Утром Даниэль казалось, что она слышала морской прибой, чувствовала запах морского воздуха, который наполняет её лёгкие. От этого фалмари делала глубокий вдох с наслаждением и сонливостью поутру. Она ленилась подниматься с постели и приступать к обычным домашним делам, которые за месяцы жизни в старой хижине стали привычной нормой и частью повседневности. Ланкре помнила, что на столе остался наполовину полный кувшин с водой, который нужно наполнить заново. В корзинке лежат фрукты, которые остались с ужина нетронутыми, но для обеда придётся поискать что-то существенное. Подстрелить птицу или поймать рыбу. Можно сходить в деревню за свежими хрустящими булками или выменять дичь на монеты и купить что-то к ужину. Даниэль лениво перебирала варианты, не вылезая из постели. Она проснулась от крика чаек, которые иногда пролетали над крышей и тревожили криком округу, но ранним утром, когда солнце золотым светом пролилось в комнату через окно, а фалмари слышала рядом с собой размеренное дыхание спящего Энгвиша, меньше всего хотелось выбираться из постели и что-то делать. Даниэль прижалась к боку полукровки, устроила на нём щеку и висок и закрыла глаза, добирая сон вместе с теплом и чувством абсолютного умиротворения. Она не догадывалась, что в следующую минуту услышит шаги за дверью и в комнату войдёт Малленгил.
Фалмари забыла об Ордене и не вспоминала о нём в последний месяц. Голову девушки занимали другие мысли, и она чувствовала себя счастливой в жизни, насколько это возможно, вдали от городской суеты, возможности работать и как-то развиваться. Она свыклась с обществом диких ламаров, которые не принимали ни её за взгляды на мир, ни Моргана, потому что он для них по обеим расам чужак, а её с этим чужаком не единожды видели на берегу. Деревенские жители тоже смотрели косо на пару друзей – не-друзей и не стеснялись озвучивать мысли и неодобрения, которые иногда злили Даниэль или расстраивали её новостями. Одну из новостей она ещё не сказала и ждала удачного момента, но чем больше ждала, тем больше понимала, что удачный момент никогда не настанет, а она не подберёт слова лучше тех, что услышала.
- Что вы здесь устроили?
Даниэль испуганно встрепенулась. Кто-то вторгся в их размеренный спокойный мирок, и она чувствовала в голосе недовольство, злость и разочарование. Инстинктивно фалмари натянула на себя стёганое одеяло, которое шила для Моргана, а в итоге под ним же ютилась вместе с ним, чувствуя себя незащищённой и открытой для постороннего. Она узнала в эльфе, который смотрел на них и стоял на пороге комнаты, Малленгила. С осуждением он посмотрел на княжну, а потом на сына. Эльф не говорил, но в его взгляде читалась фраза «Ты меня разочаровал». Даниэль понимала причину. Он застал своего сына в постели с княжной, которая для Ордена помолвлена с их предводителем. Не двух обнимающихся подростков, которые заснули в одежде и легли рядом, чтобы было теплее дождливыми ночами, а голую девку, которая перекинула ногу через его сына. Всё выглядит как не первая случайная ночь и это правда.
- Одевайтесь оба.
Даниэль не знала, что сказать. Она чувствовала, как её нутро выедает стыдом. Что она не так сделала? Предала Элиора? Они не были вместе. У неё нет к нему чувств, у него к ней тоже ничего нет, кроме долга.
Эльф отвернулся, перед выходом посмотрел на сына через плечо, но ничего не сказал. Малленгил вышел из комнаты, но оставил дверь приоткрытой. По шагам Даниэль поняла, что мужчина вышел из хижины. В голове творился полный кавардак. Отец Моргана их видел. Он пришёл, чтобы вернуть их в Орден. Остальные тоже здесь? Что если Элиор и другие ждут возле хижины и ламар может тоже зайти и посмотреть, как один из повстанцев, который должен был охранять княжну, предал его? Как они с ними поступят? Даниэль нужна им для трона, но Морган? Малленгил расскажет? Даниэль надеялась, что он так не поступит с сыном.
Она неуверенно посмотрела на Моргана, как спрашивая, что им делать, и потянулась за вещами. Одеться – это всё, что она пока могла сделать и считала правильным. Она не хотела, чтобы кто-то смотрел на неё так. В панике одежда искалась тяжелее. Все движения казались Даниэль замедленными. Она оделась, встала у окна, оставаясь в тени от стены, и посмотрела на улицу. Ни Малленгила, ни Ордена не видно.
- Они же не причинят тебе вред, да..? – Даниэль озвучила опасения, обняла себя руками и с беспокойством посмотрела на полукровку. Она чувствовала себя виноватой и не хотела, чтобы их разлучали из-за какой-то глупой справедливости и жажды мести Мэтерленсам. Даниэль о них не вспоминала около месяца и жила спокойно вдали от столицы и всего, что там происходит. Она не хотела ничего знать и в этом участвовать, а сейчас боялась, что всё изменится.

