Даниэль провела бессонную ночь в чужом доме и на утро была измотанной и обессиленной. Хозяйка подняла её с радостными вестями. Сияла как начищенный янтарь в лучах солнца, вытирала мокрые руки о рушник и благодарила Аллора, что подарил им доброе утро. Ланкре поднималась с постели, слушая женщину, но как услышала, что Элиор пришёл в себя, так села обратно. «Как пришёл в себя? Почему сейчас?» Фалмари испугалась и растерялась. В выздоровление Элиора почти не верили и тихо продумывали план по нападению на столицу и избавлению от узурпатора. Появился другой негласный лидер, с которым Даниэль не пересекалась. Всё случилось так, как описывал Малленгил. Орден продолжил функционировать без Элиора и не надеялся на возвращение молодого лидера, но он как почувствовал, что в его отсутствие ему подыскали замену.
Элиор очнулся. Элиор зовёт её к себе.
Ланкре пыталась принять эту новость, гордо расправить плечи и прийти к нему, но её одолевала страшная паника. «Целительница всё рассказала ему? Зачем он зовёт меня?» Она не могла представить, что кроме её связи с Морганом и беременности может быть другой повод позвать её к себе на разговор. Даниэль старалась убедить себя, что у Элиора нет доказательств их связи и он ничего ей не сделает. Они с Морганом не пострадают. Малленгила не казнят за сохранение тайны сына и общий сговор. Она хотела, чтобы груз упал с её плеч и не давил на неё чувством ожидания и неизвестностью. Даниэль боялась того, что не могла предвидеть, а Элиор оставался для неё закрытой книгой, которую она не научилась читать.
В деревне ничего не изменилось. Все жители за пределами домов занимались работой и не отвлекались на появление рыжей девушки. Даниэлла чувствовала на себе редкие взгляды, но успокаивала себя и убеждала, что ей кажется лишнее внимание. Она гнала мысли, что кто-то видел её ночью, подслушал её тайну и доложил Элиору, чтобы все узнали, как она обошлась с женихом и что за девку привели им в качестве символа революции и будущей княжны. Она не встретила по пути к Элиору ни целительницу, которая пообещала хранить её секрет, ни Моргана с Малленгилом. Даниэль с трудом узнавала в обычных жителях воинов, которые защищали её от Мэтерленсов и пришли за ними в деревню. Всех раненных держали в домах и прятали на случай, если люди Мэтерленса доберутся до деревни и устроят обыск.
Даниэль поймала себя на мысли, что Мэтерленсов она боится намного меньше, чем встречи с Элиором. До последнего она пыталась взять себя в руки и прогнать все тревоги, но в комнату, где находился ламар, вошла уставшей и измотанной. Элиор вышел из перекрутки боя, с тяжёлой раной и прогнозами на то, что ламар не выкарабкается из когтей смерти. Он выглядел уставшим и слабый, почти беспомощным, невзирая на попытки казаться сильным и не уронить лицо в присутствии собратьев по оружию. Даниэль почувствовала, как от него исходит какая-то особая аура силы наперекор остальным.
Ланкре не пострадала в бою, но тяжело держалась на ногах из-за слабости, лицо бледное, пальцы иногда подрагивают, губы сухие, глаза красные из-за того, что она полночи проревела в подушку. На встречу с женихом Даниэль пошла красивая, как убитая горем вдова.
Воин, сопровождавший её от дома до Элиора, оставил их наедине. Скрип двери и тихий хлопок напомнил фалмари молот, который забивает гвоздь с одного удара. Она смотрела на ламара и не знала, что сказать. Даниэль боялась взболтнуть лишнего и пыталась вспомнить, что первое от неё услышал Морган после ранения и дырки в животе. В нападении Мэтерленсов была их вина.
