Как и все драконы, Таэр не любил путешествовать. В данном конкретном случае он не любил путешествовать особо. Вся эта пыльная, тряская дорога утомляла безмерно, а уж беспокойство о вещах, сундуках, коробах и прочем скарбе привносила в его жизнь именно ту ноту, которой дракон избегал всеми силами. Нет, безусловно, под его лапой был некий мелкий паршивец, не заслуживший даже взрослого имени, чтобы заниматься хозяйственными заботами. Но оставить на кого-то другого самые ценные свои инструменты и ларец с артефактами (кои и послужили основной причиной путешествия по земле) Таэр не мог ни на кого. Вот и приходилось приглядывать. К тому же сочетание слов «мелкий» и «паршивец» полностью характеризовало Ильва, и от этого доверие отнюдь не расцветало пышным цветом и не распространяло аромат магнолий.
Вот и сейчас этот «слуга на все руки», коего пришлось взять с собой скрепя сердце и печень во исполнение давнего обещания, данного в незапамятные времена, куда-то пропал. Расставил все вещи, перестелил постель, притащил с кухни несколько кувшинов: воды, игристого и легкого эльфийского вина и соответствующих закусок к ним и – пропал. Об этом Таэр узнал по стуку в дверь, на который никто не отреагировал. Дракон задумчиво подождал, рассматривая убогий мощеный камнями двор, и когда стоящий за дверью проявил настойчивость, направился к ней, раздраженно завязывая пояс тяжелого халата, расшитого золотой нитью.
Таэр, и так не отличавшийся легким и веселым характером, усугубленный до «мерзкого» тяготами путешествия, распахнул дверь, но зло выдохнуть пристойный вариант фразы «Я просил меня не беспокоить!» не успел. Взгляд зацепился за ленту, задумчиво скользнул по лицу посмевшей нарушить покой эльфийки. Зрачок на мгновение расширился и тут же слился обратно в крохотную точку, словно испугался своего странного поведения.
Таэр задумчиво наклонил голову, смерил стоящую перед ним девушку откровенным взглядом, словно снимая с нее мерки или примеривая свежеоструганный гроб («Вот туточки, в плечах будет покойничку жать! Хотя ж ему, покойничку, усе равно…»), и прохладно осведомился:
– Что от меня нужно посланнику дома иш’Синдэ?

Тонкие, но твердые, привыкшие к работе с металлом и камнями, пальцы сомкнулись на плотной пергаментной бумаге, странный болезненно-восковой цвет которой и почти незаметная вязь растительного узора уже могли сказать о многом. Знающему человеку, конечно.
Скользнув взглядом по предмету, издающему звук, так, словно к нему каждый день приходят прекрасные эльфийки с кнутами, Таэр отступил на шаг назад величественно, словно находился при дворе.
– Проходите, просто Риарио.
Дракон повернулся, не сомневаясь, что дева воспользуется его приглашением, несмотря на походя оброненное почти-оскорбление, и отошел к окну, деревянный пол возле которого не был забран ковром. С некоторых пор он не слишком доверял поверхностям, задрапированным тряпками.
– Угощайтесь, – Таэр рассеянно кивнул на убранный к завтраку столик, углубляясь в изучение письма.

Изученное послание свело настроение Таэра до планки «гнусное». Возможно, знай глава дома иш’Синде, в каком настроение пребывал мастер вер Шейн, он бы благоразумно решил перенести дату передачи на послания на, к примеру, завтра. Или послезавтра. А еще лучше – через пару дней. Или даже неделю. К этому времени дракон успел бы уже обжиться в своем временном «логове» до приемлемого для себя уровня эмоционального комфорта и стал более благостным, но… История не знает сослагательного наклонения.
Неторопливо свернув письмо в трубочку, Таэр проплыл до стола, осторожно ступая странными туфлями с загнутыми мысками, конечно же того же глубоко-синего с золотом цвета, как и халат, по пушистому ковру благородного цвета мха – или как там эльфы, помешанные на природе его называют, и опустился на кресло. Послание с разломанной черной печатью, напоминающей ныне осколки некоей поделки древней цивилизации, каким-то чудом добравшейся до нынешних дней, очутилось возле тарелки с фруктами, в которой царил прозрачно-янтарный виноград.
Неторопливо наполнив свой бокал игристым вином с пузырьками веселенького розового цвета, Таэр поинтересовался у эльфийки:
– Полагаю, вы в курсе содержания сего… – бокал качнулся, указывая на свиток, – …послания?

