Страдник, 1014 год

Место новое, работа – старая! Не поймите неправильно, Эслинн нисколько не комплексовала (если у такой особы вообще могут быть какие-либо комплексы) по поводу своей работы и способов, как заработать себе на хлебушек. Она вполне себе была довольна наличием крыши над головой и постоянной прибыли, которая аукалась ей звонкой монетой. К тому же, за особые старания клиенты всегда накидывали сверху, если не были скупы, как старые и морщинистые скупердяи, у которых денег валом, а желаниями ими делиться – пересчитывать монеты в толстом кошеле, как бедняк, которые не знает, на что ему заработанную копеечку потратить: то ли пожрать раз, то ли потрахаться и голодать недели две, пока новую монету не получится для нужд.
За годы практики она научилась уже на глаз определять, каков человек. Стоит ли обращать на него внимание и пытаться утянуть в свои сети Венеры или же пусть другие им занимаются. Эслинн, как любой торгаш, стремилась потратиться поменьше, а получить побольше. Чаевые, которые набрасывали сверх основной суммы, она не берегла, но оставляла себе. Смысл беречь и откладывать, когда живёшь в борделе? Здесь любая потаскуха могла позариться на твоё добро, сколько его не прячь в занюханный и не менее затраханный, чем его персонал, матрас. Поэтому Эслинн предпочитала их выгодно вкладывать в то, что приносит достаток – то есть, в себя. О будущем она не думала. Да и о каком будущем может идти речь, когда ты промышляешь п.. такой работой? Она жила одним днём и не заглядывала в будущее. А что там может быть? Семья? Дети? Муж? Смехотворная ересь.
Всё самое интересное в Теллине свершалось под ночь. То пиратский корабль причалит к их бухте разврата и заразы, то кто-то из гильдии убийц заглянёт на огонёк, снять напряжение после трудного, но прибыльного заказа. А они трудились во имя общего блага и своего собственного, разумеется. Хозяйка их не баловала, но девочкам, которые приносили хорошую и стабильную прибыль, всегда доставались лучшие вещи, спальни и украшения. Всё, чтобы они цвели и пахли, завлекая ещё больше и больше мужчин к себе под юбку.
Как ни странно, но даже в такой дыре, как теллинский бордель мадам Памфри, был свой график проставления услуг. Днём девочки спали и отдыхали после трудной ночной и вечерней работы. Впрочем, кто как. Некоторые рыдали в подушку, потому что у них уже неделю не было клиента. Казалось бы, лежи и отдыхай. Впервые никто не пыхтит над тобой и не требует извиваться в наигранном экстазе, но здесь – это твой хлеб. Шлюху, которая не работает, долго держать не будут. Мадам давала всего два шанса исправиться, если за это время ничего не менялось, то девчонка быстро оказывалась на улице.
Эслинн знала таких. Видела, как они, смердящие и грязные, запрокидывают юбки платья, светя голыми задами в переулках Теллина, чтобы хоть кто-то обратил на них внимание и отодрал прямо там, не смущаясь компании таких же пьяных и дрянных, как она сама. Оказаться в их числе алифер не хотела. К тому же, она за годы практики набила себе руку (да и не только её), чтобы завлекать клиентов словами, а не только телом. Вы удивитесь, сколько мужчин ищут возможности просто поговорить с женщиной или высказаться ей! Снять напряжение можно не только близостью, но и задушевными разговорами под вино и фрукты. О, таких клиентов Эслинн любила больше всего. Платили хорошо, а от неё всего и требовалось – слушать, слышать и быть участной, своевременно вставляя слово, улыбаясь, сочувственно вздыхая и подливая вино, чтобы мужчина поскорее расслабился и забылся, а после оставил ей добротный мешочек с монетами.
Пока будут мужчины, неудовлетворённые своими жёнами, - бордели не исчезнут, а шлюхи не лишатся своей работы.
- Эй, продажные! – с весёлым смехом в общую комнату ворвалась женщина уже средних лет, но всё ещё пользующаяся популярностью у мужчин. – Там прибыл капитан Груфар. Его парни голодны, как кабальские демоны. Ну-ка задницы пудрой присыпали и пошли в работу!
Работа, милая работа.
Они никогда не знали точно, когда корабль причалит к берегу, а к ним повалит клиентура, но всегда были готовы. Писку-визгу, бой за пудру. Каждая пыталась придать себе желанный вид, чтобы с первых секунд утянуть морячка за ремень в свою спальню. Кто-то, не придавая особого значения внешности, уже бежал впереди всех в главный зал или на улицу – встречать гостей, да первой их обслужить, чтобы быстро закончить с одним и приступить к другому. Эслинн не торопилась. Она ждала рыбку крупнее и вкуснее, зная, какой нрав у капитана корабля. Он всегда щедро платил своим женщинам и вдобавок оставлял украшение из той огромной части награбленного с товарных суден. Она пошла к чёрному входу, через кухню, не переживая, что за такой короткий проход к ней успеет прицепиться запах пищи с кухни. Еда и женщина – отличное сочетание!
Выглядывая из тени, в приоткрытю дверь, она видела, как её коллеги труда уже хохотали и шли в обнимку с пиратами, направляя их в сторону их чудесной обители. Эслинн посматривала в сторону причала, ожидая, когда же на нём появится капитан судна. Ждать пришлось недолго. Рыжебородый мужчина ступил на помост, соединяющий палубу корабля с берегом, отдавая последние приказания по работе на корабле матросам и рабам, а Эслинн выпрямилась, поправила юбку, собираясь выйти из тени и лично поприветствовать капитана, когда заметила что-то странное на берегу.
Странное, но до жути интересное. Капитан Груфар уже удалялся, а она махнула на него рукой вместе с прибылью, за которой так стремилась угнаться. Теллин – дыра, которую нужно ещё поискать. Здесь в любо время года и суток собирается вся самая прославленная и не очень нечисть в лице воров, убийц, контрабандистов и прочего-прочего, но увидеть в их числе молодого парня, который, к тому же, является представителем её расы – это что-то удивительное.
Услышав, как переговариваются пираты, Эслинн ненадолго отвлеклась на них – она ещё могла прошвырнуться с одним из них до комнаты, но..
- Эй, парень! – Эслинн улыбнулась, смотря на мальчишку. Зелёный, молодой, совсем ещё ребёнок в сравнении с ней. И что ей так приглянулось в нём? Наверняка же у него нет денег, чтобы заплатить ей за услуги. Впрочем, это будет недолго. Её губы растянулись в улыбке, а она, уперев руку в бок и похабно выставив бедро, наблюдала за ним из тени.
Парень обернулся, кажется, не веря в то, что она звала именно его. Черноволосый, синеглазый, с остроконечными ушами, которые обманчиво выдают его за эльфа, но она прекрасно знала, что за этим смазливым личиком прячется алифер. Эслинн, как и многие алиферы, скрывала свою принадлежность к крылатой расе, выдавая себя за эльфов. Этот мальчишка делал то же самое. Жители Алира редко появлялись в таком месте, а если и были, то давно уже избрали путь тьмы и хаоса, но со своим умением читать людей Эслинн не видела в нём ничего такого, разве что… да, что-то было в этих синих и глубоких глазах молодого алифера.
