительно раздражают поступки Рандона и Алиллель. И на себя я злюсь не меньше, но тебе я вредить не хотел.
Аллор не знал, что он должен сказать, чтобы убедить Тэйэр, что она должна пойти с ними и завершить с ними этот путь.
- Я не смог и не могу подобрать слова, чтобы извиниться за то, что произошло. Я виноват и мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

Жалость не отмотает время назад, не отвадит демиурга от девушки, которая сама подсела к нему за стол и начала рассказывать о чудесных планах на будущее, о том, как сильно она хочет спасти всех больных от ужасной и неизлечимой болезни. Он мог бы пройти мимо Тэйэр, когда двое мужчин тянули её в сторону корабля, собираясь бросить девушку к другим рабам и дорого продать в Теллине. Он не разминулся с ней после, когда мог уйти, отправив её бесполезно блуждать по лесу в поисках заветной тропы. Может быть, тогда бы она не попала в руки к культистам, а вернулась домой живая и невредимая через неделю-две бесполезных поисков, но «если бы» не случилось. Тэйэр дважды спаслась от смерти, если не трижды, но благодарности не чувствовала, а Аллор ей не просил и не ждал. Ласковыми словами он её не обманывал и не пытался склонить на свою сторону. С девушкой, у которой эмоции бьют через край, любое взвешенное слово может стать той самой погибелью, от которой никому не спастись. А Тэйэр его боялась. Аллор это чувствовал и видел. Лучше бы она раньше почувствовала себя неуютно в его компании и пошла прочь, пока приключения не втянули её в череду бесконечных проблем.
Девушка этого не признает, но боялась она и себя не меньше Аллора – то, что она сделала своими руками. Убила. Демиург проще относился к понятию жизни и смерти. Он воспринимал их иначе. Но Тэйэр… Тэйэр не он. Девушка пережила два потрясения разом. Одно сильнее другого, и варилась в этом, не зная как выбраться и спастись. Наверное, её преследовали кошмары – совесть, которая грызла её за загубленную жизнь. Здесь не убедишь себя, что мертвец – мерзавец, который заслужил жестокую кончину, что он предатель веры и скольких ещё ламаров он принёс в жертву ради своего лживого бога? Сколько загубил невинных жизней? Не важно. Мертвец остаётся мертвецом.
Аллор молчал, пока Тэйэр выбирала самый подходящий – наиболее жестокий способ – расправы с Вальдеком. ламар не стал отрицать, что за всё, что Вальдек причинил девушке – за то, что собственными руками отдал её в руки культа, демиург хотел его самую малость – четвертовать, но на то у него не было времени. И, честно сказать, смерть – это подарок для такого человека. Аллор не стал марать руки ради этого, но кое-что он всё-таки сделал.
- Нет, - спокойно сказал Аллор, когда девушка закончила. – Я его не убивал. Вальдек стал Стражем тех мест, которые осквернил культ, - это всё, что он мог сказать о судьбе этого человека. – А что до убийства… Ты спасла себя. Он мог и собирался тебя убить, Тэйэр, - Аллор чуть нахмурился, смотря на девушку. – Ты сравниваешь себя с ним? Считаешь, что такая же как они? Представь, сколько людей, эльфов и ламаров, случайно оказавшихся в лесу или на болоте, они приносили в жертву Змею? А сколько бы ещё принесли, если бы мы о них не узнали? Ты кого-то спасла, лишив его жизни.
Конечно, ламар не мог переубедить девушку, что в той ситуации она поступила правильно. Она могла бы постоять в стороне, пока Алиллель или Рандон взяли бы очередную смерть на себя, докончив дело, но они бы вряд ли успели. Сам Аллор бы не успел спасти её. Намного проще убивать чужими руками и бездействовать. Спится спокойнее и крепче.
Аллор сделал шаг к девушке. Медленно. Осторожно. Словно подкрадывался к дикой утке, собираясь поймать её.
- Я знаю, что не в праве тебя просить пойти с нами, но я не знаю, как твой уход отразится на Древе.
Ради себя Аллор не просил, потому что посчитал, что Тэйэр не поверит ни единому его слову.