За подобное настроение мастера вер Шейна приходилось платить. Если не всем, то тем, кто его вызвал – непременно. Короткоживущие увлекались всякими «глаз за глаз, жизнь за жизнь» и прочими кровавыми ритуалами, но чем дольше живешь, тем больше понимаешь, что подобное – малоинтересно и быстро надоедает. Драконы же жили долго, и если юнцы еще питали неприличные пристрастия к подобному времяпровождению, то изрядно – пожившие предпочитали другие способы удовлетворения своей страсти.
Драконы жили долго, обладали мерзким характером и хорошей памятью, что вкупе давало довольно интересные результаты не только для тех, кто вызвал неудовольствие дракона, но и для их потомков.
– О чем именно? – благостно поинтересовался Таэр, отпивая изрядный глоток из бокала.

Таэр приподнял бровь, изображая удивление. Фраза прозвучала так, словно его приглашали к дочери главы дома иш'Синдэ не для, если выразиться обтекаемо, изучения перспектив одной юной особы на поприще артефакторики, а для чего-то более личного и нескромного.
– «Вообще» – это слишком размытое слово, практически ничего не характеризующее и не обозначающее. Именно поэтому его обожают использовать в философских диспутах, – дракон пригубил вино, ополовинив бокал, и продолжил: – Я же отношусь к крайне практичной когорте, не любящей разговоры ни о чем. Посему…
Дракон оценивающе глянул на редиску, словно она могла послужить оружием или оружием чего-либо – по меньшей мере она служила характеристикой отменного здоровья гостьи, и завершил фразу:
– Каковы причины вашего совета?

Таэр с любопытством разглядывал юную эльфийку. Которая явно высоко себя ценила. Ее звание «советник» косвенно подтверждало самооценку, но дракон слишком много повидал на своем веку разных самочек, чтобы априори считать обладательницу сего звания достойной его. Пока из плюсов вырисовывалось умение не обижаться и не отвечать на довольно топорные оскорбления и самомнение. О да, это тоже можно было отнести в плюсы, но и в минусы тоже. В минусы же можно было отнести извечное женское желание покрова таинственности. В личном общении вполне допустимо и мило, в деловом – странно. Впрочем, Дом заслуживает того советника, которого имеет, значит, иш’Синдэ на данный момент требуется именно этот советник. Стоит принять во внимание.
Если дева своими пассажами рассчитывала задеть или вывести из себя вер Шейна, то ей это не удалось. Он и так находился в той стадии, когда драконий гнев обретает внешнюю и, самое главное, внутреннюю рассудочность, заняв место вспыльчивости и склочности.
Бокал опустел, Таэр потянулся за кувшином:
– Сколько дом иш’Синдэ готов предложить?