- Иди сюда, - она поманила его за собой, развернулась и пошла за угол, не дожидаясь, когда он сделает шаг за ней. Она отлично знала, как это работает. Сначала он стоит и растерянно смотрит ей в след, думая, не ошибся ли он, действительно ли его приглашают и хотят обслужить, а потом всё же решится и пойдёт проверить. Так и произошло.
Никогда не поздно передумать, но Эслинн уже сделала свой выбор. Тащить его в общий зал и, тем более, комнату, она нес тала. Ни хозяйка, ни другие девчонки, которые менее заняты делом, но всегда не прочь сунуть свой пытливый нос в чужие дела, не поймут такого порыва. Ясно как день, что этот вариант совершенно бесприбыльный, а смазливое лицо в комплекте с неопытностью не оправдывает такого стремления уединиться.
Кто бы мог подумать, что она потянет его к кузнецу, пока хозяин отдыхает от работы! Кузнец мог в любое время вернуться, но им много и не надо было. Внутри было тепло и сухо, горн давно остыл после тяжёлой работы. Множество инструментов, которые были сделаны или исправлены рукой мастера, выстроились в ряд вдоль стены, а в углу, прикрытой стёганным одеялом, лежала куча сена, которую хозяин, не находя в себе сил идти в дом после тяжёлого дня, использовал вместо постели.
Здесь же работал, здесь же спал, сюда же девок таскал. Эслинн многое знала о хозяине, поэтому, мысленно прикинув, сколько у них времени, перешла сразу к делу, как только подросток оказался внутри. Она умела убеждать и была достаточно настойчива и опытна, чтобы быстро заткнуть ему рот и увлечь, пока растерянный и сбитый с толку мальчишка не решил бежать. Пусть попробует со спущенными штанами.

О-оо, Эслинн совсем не издевалась над бедным мальчиком! Он так забавно терялся, что она не сдерживала улыбок-ухмылок и показывала ему явно что-то новое. Угодить подростку, который едва ли что-то знал о дамских прелестях (если вообще знал, а судя по всему – это его первый опыт по всем возможным направлениям), не так уж сложно. Большая часть её клиентов была избалована женским вниманием в соотношении к толщине личного кошеля и частоте его пополнения. За деньги они покупали любую понравившуюся девицу и могли требовать с неё то, что хотели, в редкость оставляя всё на волю и фантазию шлюхи. С этим мальчиком ей было намного проще и, что поражало до крайности, весело! Ещё бы, когда бы она ещё видела, как подросток теряется, смотря на сиськи, и не может поверить своему личному счастью?
У него так смешно перекосилось лицо, когда она сначала позволила ему любоваться оголённой грудью, а потом, не дожидаясь, пока подросток сам сообразит, уложила его руку у себя на груди, что ей хотелось рассмеяться. Понимая, что её забава скорее вызовет ещё большее смущение и неловкость у неопытного алифера, а то и вообще оставит ему нехорошую травму, потому что подростки до крайности обидчивый народ и до жути эмоциональный, она сдержала все позывы к веселью. Он мог бы расценить её поведение, как попытку поиздеваться и посмеяться над ним, а у неё стояла совершенно иная цель. Впрочем, она даже себе до конца не могла признаться, что преследовала, когда тащила его за собой и усаживалась прямо на бёдра.
- Не стесняйся! – навряд ли эта фраза, сказанная с весёлой улыбкой, могла подтолкнуть его к активным действиям, но Эслинн дала подростку отмашку, а он мог делать с ней всё, что хотел. Даже если в конечном счёте решит лежать и прокрастинировать, глядя в потолок.
Не торопясь сразу приступать к делу, женщина села на бёдра мальчишки, пользуясь уже тем, что и так вынудила его пройти, едва не путаясь в шагах, со спущенными штанами и выставленным на всеобщее обозрение добром. А что его прятать? Ну, то есть, она-то его спрячет, но не в одежду, а в более укромное и тёплое место. Пока алифер лишь поёрзала на возбуждённом и приласканном члене, давая мальчику прочувствовать, как вообще должна выглядеть и ощущаться возбуждённая женщина. И ведь вправду, завелась же, а!
- Какой нетерпеливый, - словно в укор ему сказала Эслинн, когда почувствовала, что подросток под ней пришёл в движение – ему было мало! Жаль, что и ей не хватит, но раз уж взялась.
Рука с ловкими пальчиками поднырнула под юбку – та взгромоздилась складчатой башней на бёдрах паренька, скрывая их, нашла искомое, едва лишь огладила, когда женщина приподнялась, разрывая контакт, а после дала ему лишь на секунду причувствоваться, пока он упирался в неё, не входя, а следом села. Ей показалось, или его стон был громче, чем её вздох? Дав подростку немного времени привыкнуть к новым ощущением, она сама удобнее устроилась, подстраиваясь под него. Ждать, когда подросток решит первым толкнуться, Эслинн не стала. Оттопырив задницу и наклонившись вперёд, упираясь ладонями в грудь подростка, а его под своим весом вжимая в сенак, она начала сначала медленно, сама себе удивляясь, откуда взялся такой азарт и пришло удовольствие. Явно же не её формат, но мальчик догадался, что не стоит лежать бревном, а нужно действовать. Или же он просто понял, что это, возможно, первый и последний раз и стоит пользоваться возможностью, пока конфету не отняли. Она почувствовала его руки у себя на ягодицах, крепко сжимающие её и, кажется, даже подталкивающие, словно он куда-то торопился и пытался побыстрее выжать всё возможное из себя. Нет, она-то не против быстрее и глубже, но слишком уж быстро.
И.. она забылась. Действительно забылась! Эслинн упустила момент, когда начала вздыхать не потому что надо, а потому что хотелось. Она закрыла глаза не из-за того, что перед ней лежал очередной клиент с дрянной наружностью и смотреть на его гнилые зубы ей было противно, а потому что настолько приятна была эта близость. Она даже чувствовала поцелуи на своей груди. Не такие нежные и трепетные, а скорее пощипывающие и быстрые. Но наслаждение, которое только-только замаячило у неё на горизонте, разбилось о чужое «Ах!» и растеклось горячим семенем внутри. Даже жаль, что всё так быстро закончилось.
Она наклонилась, сама не зная зачем, чтобы поцеловать подростка, который и без её поцелуев с трудом пытался восстановить дыхание и, наверное, был растерян и подавлен тем фактом, что не смог взаимно удовлетворить такую внезапную партнёршу, если его вообще заботил этот факт, потому что большую часть клиентов Эслинн это никогда не заботило. А те, кого заботило, не отличали настоящего стона от наигранного и принимали его за чистую монету в копилку своих личных достижений.
