Machinae Supremacy - Pieces
Никаких конкретных ассоциаций,
просто слушал, пока сочинял

Они опять тащатся по глуши вдвоём, чем дальше - тем, кажется, лучше. И снаряжение в этот раз лучше, и даже нашлась потерянная во время нападения пустельга. Так где же прежнее очарование путешествий? Мор ни разу не пополнил их запасы ни охотой, ни рыбной ловлей, хотя край был живой и иная добыча проходила и проплывала на расстоянии руки - только протяни, ни даже сбором выглядящих знакомо орехов с кустов, которые встречались, и их собранные наспех пайки приближались к своему концу, когда в конце второго дня они вышли по ручьям на более-менее значительную речку и поселение возле неё. Бросив местным, что они со спутницей пилигримы, он взял им привычно одну комнату, хоть запас денег был больше, и просто лёг спать, чтобы подняться за полдень. Мало говорил: по сути, всё его общение с княжной снова сводилось к бытовым вопросам в духе "как ноги?"-"есть хочешь?"-"привал сейчас или ещё немного пройдём?", на которые ответ он и так знал, но пугать этим всезнанием не хотел. Во внутренний мир фалмари с разговора в ночь побега, чувствуя некоторую вину, вообще не лез. Много смотрел в мелькающее всё меньше по мере спуска в густые высокие леса низины среди листвы небо. Думал о чём-то своём.
Не только у Даниэль были поводы для эмоционального нардыва и приступа глубокой хандры. Эмпат заразился ими, когда спало отрезвляющее действие адреналина, ещё поутру выпутавшись из влажного от росы плаща и найдя на брошенном луке едва заметную царапину.
Молчание и задумчивость хорошо подходили прикрымию пилигрима, а вопросы касательно того, отчего пара путешественников неплохо одеты и вооружены и вовсе не было. Кто отправляется в обход опасных болот без оружия? Идея с поломничеством пришла к полукровке не сама. Чем больше он думал, занимая себя в однотонной дороге, о родителях и всём хорошем, что они ему дали, тем больше любопытных деталей подбирал его погружённый, казалось бы, в густую меланхолию разум. Отец как-то говорил ему, кажется, ещё когда они плыли на Силву на корабле, что ищущие себя сильвийцы отправляются в опасные и довольно отчаянные путешествия, схоже с жителями Альянса, проходящими путь по развалинам древних храмов и даже - самые смелые - до Гэлацио Этена. Раньше ходили. Нынче стражи Пределов сами не справляются с наводнившей горы и предгорные районы на севере Альянса нежитью. Не справлялась и Нимуэ, не справился и сам Мор, в итоге всё бросив и сбежав через полсвета от немого кошмара, пробиравшегося под жилки в холодные ночи Альянса: что в лесу, что в трактире, что в городе.
И вот теперь следопыт и лесничий, которому по призванию положено быть проводником и находить дорогу в самой глубокой заднице мира, оказался в этой метафорической заднице сам, не зная, куда идти и что делать. Опять. Второй раз за полгода. Куда быстрее, чем хотел бы (а хотел бы никогда).

Архитектура поселения напоминала что-то из детства и Лейарис, о котором не хотелось вспоминать из-за Мэтерленса. Только влажнее, теплее и в низине, а не в предгорьях, где летают грифоны. Чем промышляли местные жители помимо прокорма себя рыбой и плодами и орехами с не сильно зависящих от солнца кустарников под тенящими их мир исполинами... ну, можно догадаться.
- А сколько у вас лодка стоит? - спросил Мор, чтобы предотвратить неуютные вопросы, когда общительный хозяин местной - очень чистой и домашней - корчмы у пристаньки с белёными стенами и высоким потолком залы подсел к ним за стол в поздний обед, явно намереваясь поговорить. Раздетый до так и не постиранной с самого стрельбища, но довольно приличной туники, штанов без ножен на поясе и со вновь собранными в хвост непослушными чёрными волосами полукровка вообще не должен был походить даже на охотника. Скорее, просто на человека с оружием. А фалмари по левую руку и вовсе здесь была как родная. Пока её не облили бы водой. Проспавший Мор не подумал напомнить Даниэль, что в общие купальни и бани. хотя их здесь в избытке, ходить ей... ну-у... Венец - это опасно. Если Каэль сбежал, слышал и сообщил, что девчонка с претензией, её будут искать по приметам даже в наземной форме. Вот это больше всего беспокоило лучника, как, собственно, и его приметный шрам на роже. Оттого ли он почти инстинктивно сидел, закрывая девушку от зала, и не убирал куцую прядь выбившейся из хвоста чёлки с левой щеки?
"Но не так быстро", - успокаивал полукровка себя, глотая разведённое водой варенье, хотя хотелось чего-нибудь сильно крепче, невзирая на преследовавшую его с пересыпа головную боль.
- Без осадки малая - золотой, - ответил ламар, ковыряя ногтем медную монету. Псионик скривился - дорого. У них и так на двоих полтора золотых набиралось, а работать на гроши и останавливаться, чтобы обеспечивать себя на обмене добычи, например, на целую одежду и чистые повязки... мэ-э, они такое уже пробовали, в сжатое время много не вышло. Нормальные сапоги у Даниэль появились только благодаря Ордену. А уж чего стоило опасаться им больше всего теперь, так это времени!
- Дороговато.
- Так дерево нужно найти, обработать, просмолить... Зато по болотам ходит - песня, и через пороги и мель не тяжело носить.
- Мы, наверное... подумаем.
- Хорошо, подходите, если надумаете. И вообще.
Полуэльф бросил на спутницу взгляд. Что делать? Они ведь пока даже не обсудили, куда двигаться и зачем. На лодке можно было выбраться в судоходную реку и пересесть на корабль в любой город, рассчитывая встретиться с выжившими или другими рыцарями ордена там, но...