- Прости. Мы не подумали, что нас узнают в деревне и доложат Мэтерленсам. Я не хотела, чтобы твои друзья и товарищи погибли, - Даниэлла подбирала слова. Она не смогла заставить себя радостно улыбнуться или сказать, что она рада, что Элиор не погиб. Фалмари побоялась, что слова прозвучат фальшиво и он это почувствует. Она не желала Элиору смерти, но хотела избавления. После потери ребёнка она не находила себе места и не видела своей роли в освобождении Фалмарила от узурпатора и не имела причины, чтобы бороться за свободу. – Целительница спасла многих повстанцев.
Даниэль не представляла, откуда у девочки столько сил, но она делала удивительные вещи.
- Я… Я хочу провести обряд прощания с мёртвыми, если ты не против, - на самом деле она хотела попрощаться с частью себя, которой лишилась ночью, но Даниэль не могла сделать это открыто, чтобы не вызвать подозрений. Предложение появилось спонтанно и на эмоциях, потому что другой темы для разговора она не придумала.

Даниэль во второй раз осмотрела Элиора. Она не приходила к нему после ранения и не справлялась о его самочувствии. Женщины шептались и причитали в доме, читали молитвы Аллору за здравие лидера повстанцев, но мысли фалмари занимало её положение и непреодолимое желание заполучить свободу. Элиор уже не мальчик, а молодой мужчина, который получил урок жизни через смерть, потерю близких и братьев. Даниэль не представляла, на какие жертвы он пошёл ради цели Ордена и что потерял в борьбе за неё. Боль фалмари не связывалась с Мэтерленсами. Она плотно прилипла к Ордену и Даниэль ничего не могла с этим поделать.
О чём она думала, когда заикалась о прощальной церемонии? Шумное прощание привлечёт внимание людей Мэтерленса. Даниэль не была уверена, что в деревне остались тела погибших воинов. Может быть, кто-то погиб во время лечения или в пути, пока они бежали в деревню, но скорей всего их уже похоронили скромно и без лишнего шума. Фалмари не хотела пышной церемонии, она согласна на скромное прощание и почему-то верила, что её прихоть выполнят. Она забыла про условия, в которых они находятся. Им нельзя привлекать внимание, иначе кровавая бойня развяжется в деревне, и пострадают мирные деревенские ламары, которые приютили их у себя под страхом смерти и гнева князя.
- Я понимаю.
Молчание возобновилось. Даниэль не нашла, что сказать, поэтому смотрела на Элиора и на его раны. Рука ламара, как она поняла, сломана, поэтому её потребовалось закрепить в неподвижном положении. Торс скрыт под слоями повязок. «Это та сама рана, из-за которой он потерял много крови? Там останется такой же шрам, как у Моргана после ранения?» Все шрамы Энгвиша исчезли после того, как они искупались в водах старого Источника, но шрамы Элиора ничего не заберёт. Среди людей ходит молва, что шрамы на теле мужчины делают его статным и мужественным, каждый из них хранит историю, как он появился, некоторые воины могли храбриться шрамами и рассказывать байки, как получили их в бою и одержали победу. Даниэль думала, что Элиор не захочет рассказывать об этих шрамах, потому что получил их во время отступления группы, почему-то этот поступок приравнивается к трусливому бегству, но Даниэль считала, что он спасал людей от смерти.
Ланкре осознала, что чересчур откровенно смотрит на ранения Элиора и отвела взгляд. На столе она заметила графин с водой и стакан, но нигде не было лекарств или пищи. Думая об этом, у Даниэль появился повод улизнуть из дома, чтобы не оставаться наедине с ламаром. Она чувствовала, что силы быстро оставляют её и слабость одолевает тело, отзываясь тянущей болью в животе.
- Нужно позвать целителя, чтобы он осмотрел тебя. В деревне много раненных, но, думаю, что у лекаря хватит сил исцелить твою руку и рану.. И я попрошу принести еды. Тебе нужно восстанавливаться, - Даниэль начала вести себя как порядочная невеста или мать. Она понимала, что Элиор взрослый и самостоятельный мужчина. Он может сам приказать кому-то из воинов, чтобы они принесли ему обед или позвали целителя, но у фалмари осталось впечатление, что гордость и забота о собратьях не позволит Элиору потребовать к себе больше внимания и заботы, а ей нужен повод, чтобы уйти.