Эслинн могла бы дать подростку второй шанс, но время поджимало. Хозяин кузницы мог в любое время вернуться, а если полуголую женщину он ещё воспримет с радостью, то подростка со спущенными штанами, который с этой самой женщиной резвился на его постели, - точно нет. Лишиться таких важных частей тела сразу после первого опыта было бы жалко. Женщина поднялась, не дожидаясь, когда подросток придёт в себя и первым что-то предпримет, повернулась к нему спиной, пока пыталась поправить платье и привести в подобие причёски расхлябанные волосы.
- Я… - она услышала его растерянный голос и повернулась. – Мне нечем тебе заплатить.
Конечно, это ничуть не помешало ему взять то, что давали, не думая о плате. Она, впрочем, сама прекрасно знала, что не сможет получить из этого денежной выгоды, но сознательно потеряла часть прибыли за сегодня ради какого-то разнообразия. Эслинн улыбнулась, смотря на подростка. Очаровательная мальчишеская невинность.
- Отдашь в следующий раз, - она беззаботно пожала плечами, не думая, что эта встреча могла быть не последней.
Фактически Эслинн отмахнулась от платы, но больше задерживаться здесь была не намерена. Её ждали другие клиенты, если коллеги по венерическому цеху ещё не успели разобрать все лучшие пиратские кадры. Женщина направилась к выходу, пока мальчику не пришло в голову благодарить её за первый опыт. Он достаточно смазлив, чтобы пользоваться спросом у сверстниц. Если приобретёт немного шарма и подкрутит харизму, то спрос на ночи с ним будет достаточно большим, чтобы не тратиться на таких, как она, в дальнейшем.
Но кто же знал, что эта встреча, хоть и была первой, но не стала последней?

Латень, 1033 год
– Эй, продажная!
– От продажной слышу! – без обиды в голосе откликается Эслинн. Что обижаться на правду? Они тут все задорно трахаются за деньги. Надо уметь принимать действительность такой, какая она есть, и приукрашать её в соотношении с толщиной кошеля клиента, разумеется. А как иначе? По-другому в этом мире просто не выжить, да и О'Шей не надеялась, что когда-нибудь что-нибудь в её жизни существенно изменится. По правде говоря, она давно понимала простую истину – как только возраст начнёт брать своё, а на фоне замаячит задница получше, морда покраше, а ручки более шаловливые и умелые, так её погонят из борделя ногой под морщинистый зад, не дожидаясь, пока кожа обвиснет, а на перьях проклюнется первая седина. Здесь товар всегда свеженький, не залёживается. – Что надо?
– Там к тебе клиент пришёл.
Без лишних разговоров женщина соскользнула со стола, оставила недоеденные объедки и утёрла губы самым грубым и пошлым жестом, на который только была способна. А что? Пусть повара на кухне с ума сходят. Им их жалования не хватит, чтобы расплатиться за ночь с одной из этих ночных бабочек. Ей же в работу идти, едва набив брюхо, чтобы были силы на виляние задницей и страстные поцелуи, а доесть она ещё успеет. Кто там пожаловал? Через сколько у неё возобновится чудесная трапеза?
– Чью задницу принесло? Гутрум? – пытается угадать алифер. У неё за годы работы уже накопился приличный список клиентов. Разумеется, она думает на кого-то из знакомых. Вечер только начался, посетители сползаются в бордель и ищут себе красотку на ночь, но О'Шей ещё не мелькала в зале, не торопилась.
– Впервые его вижу.
– Впервые? – Эслинн с удивлением смотрит на девушку.
Женщины – любопытные создания. О'Шей, заинтригованная такой новостью, живо поднимается по короткой лестнице, ведущей из кухни в основное помещение, и идёт в зал. Она притормаживает в тени, чтобы сразу не показаться на глаза другим посетителям, и пытается занять удобное положение для слежки. Плохо заставлять клиента ждать, но раз уж он пожаловал к ней, то парочка минут томления в ожидании могут пойти ему на пользу – у неё будет время изучить нового клиента по его внешнему виду и поведению, чтобы знать, с каким подходом приступать к делу.
– Ну? Где?
– Вон тот, в чёрном.
– Ни Фойрра не видно.. – сетует женщина, пытаясь рассмотреть мужской силуэт за мелькающими разноцветными юбками, пролитым элем и густыми мужскими бородами. Она увидела лишь затылок незнакомца, который сидел к ней спиной. Перед ним плясали девушки на сцене, но ещё ни одна из них не оказалась у него на коленях. Разве можно что-то понять по густой макушке с длинными волосами, собранными в хвост?
Отчаявшись приготовиться лучше, Эслинн поправила самое важное – грудь, конечно, и пошла в работу уверенной походкой от бедра. Пробираясь между столами, игриво отмахиваясь от знакомых в зале клиентов с загребущими лапами, она неотрывно смотрела на незнакомца. Мужчина выглядел расслабленно, вёл себя даже слишком фривольно – развалив ноги на соседнем пустующем столе, и попивал пенный эль. Возле него не успела скопиться гора из опустевших кружек, но одиноко стояла бутылка.
– Что изволит молодой господин? – сладко протянула Эслинн, улыбнувшись. Она привычным движением ловко взяла бутылку со стола и уже подливала её содержимое в кружку гостя. Да не просто так, стоя сбоку от посетителя, а устроившись у него на коленях, будто давно только одного его ждала.

– Старый долг? – Эслинн с недоумением посмотрела на мужчину. О каком долге идёт речь? Не сказать, чтобы у неё клиентов по пальцам пересчитать или она запоминала лицо каждого из них. Чисто физически из прихотей некоторых клиентов она не видела ничего кроме… их причиндалов, а иногда и их не видела, даром, что чувствовала. При таком количестве клиентов за день, неделю, месяцы и годы работы раздвигательного станка алифер не могла всех запомнить, но этого парня видела впервые. Или нет?
Алифер нахмурилась. Ситуация ей не нравилась. Это что получается, ей сегодня за «спасибо» работать? А она даже не помнит, когда оказалась кому-то должной? Выручку за ночь зачастую давали либо в руки шлюхе, либо хозяйке. В первом случае Эслинн при щедрости клиента могла пару монет оставить себе, чтобы всё остальное сдать в общую казну и не оказаться должной хозяйке, но чтобы она когда-то работала в долг… Нет, точно таких у неё клиентов не было.
Пока незнакомец тянул Мариэтту за ляжку, крылатая смогла присмотреться к его лицу. Внешность клиента мало её волновала. Зачастую Эслинн воздерживалась от изучения внешних характеристик своего клиента, если ничего не намекало и не орало о венерических букетах, которые ей совершенно точно цеплять не хотелось – порченный товар возьмут неохотно, а хозяйка за лечение не заплатит, из своего кошеля тянуть.. Нет уж, благодарствуем. К тому же, многие клиенты тратили деньги на шлюх, потому что в силу внешних данным им могла дать разве что слепая, глухая, немая и парализованная, а за пару монет любая красавица, даром, что общественного пользования.