«Но» пугало. Пугала неопределённость. Незнание. Страх перед наказанием за то, что Даниэль не считала грехом. В голове смешались все осуждающие взгляды и злословные реплики, которыми их сопровождали время от времени самые одинокие и злобные, чтобы на кого-то слить свою боль на жизнь и на быт, которые их не устраивал. Полукровка, разные расы, шлейф из лжи, которую они сами соткали ради свой безопасности и не удержали, внебрачные отношения. Много всего. Люди бы плевались ещё больше, если бы знали, что фалмари уже помолвлена в глазах Ордена, а Энгвиш должен был защищать её от себя в том числе. Даниэль не чувствовала стыда за свои чувства и поступки, но от взгляда Малленгила по коже растекалась липкая и неприятная грязь. Словно кто-то вылил ведро помоев на яркое счастливое солнце и оно утонуло в них, потухло, как свеча под водой, и не оставило даже лёгкой исчезающей дымки. Нутро выедал страх. Они отнимут Моргана у неё. Не позволят им жить спокойно, потому что Орден не отступит. Даниэль казалось, что она знает о своей судьбе, но ничего не знала о Моргане. Как с ним поступят? Убьют? Изгонят? Покалечат?
Отец не вынесет приговор и не казнит сына на месте, но это может сделать Элиор или кто-то из его собратьев, если получит приказ. Малленгил расскажет об этом? Или заставит их забыть обо всём и сделать вид, что ничего не было, чтобы спасти жизнь сыну? На что он пойдёт ради него? А она?
Родителям свойственно входить в комнату детей в самый неподходящий момент. Малленгил мог застать их в более неприглядной ситуации, пока его сын пыхтел сверху или Даниэль в руках его сына забывалась от удовольствия, а мог застать их просто лежащими рядом, в одежде, в одной постели и придумать десять оправданий тому, что увидел. Вечера заканчивались по-разному, не всегда они спали без одежды, не всегда обнявшись, не всегда вместе. Угораздило же их накануне переспать! Щепетильность ситуации усиливал факт, что в постели сына не обычная девка из деревни, с которой у него случилась интрижка за месяцы свободной жизни от бремени Ордена, а с княжной, на которую ни смотреть, ни дышать нельзя.
Руки дрожали. Даниэль продумывала варианты, что будет с ней и с Морганом, когда он перехватил её в объятия, и она вцепилась в него, как утопающий щенок. Не отпускай. Утону. Страшно. «Не страшно. Я в ужасе» Поцелуй и слова не успокаивали. Они напоминали, что предшествовало грозе. Сезон дождей не начался, но прямо на пороге их хижины вот-вот разразится настоящая буря, от которой нигде не спастись. «Знает что?» Даниэль зацепилась за слова, но не поняла их смысла. Знает, что она боится за него, наверное.
Фалмари боялась выходить. Она собиралась дольше Моргана, путалась в сложной одежде, когда он легко и быстро собрался, вышел первым, словно собирался подставить стрелы под грудь и покончить с этим как можно быстрее. Она боялась и замерла на пороге, ухватившись рукой за дверной косяк, когда услышала слова Малленгила.
Даниэль пыталась найти след Ордена при помощи магии воды, но ничего не нашла. Честно, она не хотела, чтобы след нашёлся, поэтому могла подсознательно испортить эффект от заклинания, но если бы они знали, что орден жив, чтобы от этого изменилось? Она бы не любила Моргана после всего, что они пережили? Он бы не ответил на её чувства и они дальше варились в этом месяцами? Даниэль не нравилась эльфийка из гильдии мистиков. Она рассказала всё Малленгилу в подробностях и ничего не утаила. Они много раз рисковали своей жизнью, пока спасались от Мэтерленсов и Ордена, но эти ошибки меркли на фоне другого.
Она хотела сказать об этом сама, Даниэль не хваталась в страхе за живот, чтобы защитить что-то, что необъяснимым образом появилось там. То есть она понимала, как и почему появляются дети, но несмотря на совместимость всех трёх рас, они не могли бы зачать его. Это сделала магия Источника? Она помогла? За каждый подарок проклятого источника придётся заплатить. Даниэль этого боялась. Она вышла к мужчинам, привлекла внимание Малленгила, собираясь разделить нотации на двоих, но не ожидала такого.
Хороша в том, что не остановила Моргана? Что спровоцировала его? Что позволила себе влюбиться в него? А что нужно делать? Бегать по лесу и плакаться о любви к ламару, которого она не знает? Думать о долге, с которым она не жила и не родилась? Она ничего не знала об этом и спокойно жила вдали от дворца, трона и венца. Это они решили поиграть в справедливых и благородных рыцарей, а она хотела жить. Спокойно и в меру правильно.