Таэр задумчиво покачивал бокалом, глядя желтыми, словно прозрачный, медовый янтарь глазами на деву. Внезапно дракон отставил в сторону бокал, поднявшись повелительно бросил:
– Ждите здесь.
И исчез за дверями спальни. Пробыл он в комнате не так долго, но достаточно, чтобы недоумение могло перейти в стадию задумчивости.
Небольшой ларец, обтянутый черным, цвета глубокой ночи бархатом, опустился на стол, совершенно по-простецки соседствуя с блюдом с лососем и нарезанными соломкой какими-то зелеными стеблями – Таэр не знал, как они называются, и совершенно не волновался этому факту.
– Взгляните, – дракон указал небрежным жестом на шкатулку так, словно они содержала какую-то безделицу.
Однако, если отщелкнуть небольшой золотой замочек и заглянуть внутрь, то можно увидеть то, за что вер Шейна именовали «мастером» и осознать, почему за сделанными им вещицами гонялись многие дамы знатных родов, да и просто богатые. Не просто гонялись, а готовы были ждать месяцами, а то и годами, лишь бы заполучить себе украшение от Таэра вер Шейна.
Брошь всего лишь из одного крупного рубина не привлекла бы ничьего особого внимания, если бы не горящий в ней огонь. Нет, наверное, неправильно было бы назвать увиденное «огнем». Пламя – оно бушевало, рвалось наружу, то затухало, то разгоралось, грозя перейти во всепожирающее безумие, то стихало до мирного костерка. Такую брошь сможет надеть не каждый. Такую брошь нужно уметь носить. Но она подчеркнет именно то, что вложено в нее – силу владельца. Если, конечно, он ее достоин.
Дракон не помнил, чтобы кто-либо из дома иш’Синдэ приобретал у него украшения, но, возможно, они оказывались преподнесены в дар, тогда брошь не произведет сильного эффекта на советника, но Таэр на него и не рассчитывал.

Дева проявляла такую настойчивость в своем стремлении, что Таэру даже захотелось узнать, что же за ней кроется. Возможно, такая возможность и представится, даже несмотря на то, что во внутренние дела Дома чужаков никогда не посвящали.
– Мой визит… – вновь завладевший бокалом дракон, казалось, совершенно не слышал экспрессивной, но выверенной речи эльфийки, мечтательно глядя куда-то сквозь нее. – Мой визит будет стоить ровно половину всех артефактов, которые Корнелия иш’Синдэ создаст. Всех. Любых. Как именно он будет передаваться, меня не волнует, это будет заботой Корнелии иш’Синдэ.
Внезапно взгляд вер Шейна сфокусировался на девушке.
– Половину всех артефактов и ужин с вами, в любом случае, вне зависимости от решения благородного главы Дома. Это мои условия, Советник Риарио.
Добавленное к имени «Советник» уже говорило о многом, так что Таэр не стал добавлять «Распорядитесь ими верно» – и так совершенно понятно, что леди Советник получила сейчас если не джокера, но козырного туза для переговоров с главой Дома.
Ведь выставляя подобные требования, дракон лишал Корнелию возможности обучаться у кого-либо из артефакторов, кроме себя, потому как по традиции все сделанное во время обучения доставалось наставнику, а традиции – они на то и традиции, чтобы стоять твердо и незыблемо, как стена. Сам же он учеников не брал. Однако это не являлось основным сдерживающим фактором. Любые – значит, действительно любые, а тут уже начиналось такое тонкое дело, как политика. Уж на чем на чем, а на этой струне арфы мирового равновесия Советник должна уметь играть виртуозно.
Однако – возможен торг, особенно с тем, кто получает доходы от продажи своих изделий. Посему Таэра крайне интересовало, чем же закончатся переговоры главы Дома с его советником.

Отредактировано Таэр вер Шейн (05-07-2017 22:41:35)

– Жду вас сегодня к вечеру, – чинно, но с ноткой неуместного высокомерия (тут уж ничего не поделаешь, характер) произнес Таэр, поднимаясь вслед за гостьей. Не выпуская, впрочем, из рук весело пузырящийся бокал. – Пришлите слугу предупредить во сколько вы пребудете.
Когда за эльфийкой захлопнулась дверь, вер Шейн, сморщив нос, провел пальцами над заказанными ей блюдами, так ничего и не выбрал, лишь поворошил пальцами странные зеленые стручки. Он не любил ни мяса, ни рыбы, чем неизменно ввергал в удивление новых знакомцев, полагавших, что дракон должен питаться именно этими продуктами, к тому же плохо, то есть не до конца приготовленными. С кровью, то есть. Крови Таэр не выносил особенно. Так что пальцы сомкнулись на колокольчике, и вскоре расторопный слуга убрал последствия пиршества, оставив стол почти девственно-чистым, словно разграбленный город после наведения порядка. Лишь черная бархатная коробочка убеждала в том, что визит являлся явью.
Обновив вино, дракон вернулся к окну. Теперь оставалось выяснить, где носит этого несносного паршивца Ильва…