Кредитор оказался привлекательной внешности. Юношеская смазливость начала утекать из его черт, проступая зачатками мужской брутальности. Из синих глаз исчезла невинность – Эслинн видела в них холодную сталь, но из них ещё не ушли озорство, шутовство и огонёк, которые говорили о том, что перед ней довольно молодой… «Алифер» Подтверждая свою догадку, Эслинн ещё раз прошлась по лицу мужчины придирчивым взглядом.
– Ты! – выдохнула она, сконфуженная тем, кто пришёл отдать ей долг. – Так это не я тебе должна, а ты мне, – хмыкнула алифер. Должок десятилетней давности. Эслинн не думала, что этот мальчик через годы найдёт её, чтобы вернуть деньги за одно телосближение в прошлом. Ей слабо верилось, что она ему настолько запомнилась, что он ради неё решил перерыть весь Теллин, отыскать именно её, позвать к себе в зал, чтобы расплатиться за прошлое. Они оба должны были понимать, что всё произошло совершенно на добровольных основах и никакой платы под собой не подразумевало. Конечно, в тот день Эслинн потеряла важного клиента, хотя могла бы вместо мальчишки тащить (нет, не на сеновал, а в комнату) капитана корабля, но она сделала свой выбор в пользу крылатого собрата, а вот теперь он сидит перед ней. Молодой, горячий и по-мальчишески самоуверенный.
– Три медных и мы в расчёте, – деловито бросила Эслинн, совершенно не надеясь, что мужчина отдаст ей деньги, и она заработает, едва посидев у него на коленях и погрев своей задницей его штаны. И была права.
Оставив на столе оплаченную выпивку, которой не нашлось места в руке, алифер самолично тянула мужчину за собой в сторону комнат. В этот раз перед ней был уже не мальчик, и она надеялась, что не ошиблась в своём выборе, пока, отвечая на жадные поцелуи, несколько раз едва не упала на лестницы – так она торопилась подняться. Зря. Дойти до комнаты ей никто не позволил, потому что зелёный юнец, которого в прошлом она сама тянула за штаны на сенак, оказался более самостоятельным и решительным. Фойрр знает, откуда он успел этого набраться, но она чувствовала, что в его руках появилась сила, кожа на ладонях загрубела, а прикосновения выдавались более властными и требовательными, чем в прошлом. Где уж тут было сопротивляться, когда её резко развернулись к себе спиной? Эслинн в последнее мгновение успела выставить перед собой руки, чтобы налечь на ладони, едва не коснувшись виском стены. Путаясь в юбке под звон чужого ремня, она в несколько заученных и привычных движений, но каких-то излишне волнительных, успела задрать юбку и подставить старому знакомому зад.

У Эслинн сложилось впечатление, что старый знакомый куда-то торопился. Она привыкла, что многие клиенты предпочитают сразу переходить к делу, не справляясь ни о состоянии тонкой душевной организации шлюхи, ни обмениваясь именами и предварительными ласками, многие не доходили до комнат, чтобы сделать всё максимально быстро, а потом расплатиться и уйти. Этот алифер не удосужился даже от лестницы подальше отойти. Словно в его планы входило быстро сбросить напряжение и, не расплачиваясь, убежать из заведения, пока любовница приходит в себя и пытается осознать, что ей уже во второй раз воспользовались бесплатно. Пора уже открывать комплекс щедрости имени Эслинн.
«Всем по бесплатной шлюхе»
«Скорая сексуальная помощь»
«Научу, покажу, дам пощупать»
«Первый опыт с женщиной»
«Всё в ваших руках»
Один лозунг краше другого, а по факту мы имели дело с очередным торопливым мужчиной. Не то чтобы Эслинн это задевало. Она в любом акте нелюбви пыталась найти выгоду для себя. Чем быстрее клиент справится и расплатится, тем быстрее она сможет привести себя в порядок и снова пойти в работу. Несколько быстрых клиентов за ночь – лучше, чем один ненасытный и зверь. Тем более что ненасытные и звери не всегда были приятными личностями, чтобы продолжительно играть роль женщины, которая до безумия и несгибаемых ног рада, что господин выбрал именно её в свои любовницы. Что же касалось этого парня… Эслинн не ожидала, что сама заведётся настолько быстро, что предпочтёт перейти к делу как можно быстрее, ещё до того, как выберет более удачное место. Какая разница? Чего мелочиться? Алифер, кажется, придерживался такого же мнения, а она не шибко была против. В некотором смысле ей даже нравилось подобное положение.
Быстрые толчки нашли отзыв в стонах, порождённых волнами удовольствия. У Эслинн едва хватало чувства самосохранения, которое редко выталкивало её из удовольствия в реальность и напоминало, что такими темпами любовник приложит её головой о стену. Пытаясь как-то смягчить своё положение и сделать его менее травмоопасным, Эслинн повернулась профилем в стене и подложила, как могла, под неё руки. Пальцы упрямо соскальзывали, хотя Эслинн, разрываясь между желанием укусить себя за губы во время едва ли непрерывных погружений и протяжными стонами, будто бы пыталась вцепиться ногтями в стену и закрепиться на ней хоть как-нибудь, потому что даже при том, что мужчина держал её за бёдра, он сам не мог удержать её на месте, разве что не позволял ей ускользнуть от себя и всё чаще и плотнее прижимал к стене. Быстрый, если не считать, что бешеный, секс, оказался на удивление приятным началом второго тесного приветствия.
От чужой активности разболелась поясница. Мужчина так активно зажимал Эслинн у стены, что она не сразу смогла разогнуться. Спина – не главная причина. На тело накатилась привычная усталость, напряжение мышц спало. Женщина пыталась найти хоть какую-то опору в виде стены, потому что любовник не торопился заботливо притягивать женщину к себе и как-то исправлять положение их тел. Ничего необычного. У неё ушло немного времени на то, чтобы за звуком собственного дыхания услышать отголоски чужих разговоров, а потом открыть глаза и увидеть в тонкий просвет между сбитыми прядями волос Алин, которая вела в комнату очередного клиента.
Сдув с лица влажную прядь, Эслинн медленно выпрямилась, на ходу вправляя грудь обратно в платье. Юбка и так сама упадёт, тут можно даже не заморачиваться, а потом повернулась лицом к своему любовнику, пытаясь поправить рыжую копну, которая, местами намокнув от пота, неприятно липла к лицу. Этот наглец стоял перед ней и, несмотря на сбитое дыхание, ухмылялся и чему-то радовался. Ладно, предположим, что ему понравилось настолько, что он забавлялся с ситуации и сейчас назовёт её глупой шлюхой, которая во второй раз не получит денег за любовные утехи.
