Эслинн знала, что разговоры с плохими парнями, как водится, заканчиваются в их пользу. Пока благородные, честные и чистенькие ищут возможность словами замять конфликт, им уже делают чарующую улыбку на лице ножом.  Ей одного шрама вполне хватало, чтобы не нажить себе новых, а даже в таком людном месте никто не решится вставить слово и вступиться за даму. Только не в Теллине. Никто даже носом не повёл – все пили, дымили и ржали, как обычно, словно ничего не произошло, хотя этого наёмника знала если не половина зала, то треть – точно. И вот случилось чудо – в разговор вмешались. Тот самый новенький клиент, которого она прощупать не успела, отвлёкшись на эту сладкую парочку.
Ну кто бы мог подумать.
Она могла бы отшутиться по поводу дельного и грубого совета мужчины, но предпочла воздержаться. Зачем? Если он решил, что его этот разговор интересует и у него возникло желание побыть героем – Фойрр знает с какой целью, то пусть отрабатывает свой хлеб. Эслинн ему мешать не стала. Она, пользуясь ситуацией, оставила столик мужчин и переключила внимание на других клиентов, которые после вмешательства незнакомого мужчины вообще вести себя начали скромнее, даже в вырез ей не пялились и руки, испачканные в жиру и залитые пивом, к её заду не тянули.
Как интересно!
Это кто ж такой к ним в заведение пожаловал, что остальные решили вести себя прилично? Или подумали, что если этот парень угрожает открытым текстом Лордеру, то остальным вообще стоит помалкивать, зная о том, что может натворить этот малый? Интерес Эслинн, впрочем, растаял довольно быстро. Но, стоит отдать должное незнакомцу, изменившееся лицо Лордера и его дружка ей понравились.
От души грязно сплюнув, Лордер показал другу на выход и сам направился прочь из заведения, аргументируя это якобы тем, что внутри им стало слишком скучно и атмосфера – так себе. Уходя, он даже не догадывался, что у выхода получит возможность отыграться на старой знакомой. Навряд ли Бельгу вновь захочется вступиться за обоих и продолжить свои игры, а уж ему всё равно – девушка или мальчишка.
– Пусти!
- Лейв? – она обернулась на голос сына и осознала, в какую передрягу они оба попали. Не будь у неё мальчишки – спасибо Эйтану, что удружил ей так в прошлом – она бы сейчас спокойно заканчивала свой рабочий день в компании других клиентов, но теперь же была вынуждена забыть о том, что несла клиенту очередной кувшин с вином. Даже если бы Лейв не вскинул руку в её сторону и не пискнул своё испуганное «ма», догадаться, чей он сын – свершено не сложно. - Убери свой поганый язык от мальчишки или я сама тебя разукрашу! – Эслинн рыкнула и, не стесняясь, швырнула кувшин в сторону Лордера. Разумеется, он прилетела не в него – а жаль – а в стену рядом с ним, алым пятном растекаясь по дереву и стекая на пол. – За счёт заведения.
Не то что бы у неё заиграл материнский инстинкт – бездумно рвать и метать, когда кто-то покусился на жизнь её отпрыска, но свою территорию Эслинн всегда умела защищать и показывать другим, что это её – тоже. Лейв принадлежал ей от кончика волосков на голове, до грязных ногтей на ногах, и никто не имел права прикасаться к нему в отместку ей.
- Совсем рёхнулась, стерва?! – рыкнул мужчина, у которого рядом с ухом просвистело. Осколки посыпались на него, а брызги запачкали одежду. – Я сейчас сверну ему шею, как цыплёнку! – он сжал горло мальчика настолько сильно, что даже у Эслинн не осталось сомнений – синяки уже останутся, а продлись так несколько минут и её сын задохнётся, если никто не вмешается.