***

Вечер разливался багряным заревом заката и был на диво мирен, тих и спокоен – впрочем, как и положено теплому весеннему вечеру. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, лишь самую капельку стыдливо подглядывая за оставленным на попечение ночи миром, да и то собиралось вскоре уйти вздремнуть после делов праведных. Ночные птицы разливались сладкоголосыми трелями, настолько приятному слуху живых существ, что многие парочки приходили к заветным местам, лишь бы посидеть в уединении и послушать переливчатые песни. Правда Таэр полагал, что основная причина уединения парочек отнюдь не песни, а совершенно другие причины. Впрочем, что уж тут говорить – если уж сами сладкоголосые трели, издаваемые птичками, можно было перевести как «Хей! Я такой красивый и сильный самец, иди же ко мне, будем делать яйцо!», то почему бы другим тварям отличаться? Даже если они двуногие.
Возможно, подобные размышления лениво крутились в голове вер Шейна по одной банальной причине – он чувствовал себя не слишком уютно в отделанном деревянными панелями отдельном кабинете лучшего ресторана этого… города. Ноздри щекотал крепкий запах дуба, и оставалось ощущение, что находишься внутри этого растения, с помощью магии выращенного до небесных размеров. Деревьям же дракон не слишком доверял – очень уж они хрупкие и ненадежные, даже самые древние и мощные красавцы.
Несколько примирял с действительностью рой магических светлячков за окном, выписывающих сложные танцевальные узоры на потеху гостям. Это смотрелось красиво и выглядело забавно.
Возможно, если бы Таэр подозревал, что именно из себя представляет эта траттория, он бы выбрал нечто иное, но хлопоты с заказом кабинета и блюд выпали на долю Ильва, а тот не знал досконально пристрастий своего «старшего из гнезда» – наверное, именно так на эльфийский можно было перевести отношения, связывающий на текущий момент мастера вер Шейна с его «мелким паршивцем». Впрочем, по сравнению с началом путешествия кое-какие улучшения появились, что, однако, не слишком радовало – слишком уж медленно происходили искомые улучшения.
Однако по внешнему виду дракона вряд ли можно было догадаться об испытываемых им неудобствах, привычные апломб и чувство собственного достоинства и значимости затмевали почти все остальное.
В ожидании гостьи, Таэр неторопливо крутил в пальцах бокал глубокого синего цвета, и приглушенно-белое кружево манжет оставляло странное впечатление пены, накатывающей на гладь моря.

Отредактировано Таэр вер Шейн (06-07-2017 18:53:13)

Наверное, при подобной встрече, или подобных обстоятельствах или еще чего-нибудь подобных следовало начать полниться подозрениями – а не пытается ли кто-то вести нечестную игру, строить козни или (применив еще раз затертое слово) подобную вещь. Наверное, следовало бы, но Таэр лишь удивился. Он ожидал и предвкушал разнообразные последствия утреннего разговора, однако появление наследницы Дома в таком месте и весьма странных обстоятельствах не входило в предвкушаемый перечень.
– И вам доброго вечера и светлых звезд, леди, – синий бокал выплыл из пенных волн и оказался на столе. Именно так приветствовали друг друга эльфы при нечаянных встречах лет триста назад, но все меняется, одни традиции сменяют другие, а память рода зачастую настолько странный предмет, что в ней задерживаются далеко не самые важные вещи.
Дракон легким движением поднялся на ноги. Безусловно, учтивее было бы встать сразу при появлении дамы, тем более – приглашенной им же самим дамы, но вер Шейну прощались пренебрежения многими условностями. Тяжелый стул мореного дуба (опять дуб, в этот раз еще и пропитанный чем-то странно-приятно, но все же излишне пахнущим, скорее всего, очередные любимые эльфами травы) оказался отодвинут с неожиданной легкостью. Дождавшись пока девушка примет предложение, вер Шейн поинтересовался:
– Выпьете что-нибудь?
От ответа зависело очень многое, по меньшей мере отношение эльфийки с своему визиту и к нему самому.
– Четверть часа… – Таэр опустился на свое место, любопытствующе глядя на княжну. – О чем же можно поговорить всего лишь за четверть часа?