– Девять, – фыркнула Эслинн в ответ. – И это за сейчас, – добавила она, заметив изумление на лице мужчины. А что он хотел? Десять лет назад были другие цены, а сейчас женщина брала в разы больше за свои услуги. Мужчина смеяться не стал, он ответил ей очередной усмешкой и потянулся к поясу. Заметив это движение, Эслинн опустила ладонь на его руку, не позволяя мужчине отвязать мешочек с монетами от пояса, а второй поймала его шею, когда он поднял на неё взгляд. – Мы были очень близко, – с улыбкой, переходя на шепотом, заговорила Эслинн, и направила мужчину спиной к комнате. Он так торопился, что не дошёл до комнаты буквально пару шагов. Она тоже хороша, не предупредила его об этом, а предпочла развлечься прямо здесь, в коридоре, в не самой удобной для этого позе, когда могла бы раскинуться на постели и позволить мужчине с не меньшим жаром брать её. Было бы желание. Но сейчас у неё представилась возможность всё исправить. Какой мужчина откажется от женщины, которая после первого раза тянет его за добавкой?

Эслинн привыкла, что с женщиной, окажись она в шкуре шлюхи, будут обращаться, как с вещью и средством сливания всего дерьма, а не как с человеком. Это обычное явление среди практики шлюх, но даже при знании этого алифер предпочитала держаться как можно дальше от людей, которые по её скромному и натасканному взгляду могли переступить все границы. Как минимум, воспользоваться её услугами, не заплатив за них, но отчего-то одна категория мужчин была свято убеждена, что шлюха она и есть шлюха, можно не утруждать себя оплатой. В случае Ридана и его дружков Эслинн не стала бы обслуживать их ни за какие гроши, потому что отлично знала эту дурную компанию и чем чревато тесное общение с ней. Товарищи считали себя братьями и привыкли, что в их небольшой семье всем принято делиться, включая женщин. Эслинн не повезло. Одна из коллег, желая спасти свою шкуру и подставить под удары судьбы другую, обманом вытянула Эслинн на улицу, а дальше… Дальше всё было по знакомому сценарию.
У неё отняли право выбора. Отказываешься обслуживать за деньги, будешь делать это за просто так и столько, сколько сами решат. Эслинн с их мнением была не согласна, но первую попытку к бегству пресекли, а все последующие стремления вырвать из хвата закончились тем, что её грубо прижали к спине, да так крепко приложили, что на скуле через пару часов останется неприятный и болезненный синяк. Внешний вид товара испорчен, и даже если допустить мысль, что ей удастся уйти живой из этой передряги, то хозяйка всыплет, не разбираясь, за потраченные деньги.
Эслинн шипела от злости, сыпала проклятия в адрес обидчиков, но, как бы ни пыталась освободиться, лишь бесполезно ломала ногти о грязную стену и веселила своими ругательствами и потугами компанию из троих мужчин. При борделях всегда находились стражники – личные вышибалы хозяйки, но здесь, в переулке под самым заведением с чёрного хода, никто из них даже носа не показывал, так что кричать и звать было бесполезно, а принимать действительность такой.. Не хотелось до ненависти и отчаянной пустой злости до болезненного оскала.
Волосы упали на лицо. У Эслинн не было ни малейшего желания смотреть на своих будущих насильников, но она не лишала себя удовольствия по случаю доставить им массу неудобств, зная, что за это она сама ещё множество раз успеет поплатиться. Всё равно умирать, так какая разница? Её тело найдёт утром стража в какой-то канаве изодранное в клочья, никто не будет разбираться и плакаться о её смерти. В Теллине, да и в других городах (чем они лучше?) никто не печётся о судьбах и жизнях шлюх, потому что она – мусор, с которым не считаются.
– Стой спокойно, сука! Или тебе жить надоело? Так я тебе горло почешу, хочешь?
С болезненно пощёчиной Эслинн снова вернули в исходное положение. Мужчина торопливо задирал юбку платья, пытался удержать на месте строптивую женщину и одновременно, рыча от напряжения и злости, расстегнуть ремень. За отчаянностью бытия Эслинн не заметила, как в переулке стало на одного мужчину больше. Она бы быстрее поверила в то, что к троице присоединился их главарь, которого она изначально не заметила, но уж точно не подумала о помощи. Какой дурак решит в Теллине связываться с головорезами, чтобы спасти шлюху? Возможно, у неё на лбу не написано, кто она и чем зарабатывает себе на жизнь, но даже за любую другую девушку при таком количестве противников, какой идиот на это решится?
– А тебе какого хрена надо? – гаркнул пока что свободный мужчина, и тот, который зажим Эслинн у стены – Гвин, перестал возиться с ремнём. Почувствовав лёгкую слабину в хвате, Эслинн предприняла ещё одну попытку к бегству.
– А ты куда собралась? Стой, я сказал! Я только начал!
Не начал. Продолжить ему не позволили. Эслинн услышала звон цепей, а потом её перестали прижимать к стене и требовательно выпячивать её зад с явными намерениями им воспользоваться. Но даже так её не отпустили – мужчина притянул её к себе крепким хватом, да так, что одна его лапища сжала её грудь, а вторая приставила нож к горлу. Пытаясь удержаться, чтобы не налечь на нож от такого резкого подъёма и от своей неосторожности не нарисовать себе месяц на горле, Эслинн в общей суматохе заметила своего спасителя.
«Ты?..» - одними губами выдохнула алифер, наблюдая за тем, как мужчина расправляется с головорезами. Смотрелся алифер эффектно. Эслинн не ожидала увидеть его снова, но внутри чертовски обрадовалась тому, что он не прошёл мимо, а решил ей помочь. На какую-то долю мгновения ей даже показалось, что всё закончится хорошо, но алифер входил в кураж боя, и вот уже цепь неслась к ней. Эслинн от испуга зажмурила глаза. Боли не последовало. Открыв глаза, она заметила, что цепь зависла в воздухе перед её грудью предвестником смерти. Женщина услышала болезненный стон, но не сразу сообразила, кому он принадлежал – нож с её горла никуда не делся, а потом она услышала громоподобный хохот.
– Ну? Она того стоила?
Ридан. Эслинн не успела предупредить своего спасителя о подступающей к нему опасности, а теперь на один труп в канаве станет больше. Наблюдая за тем, как алифера унизительно избивают за проявленный героизм (Эслинн не сомневалась, что он уже пожалел о том, что не прошёл мимо и не оставил всё, как есть), она думала, что делать дальше. Гвин довольно усмехался, почувствовал своё превосходство.
– Мы с тобой не закончили, – после шепота ей на ухо последовало неприятное прикосновение к уху – Гвин смачно облизал его, недвузначно намекая на то, как именно они проведут оставшееся время. Нож с её горла ушёл – в нём пропала необходимость, но этой короткой свободы хватило, чтобы Эслинн заорала во всю глотку, используя последнюю надежду на спасение. – Дура, кому ты нужна? – мужчина заржал, а потом пожалел о своих словах.
Псы хозяйки зашли в переулок.
– Эслинн, ты?..
Торвуд, служивший хозяйке долгие семь лет для своей расы, уже успел оголить короткий меч и шёл в переулок вместе с напарником. Короткая стычка закончилась освобождением Эслинн.
– Где вас Фойрр носил?! – рыкнула она вместо благодарности, но получила лишь хмык. Мужчины обтёрли клинки от крови и убрали их обратно в ножны за ненадобностью.