Лейв дёргался, пытаясь вырваться из хватки незнакомого мужика, на глаза от боли и страха наворачивались предательские слёзы. Он был дитя улицы, даром что с матерью – он знал, он знал, что быть может! И его блевать тянуло прям сейчас от такой перспективы!
Мужик, может, и выволок бы его на улицу уже за горло, не попавшись даже под кувшин, но час был людный и сзади образовалась затычка из других гостей, возмущающихся на крыльце лишь чуть менее громко, чем заорали внутри, начиная с девицы.
В воздухе свистнул кинжал.
– А-а-а, ру-уки-и! – заорала деваха и – о ужас! – хапнула с соседнего стола поднос и треснула им по скуле обидчика. То была то ли дочка, то ли племяша хозяина. Неприкосновенная щёлка, считай. Герой напоролся на принцессу не с той стороны.
– Нож, нож!
– Давай, Линн, ёбни ему!
– Никаких драк в моей жральне, с-суки!
– Ма-а-аха-ха! – задыхался мальчик и, пока мужик отвлёкся материться на попавший в его плечо и ослабил хватку, вывернул себя с горлом из его хватки, заехал локтем ему между ног, и рванул в сторону таверны, спотыкаясь о чью-то ногу. Чьи-то руки перехватили его, и он запаниковал, не видя через слёзы ничего, но, удивительно, не стали душить или возвращать. Вокруг улюлюкали и одновременно возмущались: одни требовали крови, другие – в основном персонал, которому после разбитых носов и посуды и стульев всё убирать – поддерживали ревущего "на улицу, с-суки!" владельца. До сих пор визжала и всё пыталась избить в кровавую кашу подносом мужика вдвое больше себя обиженная девка.
– Мама-а! – стонал перепуганный ребёнок, растерявший всю свою раннюю и наносную взрослость от ужаса. Он не видел, как его обидчика втолкнули внутрь и теперь люди формировали вокруг прохода и ближайших столов круг, требуя продолжения драки с Эслинн, её сыном, заступником и обидчиком в главных ролях.

Эта таверна долгое время кормила её и Лейва, но стоило давно покинуть это место и уехать из Теллина. Одна из её самых больших ошибок в том, что Эслинн после того, как её благополучно выпнули из борделя, - не уехала из Теллина, искать новое место в другом городке. На тот момент она думала, что нигде нормально пристроиться не сможет, а уже готовая репутация закрепляла за ней несколько клиентов и, как следствие, прибыль. Перестраиваться под новые обязанности было сложно, а теперь ей прошлое-нынешнее аукалось серьёзными проблемами и, в конце концов, всё шло к тому, что ей вместе с отпрыском придётся убраться из города.
Вещей у них толком не было, но и того, что было, собрать не дали. Благо, все вырученные деньги Эслинн по привычке всегда носила с собой, да и выручку за вечер в общий котёл хозяина кинуть не успела, а оставила у себя. После взмаха рукой в сторону двери – она тем более возвращать его не собиралась. Компенсация. Просьбы оставить их двоих и не выгонять на улицу всё равно ничего не дадут, а общество такого ублюдка, как Лордер, может аукнуться им в будущем.
Но сейчас надо разобраться как-то с защитником и компанией, которой зудело почесать кулаки. Эслинн поймала сына за ухо, не позволяя ему вмешаться в процесс. Под создавшийся шум они могли благополучно уйти, свиснуть лошадь из конюшни и поскакать до первой переправы, пока не хватятся. Прочь  из города. С чистой совестью именно это она и собиралась сделать, когда взяла сына за руку и потянула его за собой. За спинами медленно смыкалась толпа, которая жаждала зрелища.