Фалмари развернулась к двери и собралась сбежать при первой возможности.

Фалмари торопилась уйти как можно быстрее, но остановилась из-за слов Элиора. Даниэль не рассчитывала, что он ничего не заметит, а она отлично отыграет роль, будто ничего не случилось. Девушка бежала из компании ламара, как если бы это он тащил её силком на корабль Мэтерленсов и собирался привезти в столицу как личный трофей. Элиор не сделал ей ничего плохого. Он не заслуживал такого отношения. С первого дня, как они познакомились, он был обходителен и сдержан. Он пытался склонить её на сторону Ордена и почувствовать собственную важность в судьбе Фалмарила. Все лишения и изменения в жизни фалмари связала с ним, но понимала, что это незаслуженно. Даниэль почувствовала укор совести. Она не знала, как объяснить, что чувствует. Все эмоции перемешались. Ещё вчера Даниэль была готова выйти навстречу к воинам Мэтерленсов, увидев в этом спасение, но сегодня считала этот поступок глупостью.
- Ты меня не обидел, - он не дал ей ни одного повода для обиды. Даниэль пыталась вспомнить хоть что-то, самую малость, но ничего не приходило в голову. Элиор не виноват, а на такого раненного и истощённого она не может разозлиться!
Она положила руку на дверь, немного подумала и повернулась к ламару лицом.
«Насколько он искренний?» Настолько, что она жуёт губы и не может подобрать слова. Даниэль не понимала, что с ней происходит. В последнее время случилось многое. Её выдернули из волшебной сказки и кинули в котёл реальности. В нём сварились все мечты и надежды. Даниэль смотрела на будущее и не видела его. Что она может сделать? Пойти вместе с Орденом, потому что у неё нет другого будущего. Никто не оставит её в покое. Есть в этом вина Элиора?
- У нас… разные взгляды на Орден и Фалмарил, - Даниэль решила сказать, как есть. – Я жила вдали от этого и мне нравилась моя жизнь. Сейчас я не чувствую себя свободной. Я не понимаю, какой во мне прок, если из-за меня погибло столько ламаров и эльфов, - лицо погибшего воина всё ещё стояло у неё перед глазами. С тихого и спокойного тона фалмари медленно переходила на эмоции. – Многими в Ордене движет желание отомстить за братьев и близких, освободить Фалмарил от узурпатора, добиться какой-то справедливости. Кто-то видит тебя будущим князем, потому что ты должен был им стать, но я не вижу себя в этом. Не вижу себя в интригах. Не вижу в огне перемен. Я чувствую себя пленницей и понимаю, что не могу ничего изменить. Я не могу уйти и спокойно жить где-то в другом месте, потому что теперь меня все ищут и при первой возможности убьют. Всё это из-за того, что кто-то когда-то решил, что я та самая девочка.
Под конец Даниэль охрипла, но слёз не было. Она выплакала их ночью и их не осталось. Многое наслоилось в её жизни. Она не представляла, что потеряли другие ламары, как они продолжают бороться за цель. За что она должна бороться? Даниэль не чувствовала боли потери от родителей, её злость к Каэлю прошла, а на выходе ничего не осталось.

Даниэлла не подумала о чувствах Элиора. Орден имел для него большое значение. Фалмари знала об этом, но она поставила личные интересы, потери и чувства выше. У девушки болело на сердце, и она не знала, как выразить эту боль так, чтобы она не обернулась для неё катастрофой. Даниэль хотелось кричать о том, что она пережила, хотелось поделиться с кем-то, почувствовать опору, но она ничего из этого не получила, поэтому упрямо, как ребёнок, пыталась сделать больно другим. Фалмари назвала это «честностью» и прощала себя за каждое сказанное слово. Она могла предвидеть, что Элиор не смолчит и злостью ответит ей на честность от боли. Чего она этим добивалась? Чтобы он разозлился на неё, прогнал из дома и, как обиженный мальчишка, сказал, что она им больше не нужна и Орден найдёт другую дурочку, которая сыграет роль княжны? Да, что угодно! Даниэль готовилась к другой реакции.