Вспомнив о своём спасителе, Эслинн подобралась к нему, присела рядом и попыталась перевернуть мужчину на спину. «Живой». Сильно разукрашен и без сознания, но всё ещё живой и без видимых серьёзных повреждений. «А ты счастливчик», – мысленно усмехнувшись, она перевела взгляд на Торвуда.
– Эй, отнесите его в мою каморку. Да, через задний ход! Я сама не дотащу.
Короткий спор о надобности такого действия закончился в пользу Эслинн. Торвуд подлез под руку к алиферу и потащил его в здание.
– А с этим что? – по пути он пнул мыском сапога лежавшего без чувств головореза, которому алифер едва не проломил череп своими стараниями.
– Сбросите его в реку.
– Мёртвый?
– Живой.
– Как скажешь.
В Теллине либо тебя, либо ты.

Эслинн стоило огромных трудов незаметно протащить алифера в свою «комнату». Проблема заключалась в том, что у шлюх, как таковых, комнат отродясь не водилось. Хозяйка выделяла место, схожее с лазаретом, для непослушных девиц или темницу для строптивых перводневок, которых сюда притаскивали, чтобы продать подороже. Сейчас эта комната пустовала, хотя Эслинн не сомневалась, что в этом месте не одна сотня девушек проливала слёзы по свободе и былой жизни за пределами борделя. На двери остались следы от ногтей – кто-то до крови стирал свои пальцы, ломая ногти, чтобы выдрать себе свободу, но навряд ли добился своего. Все они здесь сломленные, подстраивались под обстоятельства, потому что иначе в мире Теллина не выжить. Теперь она приволокла в этот уголок алифера, рискуя нажить себе ещё больше неприятностей.
Хозяйка не одобрит шлюху, которая не пошла в работу. Здесь не получится оправдаться тем, что на неё напали в подворотне и дружно собирались поиметь, не сказав даже «спасибо». Существенных повреждений на ней нет, ничего не мешает активно размахивать задницей и ублажать очередного клиента, пока сумма за день не подскочит до нужной планки. Эслинн не могла оставить алифера одного по ряду причин. И сказать о нём – тоже. Ей уже придётся отдать часть своего заработка Торвуду и его товарища за молчание и помощь. Телом они не брали – этого добра им всегда хватало по уши.
Убедившись, что их никто не видел, Эслинн осмотрела тело алифера. Выглядел он скверно, но при всём этом его грудь размеренно вздымалась от дыхания, сердце билось в груди, а алифер восстанавливался после полученных травм посредством сна. Женщина принесла холодной воды и тряпку – отмыть мужика и привести его в чуть более подобающий вид. В мыслях она оправдывала это тем, что отчасти благодарила его за проявленное благородство, если опустить тот факт, что он едва её не убил своими цепями, а отчасти пыталась превратить мясной фарш обратно в лицо, чтобы парень не привлекал к себе внимание. О разукрашенных клиентах пойдёт молва по борделю, а ей разбираться с этим совершенно не хотелось.
Алифер не пришёл в себя ни через час, ни через два. Тщетно потратив время на него, женщина решила оставить парня одного, заперла дверь и вернулась к своим обязанностям. Ей повезло натолкнуться на двух клиентов и быстро с ними расправиться. Часть из суммы она отдала в общую казну хозяйки, а то, что было сверху, без остатка отдала Торвуду и его другу за молчание. Себе ничего не осталось. Досадно, но ладно. Цела и на том спасибо.
Вернувшись в каморку, когда рабочий день шлюх подходил к концу и большая часть клиентов дрыхла, напившись и натрахавшись, алифер обнаружила своего гостя в том же состоянии. Он всё ещё не пришёл в себя. Тело парня покрылось испариной, сам он горел, как от лихорадки, и бредил. Она слышала отрывки разговора, но не вникала в суть. Пожалев о том, что притащила его к себе, женщина села рядом, положила голову алифера к себе на колени и начала мокрой холодной тряпкой протирать его лоб, виски и шею, надеясь, что он придёт в себя.
– Шайлер.
Услышав имя, Эслинн отняла руку с тряпкой от виска алифера и посмотрела на него.
– Я за ним ухаживаю, а он о другой девке думает, – шутливо пожурила она алифера и цокнула языком. Парень этого, конечно, не слышал, а алифер мимо воли задумалась о том, о какой девушке ему снятся ночные кошмары.
Он продолжал говорить бессвязно, несколько раз одно и то же имя всплывало в его бреднях. Парень выглядел нездоровым, но, когда к ней закралась мысль в очередной раз потрогать его лоб, он неожиданно пришёл в себя и перехватил её руку за запястье. Эслинн вздрогнула от неожиданности, напряглась, но не отстранилась. Взмокший алифер выглядел едва ли лучше, когда его лицо начало постепенно опухать после полученных тумаков.
– А я и не знала, что ты маг, – усмехнулась Эслинн, когда взгляд алифера прояснился, он отпустил её руку и сел.
Её слова он проигнорировал. Ну что за невежда?
– Через полчаса рассветёт.
Он провёл здесь всю ночь и в отличие от Эслинн – спал, хотя ей не привыкать бодрствовать о ночам и отсыпаться днём, как приличная шлюха.
«Упрямый парень», – вздохнула Эслинн, когда её горе-любовник и защитник начал подниматься. Она не сомневалась, что Ридан хорошо отделал его. Алиферу сильно повезло, что он выжил, как и ей, но это уже не столь существенно. Эслинн удивлённо посмотрела на мешочек с монетами, который алифер зачем-то бросил к её ногам.
– Это благодарность такая?
Алифер ей не ответил. Эслинн хмыкнула, но возвращать деньги не стала, потому что они едва ли имели какое-то значение. По какой-то причине, которую она сама не понимала, ей не хотелось, чтобы он уходил прямо сейчас, но здравый смысл понимал, что у него есть причина бежать из борделя, пока все спят и у него минимум шансов попасться кому-то на глаза.
– Налево по коридору будет кухня, выйдешь на задний двор, не привлекая внимания, – а что ещё она могла ему сказать? Впрочем.. было кое-что. – Как твоё имя?
Он мог не останавливаться и не тратить на это время, но он всё же остановился. Пусть не обернулся, но ответил на вопрос. Возможно, он солгал и назвал первое попавшееся имя, а это их последняя встреча, после которой знание его имени ей не понадобится, но почему-то ей хотелось узнать имя мужчины, который впервые заметил за обликом шлюхи женщину. Или же ей просто хотелось, чтобы так было, потому что где-то внутри неё, очень глубоко, ещё не умерла та девочка, которую насильно притащили в бордель.
– Эйтан… – повторила она, словно боялась забыть.

Новое место, а почти что старые порядки: разврат, дедовщина, вечное состояние почти контролируемого хаоса и почти незаметного недовольства жизнью (у него-то точно). Хотя, признаться, в столице Лейву нравилось. Люди в их новое заведение хаживали поприличнее, и на ладонь ему клали на монету-две больше.