Даниэль напряглась, когда эльф пошёл к ней. Она не ожидала, что он положит руку ей на живот в таком жесте. Фалмари замерла. У неё перехватило дыхание. Она не знала, что сказать, за ней всё сказал Малленгил. Девушка перевела взгляд на полукровку. «Ты знал?» Знал. Тогда почему он ничего не сказал? Боялся? Или хотел, чтобы она сама об этом сказала? Даниэль вспомнила его слова перед тем, как они вышли к Малленгила: «я знаю» - так он говорил об этом? Это он знал?
- Это нечестно, – Даниэль говорила тихо, опустив голову. У неё не возникло чувство вины за проступок. Она считала, что это Малленгил и Орден поступали неправильно. – Вы выдернули меня из моей жизни, нацепили венец на голову, не спросив моего мнения, и сейчас осуждаете за то, что сами же придумали. И что теперь? Изгоните родного сына?
Лучшая защита – это нападение, но Даниэль об этом не думала. Она устала от Ордена, который постоянно говорил о каком-то долге и обязательствах. Она не хотела отдавать Ордену то, что считала своим. Это её жизнь. Морган не должен расплачиваться за чужие идеи. «Я не отдам». Фалмари трясло от злости и волнения. За ними она прятала страх. Даниэль понимала, что ей не хватит сил защитить ни себя, ни Моргана, ни… ни то, что породила их связь. Это её и только её.
- И куда теперь? Снова к Ордену?
Даниэль упрямо не хотела собирать вещи и уходить. На какое-то время это место стало для них домом, но, кажется, Орден знал об этом месте или кто-то мог рассказать о нём Мэтерленсам, поэтому Малленгил пришёл за ними. Валастэ должна была связаться с ним в тот же день, значит, эльф давно знал, где они живут, но Орден не приходил за ними. Почему? Всё настолько плохо или Малленгил думал, что делать с двумя нашкодившими котятами, которые по осени собрались наплодить других котят?
Ланкре одновременно считывали два псионика, а она не могла защититься от этого. Что они сделают? заставят её всё забыть и силой потащат к Ордену? Избавят её от бремени и сделают вид, что ничего не было? Так они с ней поступят? Даниэль смотрела на обоих и не знала, что ей делать. Забрать всё важное и ценное из хижины и снова уходить – вот что. Она развернулась, чтобы забрать в первую очередь снаряжение и лук, который училась использовать. Ей жалко оставлять что-то, что напоминало о беззаботных и счастливых днях вдали от столицы и орденской суеты. Слухи деревенских и их косые взгляды превратились во что-то несущественное и то, по чему она в скором времени заскучает, потому что столкнётся с вещами хуже, чем осуждение за межвидовую и внебрачную связь.
Даниэль вышла под знойное солнце. Нервно завязала волосы в хвост на затылке, чтобы волосы не мешали и не лезли в лицо, несколько раз свистнула в пальцы. Соколица неохотно прилетела к хозяйке и села к ней на плечо, крепко хватаясь за одежду острыми когтями. Сокол продолжал держаться на расстоянии, но показался рядом вслед за Морой и сел на толстую ветку дерева возле хижины, откуда видел соколицу и её хозяйку.

По мнению Даниэль, несправедливость в жизни пропорциональна стремлениям человека эту несправедливость вокруг себя создавать. Она к ней не стремилась, но это не мешало другим накручивать ситуацию, выворачивать её под неприглядными углами, ставить всех в неудобную позу, а потом говорить о несправедливости жизни и препятствовать любым попыткам жить иначе.
- Вы сами ввязались в войну. Это ваш выбор. Не мой, - фалмари хотела сбросить руки мужчины, но заметила слабый жест Моргана. Он пытался защитить её от отца, но сдался и отступил. Ланкре осталась один на один со словами, которые не хотела слушать и слышать. Эльф навязывал ей своё мнение, как это делал Орден, когда выбрал её своей жертвой для ратных подвигов, а ей приказывали жевать и проглатывать всё, что дадут. Им было бы проще управлять девушкой в платьишке, которую интересует статус, драгоценности и венец, без намёка на сознательность и разум, который понимает, во что его втягивают. – А я сожалею, что вы нашли меня вообще!
Даниэль запнулась. Она посмотрела на Моргана и опустила взгляд. Она не это имела в виду. Всё хорошее и плохое, что случилось с ней за последние полгода, связано с Орденом и Мэтерленсами. Судьба издевалась, подкинув ей сторонников Элиора, но если бы не Морган она бы уплыла с Каэлем против воли, а теперь её сажали на трон в уплату за спасение и освобождение от одного тирана, чтобы оказаться под другим. Она не хотела их понимать, потому что не чувствовала, что Малленгил и другие пытаются понять, что она чувствует и в каком она положении.
- Никто никогда не видел вашей княжны. Вы могли найти любую другую девушку, запудрить ей мозги и посадить на трон, - но зачем? У них уже есть одна рыжая кукла.