Отредактировано Таэр вер Шейн (06-07-2017 21:17:14)

Пока дева говорила, Таэр налил ей воду и подвинул бокал поближе. Высокий, узкий, серебро с чернением, он словно бы являлся противоположностью бокала, из которого пил дракон, но при этом смотрелся крайне женственно и, как ни странно, уместно на этом столе, в этой комнате, среди дерева и полутьмы.
– Вы знаете… – черный бархат ожерелья медленной змеей скользил между светлыми пальцами, словно сопровождая каждое неторопливо сказанное слово, – …драконы крайне злопамятны. Память у нас долгая, как и жизнь. Выпейте, – Таэр кивнул, и яркий блик пробежался по изящному серебру, точно солнечный зайчик отразился от сапфира ожерелья. – Когда выпьете, я продолжу.

– Будем полагать, что стечение нынешних обстоятельств послужило извинением со стороны Дома, – дракон беспечно, словно безделицу, не требующую внимания, смахнул в сторону извинения. Правда не уточнил, принял ли он эти извинения. – Вы что-нибудь почувствовали, когда пили?
В ровных словах затаилось жадное любопытство, но не замученной девочки его распознать сквозь обманчивую мягкость обертонов, за которыми пряталась железная сухость алчности.
Таэр неторопливо обернул колье вокруг пальцев.
– Налить вам еще?

– Присядьте, – в голосе дракона не слышалось приказа, лишь привычка привыкшего к тому, что весь мир его слушает, добавляющая в довольно простые фразы и слова необычные обертоны. – И я закончу ответ на ваш первый вопрос.
Таэр привстал и наполнил серебряный бокал снова.
– Пока я рассказываю, вы выпьете еще. Именно так не должно работать, но ваш организм слаб, сердце отозвалось слишком активно. Не опасайтесь, еще один бокал не повредит. Это не лечебная магия. Всего лишь так… – дракон чуть мечтательно улыбнулся и немного манерно повел кистью. В приглушенном свете блеснули три крупных камня перстней. – Безделица.

– Разве я причинил вам зло? – Таэр с интересом посмотрел на девушку. – Отнюдь. Я причинил бы вам зло, если ваш отец согласился принять мое предложение. Или если бы вы не пришли.
Пальцы дракона на мгновение исчезли в кружевах, а когда пенное кружево соскользнуло, с самых кончиков пальцев вспорхнула искристая бабочка. Казалось, что с каждым взмахом крыльев с них взмывает серебристая пыль, оставляя светящийся след. Сделав небольшой круг по комнате, бабочка аккуратно и трепетно опустилась на рукав амазонки, готовая мгновенно взлететь, если ее прогонят.
Все бы ничего, магия позволяет создавать и не такие иллюзии, если бы не одно «но» – бабочка оказалась почти невесомой, искусно сделанной бриллиантовой брошью. На хрупких переплетениях серебряной проволоки, создающий неповторимый узор крыльев, сверкала россыпь бриллиантовых капель, точно роса под лучами восходящего солнца.
– Примите мой подарок, леди, – мягко проговорил дракон. – Прошу вас. Если бы ваш отец принял мое предложение или если бы вы не пришли, он бы стал постоянным напоминанием о том, чего вы лишились. Каждый день прожигал осознанием потери, пока не выжег бы до тла ту часть души, что привела вас сюда. А так…
Дракон мягко поднялся и подошел почти вплотную к Корнаиэль.
– Вы храбрая маленькая леди. Возможно, у вас хватит храбрости стать настоящим артефактором, а не тем, кто клепает сотни поделок за год, лишь бы прокормиться. Не ремесленником, но – мастером.
Дракон приподнял бровь, всматриваясь в белое до восковой бледности лицо.
– Примите? Я передам управление вам.
Бабочка застыла, словно в ожидании решения своей участи.