Ну и ещё старший на конюшне сильно пил, а потому работы мальчику доставалось столько, что вечером он падал лицом в похожий на большой-большой и жёсткий блин матрас на топчане, но, в целом, тянул, и его почти не бесили лошади (но это вскоре пройдёт). И вот, едва-едва не перевешиваемый сёдлами, которые таскал, помогающий себе крыльями, потому что ростом из-за не самой лучшей и обильной пищи к десяти годам, в отличие от пажей или даже деревенских детей, не вышел, в этот день мальчишка опять один хозяйничал в конюшне. И без комментариев себя неплохо чувствовал. Когда его нашёл очередной умник, Лейв, обливаясь потом, работал вилами, накидывая лошади свежего сена после того, как выкинул засранное и загнал её назад в стойло, потому что места в конюшне было немного, а иноходцев сегодня подъехать должно было прилично.
– До вечера ни Фойрра старше не увидишь, да и тогда только ворота разве что закрыть придёт и бутылкой в тебя бросит, – отрезал запыхавшийся мальчишка, ещё не посмотрев на гостя, и, вонзив зубьями вниз вилы в похудевшую кучу сена, сложил на груди поверх уже почти насквозь промокшей рубашки руки узлом.
Он был мелкий, дать ему можно было скорее лет восемь или девять, с невнятно-тёмными растрёпанными и давно не стриженными волосами (намеренно, чтобы листовидные уши прикрыть), синеглазый. Лицо, почти по-кукольному аккуратное и ладное, у мальчишки носило выражение не по возрасту деловое, вопрошающее и как будто чем-то недовольное – смотри на поджатые губы.
– Чегось надо? Лошадь почистить и покормить, или подсказать, где у нас крыльцо и вход?

Отредактировано Лейв (01-05-2018 03:25:23)

Старые привычки редко забываются. Некоторые въедаются в кожу настолько глубоко и сильно, что их не сдерёшь с себя, даже если расцарапаешь плоть до крови и мяса. Они часть естества и с этим уже ничего не сделаешь. Вынужденное бегство из Теллина стало возможностью начать жизнь с чистого листа, забыв, что когда-то она работала в борделе и торговала собой. На новом месте она с тем же успехом устроилась работать в таверне за небольшую плату, крышу над головой и пищу, а что ещё ей нужно? С сыном на руках выбор не настолько велик, а у неё ни талантов, ни навыков в других областях, ни элементарной грамотности, да и возраст уже не позволяет набиваться к кому-то в ученицы или помощницы, чтобы выбиться в люди должным образом.
Эслинн занялась тем, что умела, – торговала с собой. С поправкой на то, что здесь она разносила еду и не забывала, с кем видела смысл, заигрывать, чтобы получить вдобавок несколько монет к скудному жалованию. Жизнь текла привычно, тихо и размеренно. Лейв рос, с каждым днём всё больше напоминая внешностью отца, которого Эслинн не видела с того дня, как алифер наградил её сыном. Папаша словно чувствовал, что Эслинн понесла от него, и больше не появлялся на пороге борделя. Последняя их встреча запомнилась крылатой. Иногда она думала, зачем он, уходя, спрашивал её имя, если не собирался возвращаться. В оправдание Эйтану, чтобы лишний раз не думать о нём, когда жизнь нагибала и больно била по лицу, Эслинн считала, что он погиб. Связался с какой-то компанией, не выполнил работу в срок или переоценил свои силы, выйдя против противника, превосходящего его по силе, как уже бывало в прошлом. Эйтана она считала мёртвым во всех смыслах. Хотя в редкие.. очень редкие моменты Эслинн думала, что он всё же вернётся, а потом вспомнила, что шлюха и сын от шлюхи ничего не стоят и не нужны ни одному мужчине, даже если ей казалось, что Эйтан отличается от других.
Она не ожидала увидеть его снова спустя одиннадцать лет. Дважды они с Лейвом сменили место. Найти её в Теллине после того, как она с пузом вылетела из борделя, Эйтан мог при желании, если бы действительно этого хотел. Ему бы подсказали, но, увы, этого не случилось, а дальше её след плутал и терялся от деревни к деревне, пока они не прибыли в густонаселённый город и не начали всё сначала. Здесь надеяться и ждать стало бессмысленно и глупо.
Годами они справлялись сами. Лейв отрабатывал своё место и еду, помогая конюху, а она разносила еду, драила полы и столы. Старая жизнь напомнила о себе с давними клиентами из Теллина, которые случайно оказывались в Красном лисе и замечали старую знакомую. Так у Эслинн появлялись дополнительные деньги, хоть и редко.
Закончив с уборкой на кухне, потому что кто-то из помощников кухарки разлил на полу жирную смесь (Эслинн не сомневалась, что её прямо с тряпки выжмут в миски и подадут гостям), женщина поднялась в общий зал. Здесь она работала не одна, а вместе с другой разносчицей и по совместительству не то женой, не то тёткой бармена. В полуденное время гостей в таверне было немного, поэтому вторая пара рук – которая принадлежала О'Шей по совместительству, помогала в другом месте и практически не требовалась в помощи в зале.
Собрав со стола грязные кружки и протерев столешницу, она не обращала внимания на посетителей и не заметила бы среди них Эйтана, если бы Бэтла не разошлась. Эрл вышел из-за стойки, вооружившись любимой дубиной. Иногда Эслинн казалось, что он  каждый день намеренно затачивает на ней гвозди, которые сам же в неё вбивал, чтобы для дебоширов его оружие казалось смертоносным. В периоды пьяных драк, которые здесь в отличие от Теллина случались редко, Эрл демонстративно доставал любимцу и начинал её протирать на глазах у остальных. Пыл драчунов быстро утихал, и причинённый ущерб восполнялся под нерешительное бурчание виновников.
Эслинн подняла голову, решив посмотреть, кто же там настолько провинился и чем, что заслужил получить дубиной по морде, и обомлела от увиденного. Она не поверила своим глазам и посчитала, что это воображение разыгралось, но нет. Посетителем, который обидел толстушку Бэтлу, оказался Эйтан собственной персоной и более того – он смотрел на неё, игнорируя обиженную разносчицу.
– Эрл! – Эслинн вмешалась, когда Эйтан уже поднялся из-за стола, а бармен подошёл к нему достаточно близко, чтобы замахнуться и погнать посетителя прочь. Эрл остановился, посмотрел на неё через плечо. Обернулась обиженная Бэтла, недовольная тем, что обидевший её посетитель остался без синяков и шишек и с той же надменной ухмылкой на роже. – Это ко мне.
Эрл с недоверием посмотрел на Эслинн, потом на посетителя. Эслинн видела на его лице сомнение и чувствовала желание мужчины всё же разок-другой для профилактики заехать по чужой ухмылке дубиной, но сдержался.
– Присматривай за своим другом.
– Спасибо, Эрл, – Эслинн легко улыбнулась, когда мужчина легко забросил дубину к себе на плечо и пошёл в сторону стойки.