- когда он восстанавливался, никаких даже намерений в голове у него на ваш счёт не было.
Малленгил погладил её против шерсти. Может быть, он сделал это специально или сказал правду, от которой у Даниэль внутри всё вывернулось наизнанку.
- То есть я ему навязала чувства? И всё это время он мне просто потакал и перенимал их, чтобы мне было комфортно, потому что я этого хотела?
Эльф не останавливался. Он провёл ежовыми рукавицами по девушке, следом по сыну. «Так нельзя». Внутри всё протестовало против каждого сказанного слова. Малленгил мог говорить откровенно без прикрас, но Даниэль считала, что некоторые вещи не стоит озвучивать, потому что они ранят и не делают ситуацию лучше. Он не подумал о том, что почувствует его сын, когда всё это услышит? Это плохая попытка донести до двух молодых, почему их отношения это плохо и бесперспективно.
- Скажете и сделаете всё что угодно, чтобы добиться своего. Чем вы отличаетесь от Мэтерленсов.
Решить всё между собой и тихо. Пойти в деревню, попросить повитуху под косыми взглядам помочь избавиться от последствий? Даниэль знала о несовместимости рас и понимала, что это невозможно. Влюблённая девочка хотела бы семью с мужчиной, к которому тянулась, но понимала, что это невозможно, но это случилось и она не намерена отдавать кому-то то, что принадлежит ей.
- Это не вам решать, - Даниэль с вызовом посмотрела на эльфа и отошла от него. «Я не знаю, как поведет себя Элиор, и не хочу это знать»
Соколица слушалась её, насколько возможно, но фалмари не хотела чем-то помогать эльфу. Она погладила птицу у себя на плече и пошла вперёд. Малленгил назвался умным и всё знающим, пусть разбирается с проблемами самостоятельно. Диковатый сокол полетел следом, сохраняя дистанцию. Он редко приближался к людям и охотнее шёл к соколице, когда рядом не находилась Даниэль. Ершистый, потрёпанный в птичьих драках или с хищниками, с прогалинами в оперении и отсутствующим когтем на правой лапе.
В дороге они молчали, и Даниэль хотела бы, чтобы молчание не прекращалось. Она думала о своём, о разговоре, о том, что будет или может случиться, но этот эльф снова заговорил на неудобные и ненужные темы. Он издевался. Полукровка и бастард... Даниэль не надеялась, что Морган с радостью примет эту новость, поэтому тянула с тем, чтобы о ней сообщить, и что он не кинется при первой возможности сделать её своей женой, но она не хотела слышать, как он отступает под словами отца. Это самый простой вариант, для трусливых. Она сама не представляла, как всё будет, но они могли попытаться, а не сразу сдаться!
Даниэль остановилась.
- Замолчи… - она сжала руки в кулаки до дрожи. Слова кололи и ранили. Он сделал это специально. – Замолчи! – фалмари не хотела терпеть и не хотела оставаться рядом с источником боли, когда почувствовала, что горло сдавливает от хрипа, а глаза режет от непрошенных слёз. Она пошла вперед, толкнула эльфа, не вернув ему и части причиненной боль как хотела, и вырвалась вперёд. Она дышла глубоко и тяжело, хотя не бежала, но чувствовала, что бежит от себя. – Пока вы не пришли, всё было хорошо!
В итоге она осталась один на один с собой, своими страхами и переживаниями. Она злилась и обвиняла Малленгила, потому что проще ненавидеть мужчину, к которому ничего не чувствуешь, которого не любишь,  от которого ничего не ждёшь и чьего ребёнка не носишь. Всем будет хорошо, если никто не узнает об их связи. Моргана никто не изгонит. Орден получит свою княжну. Малленгил удовлетворит своё самолюбие. «А мне? Мне будет хорошо?» Даниэль хотела спрятаться от всех и совершенно не знала, что ей делать, но видеть Малленгила она не хотела, потому что этот эльф сделает ещё хуже, а она сильнее захочет ударить его каким-то заклинанием в ответ. Это ничего не даст. Сильный маг легко отобьёт атаку, а она не сможет сконцентрироваться и это ничего не даст. Она не выпустит пар и не успокоится. Это ничего не изменит.
Даниэль отдалялась, зная, что Малленгилу не понравится её своевольность и пренебрежение безопасностью, но она не хотела находиться рядом с ними. Она бы лучше ушла к осуждающим её диким собратьям, чем находилась рядом с эльфом, который умел считывать эмоции и поступал так подло и низко, считая, что он прав и имеет право так говорить. Фалмари остановилась, потому что соколица хлопнула крыльями, пытаясь удержаться на плече хозяйки. Фалмари бежала слишком быстро, чтобы передвижение на её плече осталось комфортным для птицы. Мора разражено крикнула, вспорхнула над головой девушки и привлекла внимание Даниэль к воинам, которые прочёсывали лес. Они двигались тихо и слаженно, далеко, но фалмари рассмотрела форуму гвардейцев Мэтерленсов. Они кого-то искали. Может, Орден. Может, её. Они узнали об этом месте и шли к нему, руша всё, что у неё было. «Если после Малленгила хоть что-то осталось».