Лордер, взбешённый полученным ножом в плечо, гневно взревел, вынимая из плоти окровавленное оружие и свободной рукой, здоровой и вполне дееспособной, собрался закончить начатое. Его друг, правда, помогал ему в этом весьма неохотно. Ситуация с тем, что кому-то взбрело в голову защищать шлюху и её выблядка, выглядела в его глазах странно, а тип, который это делал, повёрнутым на голову. Кому ещё взбредёт в голову в Теллине вступаться за них? Только типу, который не боится смерти или настолько уверен в своих силах, что без колебаний нарывался на драку, решив преподать урок сразу двоим убийцам. Он услышал знакомое имя в таверне, с обещание в адрес хозяина заведения, и всё пытался прикинуть, с кем имеет дело, но располосанную шрамами морду и подукрашенную подносом с кровавой подписью от племянницы хозяина, не узнавал.
Лорден не собирался оставаться в долгу у ульва, а потому нанёс ему удар тем же самым ножом, но намеренно делал атаку не смертельной, а максимально болезненной, чтобы подольше поиграть с волком. В пылу драки, под улюлюканье заведённой толпы, он сам начинал пьянеть от азарта убить противника, и какое же было удовольствие на его лице, когда нож попал в мягкую плоть, а воздух наполнил запах свежей крови!
Лейв был прав. Двое против одного – нечестно, но в Теллине никогда никакие дела не проворачивались честно. Ввязавшись в спор за даму, Бельг должен был это знать. Он повёл себя глупо в понимании Эслинн, когда решил им помочь, зная, что может не сносить собственной головы, и всё же.. она тащила сына в конюшню, насильно заставляла его лезть в седло и туда же усаживала свою задницу, чтобы после направить лошадь в сторону толпы и разогнать её страхом оказаться под копытами лошади, а сама остановилась перед своим спасителем, не протягивая руку помощи, но нетерпением показывая, что даёт ему шанс убраться отсюда вместе с ними.
- Шевели жопой!

Лейв шикал "ай-ай-ай-ай-ай", смиряясь перед волей и железной хваткой мамки, что геройствовать сегодня ему неча. Он мало различал события, но, покуда драка была в самом разгаре, думать мозгу недоросля было нечего. В какой-то момент они вырвались из кольца зевак и погнали на конюшню, мальчик сразу споро нашлёпнул на одну из наиболее крепких лошадей седло с крюков и помог маме затянуть ремни, чтобы оно не ездило под весом тела в одном стремени. Так они выехали вдвоём, Лейв спереди, мать с поводьями – сзади, впрочем, скоро их перехватил он, пока они сажали ещё и мужика третьим в этот бутерброд.
Лошадь всхрапнула от натуги, и им пришлось с ней изрядно полягаться, разгоняя уродов с дороги, но вскоре, показывая улюлюкающей толпе язык и оттопыренный палец, Лейв, Эслинн и незнакомец потрусили прочь по улице с говорящим названием "Делёжная". В былые времена, пока в высоком доме с флигелем с видом на порт в одну сторону и плавучий рынок за скалистым утёсом в другую не поселился какой-то знаменитый инквизиторский дознаватель, тут постоянно били морды и лили кровь наёмники разных гильдий и прочая шелупонь. С тех пор размытая грунтовка оказалась замощена более-менее приличным камнем, а на улице появились приличные лавки и стали селиться приличные люди, но память о месте осталась.
Они проехали вплоть до юго-западных ворот города, благо было верхом даже тихо от их таверны немного до них ходу. Тогда-то Лейв остановил храпящую тварь и, хлюпнув носом и зыркнув краснеющими глазами назад, на взрослых, сказал:
– Слезай, эта лошадь теперь наша, я её гробить не могу.
Благо, мужик, хоть и грозный на вид, послушал, фыркнул, да свалил, будто сам чуял себя гадко в слишком тесном для троих большом седле и верхом.
– И… спасибо? – мальчик глянул ещё раз на мать. На дворе был последний месяц лета, они были одеты легко, а ночи становились холоднее, но что они будут делать теперь? Погонят прочь в ночь, подальше отсюда, чтобы не пришли за деньгами и наделать им проблем ещё какие друзья?