Ламар изменился в лице. Ланкре не испугалась проявления гнева и шипения в голосе Элиора, но она по-новому взглянула на предводителя Ордена. Любезный и добрый парень, который всегда говорил с ней мягко и обходительно, не сыпал извинениями и не пытался встать перед ней на колени, как грозился несколько минут назад. Даниэлла задела его за живое и получала сполна за резкие слова.
- Жаль Эцесадор не успел научить тебя этому.
Даниэлла сделала шаг к ламару, она хотела высказать ему на эмоциях, что пережила за несколько месяцев, потому что в её понимании он не имел права осуждать её. Она выросла без отца и матери, никогда их не знала, и предписанные родственники, которые ей чего-то недодали, не улучшали её жизнь, но фалмари остановилась на месте, потому что Элиор попытался встать, превозмогая слабое тело. Ланкре почувствовала укор совести, но не из-за того, что выпалила всё Элиору, а потому что пришла к серьёзно раненному ламару и вместо покоя, в котором он нуждался, собиралась устроить ему словесную порку. Абсолютно незаслуженную.
Элиор поднялся на ноги и подошёл к ней. Каждый шаг давался ему тяжело, но им двигал гнев и злость. Даниэлла видела их в чертах лица ламара и чувствовала в воздухе. Слабый ламар не мог ей ничего сделать, но он разбудил в памяти воспоминания, которые она забыла и не хотела вспоминать. Когда Элиор протянул к ней руку и коснулся её лица, Даниэль отпрянула. В намерениях Элиора не было ничего плохого, он пытался донести до неё мысли и открыть ей глаза на мир, но вместо этого Даниэлла вспомнила, как оказалась в трюме корабля с Каэлем, и ей стало страшно. Она убеждала себя, что Элиор так не поступит, но понимала, что совершенно не знает этого ламара. Морган по-прежнему оставался для неё единственным мужчиной, которому она доверяла, но и он её предал, потому что его не было рядом, когда она в нём нуждалась.
Ступор Даниэль прошёл, когда речь Элиора прервалась и он упал на пол, подкошенный слабостью, болью и ранами. Фалмари моргнула, она перестала думать о Каэле и посмотрела на Элиора. Ламар продолжал говорить и давить на неё взглядом, отсчитывая, как котёнка.
— Уходи.
Даниэль осталась на месте и смотрела на ламара, как не верила, что её отпускают.
- Слышишь меня?! Не смей!
Фалмари вздрогнула от испуга и быстро развернулась, собираясь выбежать из дома, чтобы больше не возвращаться и не попадаться ламару на глаза. Она опустила руку на ручку двери, но не дёрнула её на себя. Даниэлла понимала, что бегство ничего не изменит, а она устала от бегства. Сколько можно! Это не значило, что слова Элиора возымели какой-то эффект и она передумала или решила, что должна помогать Ордену и мстить за семью, которой не знала.
Даниэль потребовалось несколько минут, чтобы придти в себя и опуститься рядом с ламаром, чтобы помочь ему подняться. Фалмари заметила, что на рубашке ламара проступила свежая кровь. Он потревожил раны из-за неё и потратил силы на склоку, когда должен был восстанавливаться. Ланкре сжала и разжала ладонь, примеряясь к ране, спрятанной под рубахой и лоскутами. Она не пробовала колдовать с прошлой ночи. Иселина сказала, что ей не стоит применять магию, но Даниэль чувствовала себя виноватой.
- У тебя рана открылась, - фалмари не знала, с какой стороны подступиться к ламару. Она не хотела возвращаться к прошлой теме и не понимала, как можно её сгладить. Они придерживаются разных мнений, а ссоры и ругань ничего не изменят. – Тебе нужно восстанавливаться, - Даниэль понимала, что им придётся уйти из деревни, но за день или два при таких тратах сил Элиор не исцелится. – Я помогу тебе дойти до постели,- фалмари не видела в этом ничего постыдного, но разозлённый ламар мог оттолкнуть её на эмоциях и взыгравшей гордости. – И осмотрю твою рану.