Девушка сделала шаг вперёд, чувствуя, что хочет, чтобы солдаты обернулись и заметили её, чтобы всё закончилось, потому что так она сможет досадить Ордену, Малленгилу, которые испортили ей жизнь. Она поможет Мэтерленсам, которых не любила в равной мере, но сейчас от поступков Каэля болело меньше, чем от чужих слов или чужого бездействия. Никто не позволит ей этого сделать.

Время остановилось. Даниэль делала шаг, под ногой прогибалась сухая ветка, но вместо хруста фалмари услышала, как ветер зовёт её по имени. Перед ней разворачивались воины Мэтерленсов, проверяя источник шума, а она не двигалась. Не успела сделать шаг и выйти к воинам. Морган оттащил её в сторону. Мир снова закрутился. Быстро. Беспощадно. Отрывками. Даниэль оказалась в объятиях. Всё вокруг потускнело и виделось через заклинание, как через серо-зелёную дымку. Солнце померкло, играя бликами на золотой листве, пожухлой от жары. Морган не позволял ей отстраниться и выдать их, а Даниэль вовремя замерла и не отреагировала на его вмешательство. Мэтерленсы уходили.
Обманчивое спокойствие Даниэль разбилось, когда она поняла, что её целуют и крепко держат. Фалмари сжала сдерживающую её руку, пихнула полукровку в грудь, пытаясь высвободиться. Слёзы полились по щекам, но она не хотела плакать. Это её предательское тело давало выход накопленным эмоциям, но не приносило облегчения в беззвучном плаче и попытках отстраниться от источника боли. Группа воинов обходила поляну, не замечая двух беглецов, скрытых заклинанием у них под самым носом. Даниэль могла выдать их обоих, что закончилось бы верной смертью, учитывая количество противников и отсутствие других защитников кроме Малленгила, которого Даниэль считала ещё одним врагом, а не другом. Фалмари этого не осознавала. Её одолевали эмоции, которые она не контролировала. Она считала, что имеет право на выплеск боли, но на самом деле не желала никому смерти и сама хотела жить дальше.
В заклинании Даниэль увидела больше, чем защиту от воинов. Морган иначе вёл себя, когда их никто не видел. Никто не порицал, не тыкал их носом в лужу, как котят за провинность. Он действовал так из тени, но на глазах остальных избегал прикосновений и слов, которые могли бы что-то значить. Он согласился с отцом в молчании, поддакнул ему словами и действиями, но Даниэль считала это неправильным и внутри всё бунтовало. Хотелось мир перевернуть, но в руках нет силы. Злоба, ненависть, отчаяние, но не сила. Злости хватило на слабые тычки в грудь и плечи, куда попадёт, пока он пытался успокоить её поцелуями, а она отвечала на прикосновения губ сжатыми ладонями. Обманщик.
Морган ничего не обещал. Он предупреждал её, но она не послушала и вопреки всему чувствовала себя обманутой, растоптанной, разбитой. Она побывала в короткой счастливой сказке после ужасов Гиллара и Вита, а её возвращали в другую реальность, где змеи с болот – это не страшные и ужасные чудовища. У них наружность соответствует сущности. Они голодны и рыщут в поисках пищи или защищают кладку. Они не способны ранить словами, плести заговоры или стремиться к абсолютной власти. Им не знакомо чувство долга, но они пожирают слабых, чтобы выжить.
Ламары ушли в сторону хижины, обогнув беглецов. Они были у них под самым носом, но Даниэль не чувствовала угрозы и смертельной опасности. Она варилась в себе.
- Так всё будет? Постоянно прятаться, чтобы никто не узнал? – Даниэль перестала бить Энгвиша по груди, оставила на ней ладони, сжав их, и избегала взгляда в глаза. Это плохое место для разговора и не лучшее время. Им нужно уходить как можно быстрее и дальше, пока воины не заметили, что беглецы снова сбежали, и не начали прочёсывать лес.
Мора беспокойно закружила между деревьями, пытаясь найти хозяйку.
- Уходим. Быстрее, - знакомый эльф поторапливал их.
От псионика нигде не спрячешься. Даниэль предполагала, что не получит ответ, и не сильно нуждалась в нём, потому что знала, что может услышать.
- Не время для разговоров!
Раздражение Малленгила подтверждало мысль, что он сам знал о нападении Мэтерленсов не больше беглецов. Иначе зачем он повёл их в эту сторону, прямо на Мэтерленсов? Даниэль могла неосознанно сама к ним выбежать, пока пыталась уйти от Моргана и его отца, но если бы он знал, скорей всего не позволил бы ей уйти.