Всё этой женщине не так. Убил – гад и мерзавец. Не убил – лучше бы убил! Хрен поймёшь этих смертных женщин. Кажется, что они на любое действие, когда мужик попадает в немилость, будут говорить своё жесткое «фи». Про себя Аллор подумал, что, видимо, действительно стоило убить Вальдека и не выбирать более извращённый и «человечный» метод. Или хотя бы не говорить Тэйэр о судьбе этого ламара, но она бы спросила, когда вспомнила о нём. Через день-два, когда перестанет винить себя и остальных в смерти культистов или так ярко реагировать на действия демиургов. Ну, чуть не убил остров и всех его жителей. Пф-ф, подумаешь!
По факту Аллор не виноват, что девушка выдумала себе радужный мир о богах, идеализировала их, как это делают многие смертные, кому не пристало обвинять демиургах во всех тяжких, а не себя самих. Здесь ему не за что извиняться. Это как если бы осёл извинялся за то, что он осёл. Или ребёнок извинялся перед родителем за то, что он родился, хотя от него ничего не зависело. Тэйэр хотела от него невозможного. Или же она сама не знала, что хотела. Найти какую-то причину отвлечься от культа, убийства, свой роли во всём этом, и потому так каждый раз удивлялась и разочаровывалась, что боги умеют и созидать, и уничтожать. Разве ей не рассказывали легенду о двух народах на источнике Вита? Не говорили, что это Аллор своими руками уничтожил источник и проклял родного брата? В таком демиурге она видела прекрасного и чистого мальчишку? Да, он был мальчишкой, но оставался демиургом, которое мог многое.
- Мир такой, каков он есть, - очевидная истина.
Что ещё он мог ей сказать? Что слишком наивно верить в лучшее и не замечать очевидное, пока не шибанут как рыбой об лёд?
- Во что верить – решать тебе, - это тоже очевидно.
Аллор не собирался направлять девушку. Она должна сделать это сама. Демиург показывал ей разные стороны мира и магии, пока они беззаботно путешествовали по Фалмарилу, а потом показал ей тьму, которая живёт в каждом ламаре и в нём в том числе. Это тоже часть их самих.
- Мне не позволено находиться здесь, - ух, смертные! Всё думают, что сила богов безгранична и у них нет запретов! – Мне не позволено брать, что мне не принадлежит, - зариться на чужие источники силы и народы. – Мне не позволено любить тебя, - и это тоже правда, потому что именно его привязанность к смертной женщине и неумение справиться с чувствами после её кончины, привела к загниванию Фалмарила.
Говоря, Аллор делал шаг к девушке, пока не оказался перед ней, и не положил ладони на её плечи, пытаясь удержать на месте, но не стискивая сразу в объятиях и не применяя силы, чтобы не вырвалась и не ушла. Она же его боялась, зачем лишний раз пугать? Но он говорил тише, вкрадчиво, и всё время смотрел на девушку.
- Отнимать тебя у Древа, когда оно поглотило тебя, мне тоже было нельзя, - и много других запретов, которые он нарушал, и к чему это привело?

Тэйэр на удивление не шарахнулась в сторону от испуга, не замолотила кулаками по груди ламарскому демиургу и не послал его изысканнейшим образом, как умела, тщательно подбирая обзывательства и обидные характеристики. У Аллора сложилось впечатление, что девушка сдалась под весом собственного бессилия. Он сомневался, что она поверила ему или переосмыслила суть и ценность своего участия во всём походе или взглянула иначе на мир, который оказался более жестоким и беспощадным, чем она привыкла видеть. Но что-то успокоило Тэйэр и избавило её от желания бежать без оглядки. Или же он смекнула, что лучше усыпить бдительность демиурга, убедить его, что она никуда не денет, только ей необходимо немного личного времени, чтобы привести себя в порядок, а сама в это время с заячьей прытью поспешит к первому селению.
Аллор обратил внимание на раны девушки, когда она заговорила о них. Не то что бы до этого он не заметил потрёпанный вид Тэйэр и то отчаяние, с которым она пыталась убежать от него и его странного божественного семейства, но разговор он поставил выше необходимости привести раны в порядок. Сам-то после её целительных ручек чувствовал себя намного лучше, чем раньше.