Составив грязную посуду в сторону, женщина неторопливо обтёрла руки о полотенце и подошла к алиферу.
– Я думал, что ты дашь ему меня побить.
Эслинн показалось, что улыбка Эйтана выглядела немного нервной, словно он действительно опасался получить по лицу дубиной.
– Думала об этом, – не давая алиферу вставить слово, О'Шей показала ему на выход. Кажется, он понял её неправильно и подумал, что она прогоняет его. – Пойдём. Если хозяин увидит, что я вместо работы с тобой болтаю, то работы у меня не станет.
Пояснение послужило лучшим стимулом выйти из таверны. Разговаривать, стоя на улице, Эслинн не собиралась, поэтому показала алиферу следовать за ней, и пошла за заведение, которое плотно примыкало к небольшому хлеву. С главной стороны его не видно, да и хозяева пользуются им довольно редко, сбрасывая сюда чаще всякий хлам или держа запасы с едой на зиму и сено для лошадей. Эслинн иногда отправляли сюда, чтобы притащить что-то на кухню, а позже она нашла это место удобным, когда нужно создать видимость работы, но при этом заняться чем-то, что в эту работу не входит.
Как только они оказались внутри, Эслинн повернулась к алиферу лицом и по-хозяйски без лишних церемоний поцеловала его. Ну не вести же им разговоры о погоде и природе, в самом деле.

Можно много раз себе говорить, что не интересно, не обидно. Но, когда после того, как почистил и угостил вверенную ему лошадь и раскидал свежего сена в занятые вычищенные и ещё не занятые пустые стойла, Лейв пошёл в зал попить и перехватить чего-нибудь вкусного и спросил, где мать, ему в красках, какие имеет только язык склочной завистливой бабы из низов, объяснила где, с кем и как она трахалась. Мальчик весь пошёл багрянцем и тоже Бэтле сказал весёлого, отчего у неё с Эрлом зеваки пораскрывались, прежде чем разразиться матом в спину ушастой бестии угрозами и нелестными характеристиками уже в его адрес, но приняла их спина крылатого, и был он таков, хлопнув дверью.
А глаза всё ж от лошадей и их дерьмища щипало, да.
Подышав немного в сторонке, гоняя тяжёлой от злобы тонкой ногой кур, искавших по пыльной земле зерно, Лейв, надеясь на что-то пошёл, решил дерзнуть и узнать, не соврала ли Бэтла, или мамка за старое, да ещё, скорее всего, просто так. Видел он этого гостя. Проблема быть сыном шлюхи от неизвестно кого не в том, что так добывается пропитание. Безродной, не особо умной, не подкованной в ремёслах бабе с хорошим телом им торговать — чуть ли не самый лёгкий путь, чтобы по жизни катиться, знай успевай зельями заразу из себя гонять, чтобы нос не провалился или дырка между ног не завшивела. Проблема была в том, что сам выбор такого стиля жизни считался предосудительным, несмотря на неизбывный спрос, и клеймо на нём держалось и жгло спустя время. И то, что мать продолжала подрабатывать телом вот так беспардонно, а он выгребал, Лейва ранило. А если она бесплатно? Так это уже не честная шлюха, а самая настоящая блядища. И как-то, как-то…
Услышав громкое дыхание и звуки двух разгорячённых тел, не нуждаясь даже во взгляде сквозь щель, мальчик не выдержал и, тихо хлюпнув носом, утёр кулаком глаза. Он убежал, неслышно шлёпая тонкими подошвами за угол и у клочка сорных колосков травы дал себе подавить немного жалких слёз. Бэтла, сука такая, была права. Вот зачем она всегда права? Как он её за это ненавидит…
Любой ребёнок — эгоист, и в одиннадцать лет Лейв пытался как-то рационализировать свои эмоции по отношению к так-то к нему доброй, его не гоняющей, весёлой мамке просто чтобы не давиться тем, что его душило всякий раз, когда она обижала его так, не хотя. Это не меняло того, что быть у неё не единственным яхонтовым в жизни ей попросту не нравилось. До того, как его поймал совершенно осоловевшим панибратским жестом гость, Лейв успел отплакать, умыться в корыте и уже отправиться назад, гордо решив с матерью ни о чём из сегодняшнего дня не заговаривать, даже о Бэтле и том, что она пыталась передать до неё.
— Отдохнул? — выкрутился из-под руки с видом надувшегося свирепого воробья перед боем за кормушку. — Ну и ходи отсудова. Лошадь в стойлах, всё готово.
Он не смог выдавить из себя ни одного наезда или оскорбления, потому что любим бы лупил по матери и по себе, а ему и так было тошно, тошно, страшно тошно, и Сосуд Души на шнурке под рубахой висел мёртвым грузом. Ему хватило только силы воли посмотреть снизу вверх мужику глаза в глаза с вызовом. А ведь это был наёмник и, судя по всему, не самого низкого ранга, такие люди и нелюди, особенно одиночки, были опасными уродами и, в случае уродства нрава, могли и до смерти отлупцевать. А Лейву не повезло родиться парнем слишком самосознательным и гордым, чтобы по такому пустяку не страдать. Его ждала кавалерия и рыцарство, но лошадей он только чистил, пока мамка ездила на других жеребцах.

Какой он ему нахрен сычик? Этому никому, херу с горы?
— Слушай, мужик, что тебе надо?
Шагай своей дорогой!
От него конкретно — что? Вот серьёзно, не было печали — ебари причалили. Это настолько бесило Лейва, что он был неспособен за завесой ненависти разглядеть каких-то куда менее злонамеренных, чем он подумать мог сам, причин поступков и слов. Он специально сморгнул остатки режущих глаза слёз на комментарий, выдавил их подальше, чтобы не размывали взгляд, и выдержал контакт молча. Хотя очень и очень хотелось задать тот самый вопрос. Или послать. И ещё послать. И много раз послать. Чтобы не возвращался. Ну, если только он пришёл забрать их домой?..
Но он ушёл, безымянный мамкин герой, жалкое подобие великой любви всей жизни, какая только может быть у шлюхи и любого маргинала, пусть даже очень приличного внешне. И Лейв тоже пошёл своей дорогой — сбегал в комнатку под лестницей и сцапал единственное более-менее свежее там платье. С ним он ворвался в хлев, чтобы кинуть мамке — в руки, в лицо, на сиськи — как попадёт, специально не планировал. А вот слова, которых имел под языком много: колючих и сухих, истеричных и с надрывом — не собрал, все застряли. Действия говорили яснее слов. Пусть оденется посвежее, не будет пахнуть каким-то мужиком, и пошли дальше, как ни в чём не бывало. Она шлюха, он шлюхин сын, ничего нового.
“Но пусть лучше не возвращается”, — подумал Лейв, рассчитывая забыть неизвестного как всех остальных, куда более неприятных и мерзких и оттого — легко выбрасываемых из памяти мужиков. Что ему было с глазами, если признавать не собирался.