«Не нужно видеть, чтобы знать?» Даниэль непонимающе посмотрела на Малленгила. «Поняла» Он псионик. Он почувствовал желания Моргана или их чувства, поэтому понимал, каким образом его сын пытался её успокоить и отвлечь от происходящего. Фалмари почувствовала себя неуютно. Кто-то копался в её вещах, трогал самое интимное, выворачивал душу наизнанку и открыто говорил об этом. Никто не спрашивал мнения и совета Малленгила. Даниэль не хотела слышать, что он что-то почувствовал или что-то понял. Это их личное дело. Её и Моргана и никто другой не должен в это влезать. Он может считывать их чувства и желания сколько угодно, но Даниэль ничего об этом знать не хотела. Малленгил сказал достаточно много, чтобы у фалмари исчезло любое желание пытаться его слушать и слышать.
В присутствие Маллена желание близости исчезало, но появлялось стремление спрятать голову в песок или убежать. Даниэль не пыталась убежать ещё раз и выйти к воинам Мэтерленсов. Это глупый поступок, который она почти сделала на эмоциях, но не стремилась повторять. Она попыталась отвлечься на что-то, чтобы не думать о будущем, которое рушилось у неё под носом, и не хотела думать и чувствовать, что то малое, что у неё осталось от прошлого, где-то там в нутре растёт и чувствует все её эмоции как свои.
Даниэль послушно шла с мужчинами. Она выплеснула все эмоции, но не почувствовала облегчения. Отрешённость фалмари ушла, когда они столкнулись с новым отрядом. Знакомые цвет и нашивки на форме сразу показали, кто перед ними, но в неспокойное время глупо доверять одежде. Малленгил знал этих воинов лично, поэтому опасения насчёт волков в овечьих шкурах развеялись. Ланкре почувствовала, как у неё внутри всё вымерзает от холода. Орден их нашёл. У неё нет времени, чтобы подумать о том, что делать дальше. Она не хотела видеться с Элиором и с облегчением приняла его отсутствие среди воинов. Она услышала о нападении на лагерь и понимала, что никто не знает, что произошло с остальными. Вдруг Элиор погиб? Что тогда? Даниэль никому не желала смерти, но она не хотела, чтобы что-то портило ей жизнь, а Мэтерленсы и Орден отнимут у неё всё, что она имеет. Они не позволят ей остаться с Морганом. Они заставят её выйти за Элиора, а это значит, что всё остальное погибнет. Всё.
Фалмари в первый раз положила руку на живот. Она почувствовала, как Морган пытается прикосновением успокоить её, но фалмари не чувствовала безопасности. Девушка запомнила неуверенность и сомнения мужчины, который должен был стать для неё крепкой опорой и успокоить её. Внушить ей, что они найдёт выход. Он должен был заставить отца замолчать, не позволить ему отсчитывать их, но он не сделал ничего.
Проблемы сами нашли их. Мэтерленсы возвращались. Они шли по следам Ордена. Наверное, они выследили их или заметили, что в хижине никого нет, и предположили, что те уже забрали княжну. Опять погоня. Опять спасать свою жизнь. Опять бежать! Даниэль устала бегать. Ноги приросли к земле. Она очнулась, когда Малленгил прикоснулся к ней, чтобы потянуть её за собой и с пренебрежением дёрнула руку, желая освободиться. Она не хотела, чтобы этот эльф прикасался к ней. Пусть катит к Фойрру со своим долгом!
Даниэль привёл в чувства воин, который подоспел к ним, чтобы пойти следом и защищать, но он стал живым щитом для девушки и защитил её телом от смерти. Окровавленный наконечник стрелы вышел из его горла. Ламар как рыба на берегу глупо открывал и закрывал рот. В его глазах появились слёзы. Зрачки закатывались под веко, а парень упал к ногам девушки на спину. Стрела хрустнула под весом его тела и переломилась. Даниэль с ужасом смотрела на воина, который умирал, захлёбываясь собственной кровью, и бесполезно тянулся рукой к наконечнику стрелы. Он умирал у неё на глазах, отдав жизнь за неё, но не знал, что погибнет вот так.
Ланкре закричала. На её крик обернулся воин, но успел отразить атаку и не умереть. Даниэль не могла отвести взгляда от умирающего парня, пока её толкали и пытались утащить за руку как ребёнка, чтобы не погибла и не попала под стрелы. Они бежали с поляны, где разгоралась новая битва. Эти воины погибнут, но их жизни меркли на фоне смерти ламара, которую Даниэль увидела во всей ужасающей красе. Его лицо, залитое кровью, и шея с наконечником стрелы стояли у неё перед глазами. Она хотела забыть и не реветь в голос, но не могла остановиться. Даниэль во второй раз трясло всем телом. Шум сражения стихал у них за спинами. Они отдалялись от места столкновения и уходили дальше в лес, теряясь на местности и надеясь, что Мэтерленсы за ними не последуют.