- Погоди, - ламар убрал руки с плеч девушки, но от неё не отступил.
Отчасти Аллор боялся оставить девушку одну. Он помнил, что Мортиш вполне себе выжил и кракен знает, где его носит после стычки со странными лесными спасителями девушки. По лесу могли бродить другие культисты или ещё кто похуже. Например, злой Рандон или Алиллель, которой брат-близнец вчера поперёк горла встал.
- Я сам.
«Заодно проверю силу в руках».
Аллор не был целителем, но магия воды давала ему небольшое преимущество, которым он решил воспользоваться. Через одежды всего не увидишь и не обработаешь. До возвращения в лагерь у них оставалось время, которое требовалось заклинанию, чтобы исцелить раны – лёд, наложенный на плечо девушки, таял медленно, но верно избавлял Тэйэр от раны.
Кристофер снова замолчал, пользуясь тем, что на заклинание у него уходила вся концентрация (да, конечно, нашёл уважительный повод помолчать и не подбирать слова). Демиург чувствовал себя подростком, который обидел девушку и не знал, с какой стороны к ней подобраться, потому что и колется и хочется. И вот вроде бы дама сердца уже не пышет праведным гневом, не разит его молнией слов, но всё равно что-то не то и не так. Сказать, что он не считает её подстилкой и что Рандон несносен и раздражает его грубостью? А что это даст?
- У Рандона всегда были проблемы с девушками, - зачем-то сказал Аллор, занимаясь второй раной девушки. На Тэйэр он не смотрел и будто бы размышлял вслух, а не говорил с ней напрямую. – Не скажу, что у меня лучше, - усмехнулся ламар, осматривая тонкий ледяной след на ране девушки. – Но зато из тебя вышел отличный зельевар, - в подтверждение этому демиург продемонстрировал девушке, как её раны на теле затягиваются. – Я его слышу, - уже отвлечённо сказал он, имея в виду Кристофера. Она же это делала ради него. Носителя, который не виноват в деяниях демиургов.

Честно сказать, Кристофер как-то не подумал, что Тэйэр может быть неловко от того, что он так нагло и по-хозяйски её раздел. Не в первый раз же, да и для благого дела. Как ему ещё её раны обработать, если ткань цела? Вот и стянул лично, не дожидаясь, пока девушка решит, как ей поступать с незаманчивым предложением демиурга. Аллор так радовался возвращению силы, что с задором и плещущейся энергией через край, проделывал всё легко и без задней мысли. Казалось, что он бы ещё парочке ран на теле девушке порадовался, чтобы снова и снова применять родную магию и чувствовать силу стихии в руках, но, увы, раны быстро кончились, а на остаток ему осталась девушка, сидящая голым задом на старом пне, в одной рубахе, с открытым плечом, чтобы вторую рану было видно без дополнительных усилий, и что-то ему смущённо говорила, закрываясь руками.
Рандона здесь нет. Алиллель тоже. Чего стесняться? Он её уже нагишом видел, да и не то чтобы женская нагота была для него таким уж таинством. Для Кристофера, возможно. Кто его это ламара знает. Деда послушать, так женщин рядом с ним не бывало и как ветром сдувало, едва кто-то видел его истинную форму. На секунду Аллор вспомнил, что так и не перевоплотился ни разу за всё время, что пробыл в теле смертного. Кристофер Ламиран, кажется, на этой мысли успел немного занервничать.
До Тэйэр дошло, что Аллор впервые ей сказал о чувствах, а до самого Аллора – нет!
Вот так бывает, ляпнешь что-то, не подумав, а потом главное не спросить «а когда я такое говорил?..».
По «я тебя тоже» он смекнул, что сказал, возможно, лишнего, но округлившиеся глаза ламара Тэйэр не видела, пока он наклонился проверить, как затягивается рана на колени подо льдом. Аллор даже колено приподнял выше, чем надо было, но едва придал тому значение. Сидит красна девица на пне и стесняется мужчины, который её уже и без пня видел, трогал, чувствовал. Забавные всё же существа, женщины. Это же сколько раз ему надо с ней лечь, чтобы она перестала стесняться? Подумать об этом Аллор не успел, потому что Тэйэр пустилась в такие словесные изыски, пытаясь подобрать слова, что окончание каждого предложения глотала, как рыба прикормку.