Даниэль предполагала, что ламар не захочет звать лекаря и скажет, что это пустяк, или не пожелает объяснять другим, почему его рана в таком состоянии.
- Я попытаюсь остановить кровь. Давай, поднимайся, - фалмари постаралась влезть ламару под руку и приподнять его. «Тебе тоже не дали другой жизни, но ты смирился и не пытаешься найти возможность жить иначе».

Элиор настолько разозлился на неё, что не заметил, как раны на его груди раскрылись. Ему было больно, но за причинённой душевной болью он не замечал физической. Даниэль чувствовала, как на неё давит вина за то, что случилось. Элиор не виноват в том, что она родилась не в той семье и оказалась в доме Анны, когда туда же сослали одного из орденских ребят. Никто не мог предугадать, что там найдётся княжна или девушка, которая была на неё похожа и имела что-то особенное от свергнутой династии. Даниэль не спрашивала, но слышала, что её истинная форма и старое украшение были первыми двумя причинами полагать, что она та самая фалмари. Элиор преследовал свои цели, и они не совпадали с целями Даниэллы. После того как ламар сорвался, она ещё больше боялась, что он узнает о её связи с Морганом. Ей казалось, что он не стерпит такого унижения, а именно так он это воспримет, потому что считает себя её женихом.
Фалмари не перечила Элиору и помогла ему добраться до стены, чтобы он налёг на неё и смог дойти до постели с меньшими затратами сил. Даниэль почувствовала, как внизу живота нарастает тяжесть, когда она пыталась взять на себя больше веса Элиора. Тянущее чувство осталось, когда Элиор перебросил свой вес на стену и начал больше опираться на неё, чем на Даниэль. Прошлая ночь давала о себе знать, но, стиснув зубы, фалмари молчала.
Кое-как они добрались до постели. Даниэль удержала ламара, чтобы он по инерции не стукнулся головой о стену, когда упал на постель как подкошенный, но действовать без его согласия не решалась. Она предложила ему помощь, но Элиор ничего не ответил на её предложение. Он не прогонял её из дома, но и лекаря тоже не звал.
Ланкре шумно выдохнула и осмотрелась. Где-то здесь она видела чистые лоскуты, оставленные целителем. Он как знал, что такой упрямый лидер как Элиор, ни за что не согласится позвать лекаря по таким «пустякам» и будет упрямо менять себе повязки без сторонней помощи. Зелья и мази Даниэль не нашла и не пыталась, потому что ничего в них не понимала и боялась навредить непутёвым вмешательством. Она решила сделать то, что умела и в чём была уверена.
- Мне нужно это снять, - Даниэль не решилась нагло потянуть рубашку с ламара. Она бы оставила её на Элиоре, ограничившись пуговицами, но окровавленные повязки через рубашку не снимешь, а до раны через повязки не добраться. Всё упиралось в рубашку и необходимость её снять. – Ты же сам не сможешь, - фалмари подобрала аргумент в пользу снятия рубашки и содействия ламара. – Целителя ты звать не хочешь. У самого сил на магию нет и ты не маг. Я могу это сделать, если ты не будешь упрямиться.
Даниэль готовила новую порцию аргументов, когда Элиор зашевелился и начал самостоятельно стягивать рубашку. Какой упрямец! Фалмари нахмурилась, помогла ламару снять рубашку и повязки. Рана выглядела неприятнее, чем она ожидала. Ланкре думала, как наложить на неё заклинание, чтобы не сделать ламару больно.
Собравшись с духом, Даниэль поднесла ладонь в ране на груди ламара, наблюдая за тем, как от его дыхания она поднимается и опускается, тревожа рану, и выпустила магическую энергию.