Под первым деревом нежный желудок впечатлительной фалмари оставил скудное содержимое прошлого ужина, но девушке не полегчало. Она помнила лицо убитого слишком отчётливо, а Малленгил не позволял ей придаться эмоциям и постоянно подгонял.
Даниэль бежала, сколько у неё хватало сил, и заставляла себя переставлять ноги, чтобы не останавливаться. Мэтерленсы могут догнать их в любую минуту, а что они смогут противопоставить им? Попробовать ударить по ним магией воды? У Даниэль не хватит концентрации. Выстрелить по ним из учебного лука? На смех поднимут! Фалмари почувствовала, как закололо нутро. Она скривилась. Болевое ощущение отпустило на вдохе, но после десяти шагов появилось тянущее чувство, а потом закружилась голова. У Даниэль пересохло во рту. Она не понимала, что происходит, и остановилась, забыв о Мэтерленсах, когда вцепилась скрюченными пальцами в ствол дерева, чтобы передохнуть и земля перестала кружиться у неё перед глазами. Прикосновения к дереву возвращало мир в нужную плоскость, и он перестал крутиться у неё перед глазами, как стекляшки в детской подзорной трубе.
- Долго ещё? – Даниэль выдохнула и посмотрела на Малленгила через плечо.

Смерть имеет несколько масок. Даниэль видела немногие из них. Смерть матери, которую она не запомнила. Смерть старика, растившего её как родную внучку, от старости и болезней, которые поедали его, как краб на пляже грызёт очередную падаль. Это было больно, но ожидаемо. Даниэль помнила, как Каэль едва не забрал жизнь Моргана, ужасную рану полукровки и свою беспомощность перед ситуацией. Она боялась его потерять и бесконечно грызла себя за вмешательство. Смерть воина, который стал для неё щитом, - это не первая смерть, которую она видела своими глазами, но она отличалась от предыдущих. Эта смерть предназначалась ей. Ламар умер за неё. Они все гибли за неё. Смерть никогда не была так близка по ощущениям к фалмари. Даниэль увидела, насколько она отвратительна в своём обличии. Девушка не хотела, чтобы другие смерти воспринимались ей как ещё одна и ещё, а потом ещё и ещё, как бесконечный круг из павших безымянных, чью смерть можно оправдать, как жертву на алтарь освобождения от гнёта узурпатора.
***
- Девчонка мертва! Хватайте труп и уходим! – звенело в разбитом отряде и хлыстами били слова воинов с тритонами на груди.
Воины с дельфинами бросались в бой, защищая хрупкую иллюзию, как настоящую девушку. В отчаянии и принятии смерти как неизбежной, они пытались отбиться от настырных воинов и не отдать им последнее, что осталось у них от видимости свободы.
***
Даниэль выдохнула. Она отказалась от воды. Желудок болезненно сжимался и отказывался от питья. «Ещё два часа пути». Она устала, её трясло, она не хотела больше бегать, но боялась остановиться и встретиться со смертью. Воины в Ордене примут на себя основной удар, но они погибнут как их собратья, отдадут жизнь ради нескольких выигранных минут для беглецов, а потом Мэтерленсы отправятся за ними, чтобы привести трёх пленников к князю или его сыну.
От магического вмешательства становилось легче. Даниэль приняла помощь настороженно, как кошка, которую пытаются погладить чужие руки. Она поддалась помощи, потому что понимала, что им необходимо бежать, а её слабость их останавливает. Даниэль неприятно общество Малленгила, но он – отец Моргана, и Энгвиш не должен лишиться его, когда несколькими часами раньше узнал, что эльф жив.
Даниэль сделала несколько глотков воды, чтобы смыть неприятный кислый привкус, и отпустила дерево.
- Уходим.
***
Смерть имеет несколько масок. Она смотрит пустеющими глазами в синее небо над Фалмарилом, на редкую тень от деревьев, и чувствует в последние вдохи жизни весь окружающий мир, сквозь отступающую боль ранений.
- Заканчивай с ним.
Клинок глубоко погружается в тело, и дельфин тонет в красном море.
- Все?
- Некоторые убежали. Поняли, что проиграли и решили спастись.
Воины Мэтерленсов обошли поляну, закончили с раненными противниками и подобрались к телу, ради которого сражались. От прикосновения к девичьему телу, которое на ощупь отличалось от внешней картины, мужчина с гневом отошёл.
- Проклятье. Иллюзия.
- А сражались, как за настоящую.
- Олухи. Найдите её!
***
- Быстрее.
Малленгил поторапливал их. Темп изменился. Даниэль старалась успевать, но эльф каждый раз брал новую планку, которую она силилась достать, пока тело не страдало от боли и волнения. Даниэль чувствовала, как что-то теряет, но не понимала, что это.
- В лодку, живее.