Он поднялся, пока Тэйэр пыталась в очередной раз подобрать слова, положил ладонь на её затылок и мягко, но уверенно придержал, пока целовал губы. Один короткий поцелуй, больше похожий на вынужденное касание, чтобы прекратить поток из слов и чтобы девушка окончательно растерялась и зарделась, потому что колено, которое он осматривал, так и не отпустил.
Поцелуй разорвался через несколько секунд. Едва третья пошла. Но далеко ламар не отстранился, оставил расстояние между их лицами с толщину в два пальца.
- Ты всегда много болтаешь, знаешь? – шутливо усмехнулся Кристофер и поцеловал снова, по-настоящему. Не будет же она его отталкивать и обижаться после того, как сама ему во второй, кажется, раз сказала, что любит без меры, хотя и нельзя.
Вот теперь Аллор вспомнил, что где-то в лесу остались брат и сестра, а на девушке из одежды осталась одна рубашка, ну и как тут устоять, когда рука сама просится расстегнуть пуговицы и подхватить девушку под бёдра, чтобы прижаться теснее? Он только надеялся, что Тэйэр не вспомнит о чужих руках, которые касались её тела накануне, когда сам подхватывал её под бёдра, оставляя на ней расстёгнутую рубашку, и прижимал спиной, защищённой тонкой тканью от грубой коры, к стволу дерева, целовал её шею и грудь, куда доставал, тесно прижимаясь к ней. А вдруг она забудет о чужих руках там, где её касались его губы?..

- Да, - ответил он так, словно «ну сейчас закончим, и будет мировая».
Аллор представлял себе это несколько иначе. Тэйэр не пиналась, не пыталась ударить его за всё хорошее, что он сделал и не сделал, но и на шее у него висла, вырывая каждый поцелуй с нетерпением. В Кристофере, спасённом от смерти и саморазрушения, энергия были через край и подмывала к бесконечному задору и действиям – так сильна была его радость снова почувствовать себя живым, что он это радостью хотел поделиться с кем-то ещё. Не иначе как подумал, что так благодарит девушку за помощь и спасение от отравы левиафана. Аллор ничего не забыл и отлично помнил, что и когда сказал девушке. Что-то он благополучно списал на действие яда, что-то намеренно помнил, чтобы не забывать своё лицо и истинные страхи и опасения, а что-то пытался забыть и сделать так, чтобы и девушка тоже забыла. Сам он терялся в том, как хотел изначально, как правильно и как получалось в итоге.
Тэйэр каждым своим противоречием будто пыталась напомнить Аллору, что это она позволяет к себе прикасаться и только поэтому он ещё не уходит ни с чем в лагерь к брату с сестрой. В пору бы обидеться, что близость выходит от того, что у девушки выбора не осталось. Она же тут говорила, какой он страшный, всемогущий и что всё по его велению и слово наперекор не скажи. Но говорила же! Выбирала, мельтешила, командовала, не забыла напомнить, что обижена. Несколько раз, чтоб наверняка. Пятками по рёбрам. Ну что за женщина ему досталась? Где покладистая и ласковая? Где страстная, когда хочется поделиться теплом от прикосновений? Сейчас бы мстительно повозить её задницей по шершавой коре дерева, но нет. Прижал её, как ей хотелось, про себя не забыл, чтоб низкие ветки дерева по голове и лицу не хлестали.
Покусанный, побитый и загодя поцарапанный герой успел только удобнее перехватить девушку, как сверху что-то затрещало – не иначе как ветка, чему Аллор не придал никакого значения, а потом посыпались крошки, которым он тоже не придал значения, пока тянулся губами к шее девушки. Зря. Два предупреждения прошли мимо раззадоренного ламара, хотя судьба намекала, что он выбрал не самое подходящее место для утех. Аллор только собрался перейти к действиям, когда сверху, ломая тонкие ветки, что-то упало, тяжело бухнулось по спине ламара и медленно съехало вниз по спине, цепляясь за ней острыми мелкими когтями.