Заморозка крови, 55 маны

Даниэль следила за потоками магии, слой за слоем накладывая их на рану ламара. Открытая рана с тонкой и хрупкой корочкой покрылась сначала изморозью, следом налётом голубого оттенка, а после льдом, утолщаясь с увеличением количества сил, которое фалмари прикладывала, чтобы сделать заклинание качественным и стойким. Ланкре часто практиковалась в магии за время путешествия с Морганом и училась её контролировать, но все её учителя, встреченные в пути, остались в Гилларе. Дальше девушка справлялась сама. Все её силы уходили на сотворение магии. Даниэль почувствовала, как ноющая боль в животе усиливается. Она не видела, но почувствовала, как на лбу и висках выступала испарина с каждым усилием сделать заклинание качественным и сконцентрироваться на нём. Иселина предупреждала её, что нужно повременить с использованием магии, но Ланкре не послушалась, как хотела наказать себя, а за что сама не знала.
Фалмари вздрогнула, когда Элиор заговорил о Моргане. На несколько секунд девушка потеряла концентрацию над заклинанием. Потоки магии, исходившие от её ладони, прервались, но после заминки и усилия возобновились, заканчивая заклинание исцеления. Это дало Даниэль немного времени, чтобы подумать над ответом и подобрать слова.
- Мы убежали на болота. Пробыли в Гилларе полтора месяца, а потом убежали. Они проводили какие-то странные обряды, приносили в жертву левиафану других ламаров, - Даниэль поджала губы. Она не хотела вспоминать о том, что увидела в городе изгнанников. – Мы угодили в подводную сеть туннелей, а там скрывались от змеев и искали выход. Не знаю сколько. Мы думали, что не выберемся, но потом нас выбросило на берег, а там нас нашли эльфы из Гильдии мистиков.
Фалмари отвлеклась на поддержание заклинания, чтобы не допустить ошибку.
- В Гильдии нам помогли переместить в дом Малленгила. Мы жили там, пока он за нами не пришёл. Дальше ты знаешь, - Даниэль ничего не рассказывала о времени, которое они с Морганом прожили вдвоём в глуши, потому что думала, что Элиора волновало что-то другое, но она ошиблась. Фалмари никогда не хватало проницательности.
Даниэль закончила с магией. Корочка толстого льда покрывала всю поверхность и медленно начинала таять, затягивая края раны. Фалмари не накладывала новую повязку, а ждала, когда лёд полностью растает. Элиор перехватил её руку и не позволил отстраниться. Фалмари внутренне сжалась, испугавшись ламара. Она подняла на него взгляд, не понимая, что вызвало такую перемену в его настроении.
«Морган…» Больше всего Ланкре боялась, что Элиору что-то расскажут о ней и Моргане. В Ордене узнали, что они ходили в соседнюю деревню, а там разное болтали об их связи. «Элиору рассказали об этих слухах? Он подслушал сплетни собратьев по оружию, когда они перетирали известия о княжне и её защитнике?»
- Нет, - фалмари не врала, но правду не говорила. – Мне страшно, ясно? Когда Малленгил забрал нас, а мы натолкнулись на Мэтерленсов в лесу, воины Ордена защити нас. Один из ламаров встал передо мной и заслонил собой. Стрела… Стрела попала ему в горло. Я видела, как он умирает, но ничего не могла сделать. Он умирал у меня на глазах. Умирал за меня, а я даже имени его не знаю! Это один ламар, один из Ордена, а сколько их погибло до этого дня? Сколько их ещё должно погибнуть, чтобы вы умылись местью и вам хватило? Я не хочу взойти на трон через трупы и реки крови. Орден говорил, что вы освободите Фалмарил от узурпатора, но чем это лучше? Я не понимаю. Мне это чуждо. Ты можешь ненавидеть меня за это и злиться, но я не хочу, чтобы невинные жители умирали за власть.
Даниэль заговорила на эмоциях, сбиваясь в интонации. У неё скакал голос от шепота до близкого к крику. На неё всё навалилось за прожитые месяцы и последнюю тяжёлую ночь, где она переживала горе в одиночестве. Фалмари не сдержала слёз, а ей казалось, что она всё выплакала.

Отредактировано Даниэль (18-11-2018 20:25:05)