Даниэль с сомнением посмотрела на лодку, спрятанную в зарослях. Путешествие по воде напоминало ей дни в Гилларе и борьбу со змеями, которая загнала их глубоко в подводные пещеры. Фалмари подсознательно боялась оказаться в этом месте снова, но она села в лодку, потому что так велели и так они быстрее доберутся до убежища Ордена. «Сколько же их всего?» За тридцать лет постоянного бегства и пряток от закона, чтобы выжить и набрать сил к её возвращению.
Лодку оттолкнули от берега, направили по широкому рукаву глубже в остров, но Даниэль чувствовала себя уязвлённой и беззащитной. Она со страхом смотрела на берега по обе стороны реки. А если лучники? Мечи их не достанут, но можно навредить магией и стрелами. Бежать им некуда. Даниэль может уплыть и долго находиться под водой, но Малленгил и Морган не умеют дышать в воде.
- Что будет, если Элиор умрёт? – Даниэль не склонна думать о хорошем, но она помнила, что в глазах Ордена она уже помолвлена, а обстоятельства не скроешь. Фалмари не будет способствовать смерти ламара, но это война. Он может погибнуть вместе с остальными воинами. Случайность, которая может освободить их от наказания и необходимости следовать за Орденом. – Орден распадётся?

Орден не распадётся из-за смерти предводителя. На его место встанет кто-то другой. Княжну посадят на трон, как хотели, но вместе с кем? Даниэль не верила, что ей и Моргану позволят жить вместе. Полукровку не сделают князем-консортом, как Элиора. Даниэль не позволят выбрать себе спутника. Вокруг неё соберутся советники из Ордена и их сторонников, которые устроят торги рыжей кобылы, чтобы династия продолжалась.
Даниэль думала, как будет лучше для неё и для Моргана. Элиору не понравится, что произошло. Он не благородный и милый мальчик, который поступится всем ради чего-то. Ей не позволят убежать и жить спокойно. Через месяц или меньше цунами Мэтерленсов захватит их и потопит. Даниэль уже не понимала, кто она. Её называли княжной, усаживали на трон, но она не имела власти. Её слово ничего не значит. Она прикажет оставить Моргана в покое, но послушаются Элиора, если он решит наказать Энгвиша за провинность. А как достанется ей? Оставят в живых, но сделают пленницей трона и обстоятельств? Играть на публику, как послушная кукла, и покорно ложиться под нелюбимого мужчину, чтобы наследники наводнили лазурный дворец? Такого будущего хочет Малленгил?
- Мы мало общались, - девушка пожала плечами и посмотрела на берег. Тихо и спокойно. Птицы пьют воду из реки, в камышах притаилась дикая утка с выводком. Ничего не напоминает о бойнице и десятке смертей за идею и месть.
Даниэль ничего не слышала о клятвах Ордена. Она никогда этим не интересовалась. Морган больше рассказывал о чём-то отвлечённом, а разговоры с Элиором были непродолжительными и редкими. Несколько встреч по каким-то косвенным причинам. Невеста не жаловалась на отсутствие внимания. Будучи гостьей в убежище повстанцев, она думала о судьбе Моргана и редко отвлекалась на попытки Элиора узнать лично, как у неё дела. Даниэль помнила одну встречу и первый разговор наедине. Она вспомнила портрет матери, отца и брата в кабинете Элиора, который он показал ей. Ламар пытался красивыми и эмоциональными словами разбудить в ней желание добровольно присоединиться к движению, и она согласилась, потому что ничего не знала и не понимала. Она присоединялась из мести, потому что Каэль ранил Моргана и был моральным уродом, который доставал её. Она не хотела такого правителя Фалмарилу, но мясорубка событий, постоянный страх смерти и желание жить по-своему, как хочется, убрали из списка желаний помогать Ордену и принимать участие в революции.
- Принять участие в революции, чтобы Мэтерленсы нас не убили, как это чудесно придумано, - Даниэль саркастично вздохнула. – А кто защитит нас от Ордена? – фалмари имела в виду себя, Моргана и… то, что их объединяло. Ланкре не хотела ругаться и поднимать тему её отношений с Морганом, но Малленгил ведёт их к Ордену. – Какую легенду рассказывать?
Собирала фрукты, споткнулась об Энгвиша три раза. Клубок недоверия распускал шипы и царапал душу. Малленгил постарается спасти сына от наказания. Он не расскажет о том, что знает, но некоторые признаки не скроешь, если эльф не додумается подсыпать ей в еду особую приправу, чтобы быстро избавиться от последствий и сделать вид, что ничего не было. Так можно спасти Моргана. Он же не станет убеждать Элиора, что третий в семье не лишний, а план по наследникам выполнил заблаговременно до свадьбы и свержения Мэтерленсов.
Даниэль наложила заклинание на воду, чтобы облегчить мужчинам (Моргану) управление лодкой.