Демиург шикнул от неприятных царапин, сжался, сводя плечи, но девушку чудом не уронил, хотя рука так и порывалась оторвать от себя что-то живое и явно испортившее им всем планы. Вот радости стоять со спущенными штанами с девушкой в руках, когда сверху сначала ударили, а потом на сладкое расцарапали спину. И ладно бы расцарапала девушка!
Шипя проклятия, Аллор, крепче, чем надо, держа девушку, глянул через плечо. Что-то, завершив путь по спине ламара, тяжело шлёпнулось на траву и тут же юркнуло под пень. Дригло. Фойрров дригло! Желтобрюхий змей дёрнул длинным хвостом и выглянул из сплетения старых корней – напугался не меньше Аллора, который ждал уже Мортиша с дубинкой в руках или Рандона, который решил позабавиться.

В смысле возвращаться? Аллор посмотрел на девушку так, словно она сказала, что драконов не существует. Они же ничего не успели! Ну, поговорили, ну раны обработали и осмотрели, а дальше-то что? Штаны поднять и гордо в лагерь идти? Отдавая дань косноязычию, парень посмотрел вниз, где тела тесно прижимались друг к другу и всё ещё горело желание закончить начатое. Перепуганный зверёк не показывал носа из-под бревна, не рвался забраться ламару в штанину, не кусал девушку за босые пальцы и вообще враждебности не проявлял. Рандона и Алиллель тоже не видно, чтобы торопиться натянуть вещи и бежать в лагерь, делая вид, что это не они тут собрались непотребством под деревом заниматься, когда в священных горах дерево умирает. Ну, то есть как всё оставить, когда тут всё орёт, что надо?..
Кристофер почувствовал себя подростком, которому дочь пекаря позволила подержать себя за грудь где-то в хлеву, пока ни мамка, ни папка не видят, а тут вернулся отцовский помощник, чтобы вила забрать, да старое сено раскидать. Не хватило времени кинуться в сладострастный омут с головой, потискать, пока дают, нежную кожу, и все надежды, наконец, познать девичье тело, лопнули как мыльный пузырь – не надуешь обратно, не повернёшь время вспять, и что делать?
У него в руках разгоряченная девушка, которая дала согласие, несмотря на все колкости, бурчание и обиды, как тут уйти? Аллор не был привязан к смертным удовольствиям так крепко, чтобы унывать по тому, что не свершилось, или глупо хвататься за ляжки и требовать здесь и сейчас, потому что потом шанс вряд ли представится. Где тут понежиться, когда рядом брат с острым языком или сестра, которой все эти игры надоели ещё до рождения Тэйэр? Аллор, как считал, преследовал благородную цель. Ладно, не благородную, но он считал, что так может помочь девушке и себе заодно. Выплеснуть накопленную энергию, избавиться от груза и стресса, которые долго наслаивался грязными и тяжёлыми плитами, погребая их до отчаянного визга.
- Потом, - Аллор отмахнулся от лагеря и ран, и вспомнил о дригло, когда пот залил свежие царапины на спине, защипал неприятно до желания шикнуть, но пока мышцы не заныли от неудобного и утомительного положения тел, он продолжал льнуть к телу девушки. Как мог, целовал её лицо, шею и плечи, пока хватало дыхания и самовнушения, что так надо – больше любить, чем брать.
Всё закончилось быстро, а по уставшим мышцам и взмокшему телу, что хоть рубаху выжимай, и не скажешь.
Зато у них было время и дух перевести, и раны осмотреть, и снять листья, прилипшие к царапинам на спине, и одеться.
Может, они и не помирились и не решили все свои разногласия, но, возвращаясь в лагерь, Аллор больше следил за девушкой. Стало легче? мучают кошмары? Винит себя? Жалеет? Злого языка брата он не боялся после того, как они втроём с радостью собрались друг другу дать под родственный зад. Он предчувствовал, что лагере будет удивительно тихо и спокойно. Первое время, пока не исчезнет послевкусие горькой вражды. А до того времени Аллор, вновь вернувший свои силы, не упускал возможности перекинуться словом с девушкой, коснуться её ладони, но чаще думал о Древе и как исправить свои ошибки.