- Как? - с готовностью задал вопрос Мор. Наводящий, потому что знал: никак, в общем-то. - Сейчас птиц с почтой могут подстреливать или ловить. Маги - их могут допрашивать, и сильные предпочитают жить в городах, куда нам ходу нет. А где у ордена базы и у отца агенты я не знаю, или знал, но это было больше десяти лет назад и в Гвиндериле...
Парень закусил щёку. Он превращался в конченное трепло, но оставлять фалмари без ответа или с сухим "нет" не мог. Это жестоко. Она должна понимать, если хочет, отчего они опять, после всего, посто... бегут.
- Я уже пытался найти хоть кого-то. Конечно, я - маг посредственный, но ничего, даже смутного отблеска в воде.
Как будто они попали в реку теней и уже утекли из этого мира. Но это было просто невозможно, кто-то да должен был уйти, даже если положение казалось безнадёжным. Уйти и спрятаться за барьеры, за которые не проникнет даже сильный волшебник. Что там недоученный псионик-полукровка.
- Они прячутся, значит, хорошо, если спрячемся и мы.
Из рукава туники показалась обёрнутая вокруг предплечья в кожаных отрезах карта, выданная Малленом, который велел сразу искать путь в считающийся потерянным и много веков ненаселённым Гиллар.
Мельком посмотрев в светлый зал и не найдя никакого особого внимания к их персонам, ничуть не подозрительный пилигрим раскатал длинную карту севера Фалмарила полностью и указал на пунктирные очертания, которые бежали от гребня суши, на которой сидел Вервон и обе дороги, проходившие через него с севера на юг, и выливались в болота Волчьего следа, где вообще уже не было чётких указаний суши, помимо пары нежилых островов и других разноцветных пунктиров.
- Смотри. Скоро таяние снега в горах к северу поднимет не только болота, но и реки здесь. Двигаться будет трудно, особенно тебе. Мы могли бы повернуть на юг, к перешейку, но это слишком опасно.
Легенды к карте не прилагалось, но, насколько помнил Мор слова отца, четыре линии охры, бегущие  с юга на север, иногда пересекаясь - древесные тропы в Гвиндерил. Карта могла быть не самой новой, пусть и довольно подробной и сохранной, однако уже на ней три тропы кое-где прерывались. А до указанных на карте развалин не тянулось ни одного пунктира, никакого цвета, все мимо. И как до туда добираться прикажете, вплавь?!
Эмпат так и замер в напряжённой позе, со странно выгнутой спиной и неудобно вывернутыми суставами, как засёкший что-то зверь. Что-то прибыло верхом на усталых лошадях - по дороге - и уже выгружалось на выложенной цветными плитками площади небольшой изящной ламарской деревни. Что-то - группа живых существ, если точно, пятеро-шестеро, хотели отдохнуть, и их тяготила обязанность.
Предположение проникло в жилы и разлилось по вискам и загривку холодной испариной. Псионик отодвинулся от щитов внутрь себя, лицо его окаменело.
- Даниэль, давай поднимемся наверх, - склонился он к её уху и совсем незаметно сказал. Спокойно, не торопясь, руки его складывали карту, а глаза поглядывали на кружку. Нужно всё взять, чтобы не выглядело как бегство. Потому что это было именно бегство, если догадка Мора оказалась верна.

Мор закрыл дверь, позволив девушке пройти. Едва слышно повернулись засов и замок. Парень отлёг от косяка и мягким шагом прошёл к кровати и вещам, сложенным на грубо сколоченных над ней полках.
- Извини, твоё купание придётся ещё немного отложить. Но я помню, - не поворачиваясь и проверяя, как ходят в ножнах кинжалы, сказал Мор, забивая тяжёлую тишину. Напряжение, грызшее его за позвоночник, ослабло, но нервы играли.
А вопрос всё-таки пришёл.
Полукровка несколько затравленно глянул на девушку, тряхнул хвостом и прошёл к окну. Прячась в тени косяка, он посмотрел в сторону угла, за которым находилась единственная улица этого поселения. Ничего не видно, прибывшие ощущались где-то у порога.
- Ощущение... было. Сейчас нужно очень осторожно относиться к любым визитёрам. Слышишь, лошади ржут? - отметил парень отдалённый звук, оттопырив палец в сторону приоткрытого окна. И тут же отошёл от него, цокнув языком, чтобы отвлечься, сидящей напротив пустельге.
Скованность мыслей и скованность речи тяготили его, но сказать было нужно.
- Никакой паники, - сказал он. Слова прозвучали как-то не очень успокаивающее. - Нас могут всё ещё не искать, и тогда наше исчезновение будет подозрительным и спровоцирует поиски раньше. Просто доешь здесь, проверь свои вещи, а я схожу и попытаюсь понаблюдать. Если всё спокойно - устроим тебе купание, хорошо?

Полукровка склонил голову, молчаливо прощаясь со смущённой девушкой, повернулся спиной, лицом к двери, и плавно, почти бесшумно вышел.
Слишком хороший парень, чтобы смущать и ответно смущаться. Достаточно думающий головой, чтобы не брать с собой на потенциально опасную вылазку, раз была возможность остаться в сухой и светлой комнате.
Ноги в сапогах на тонкой подошве медленно и тихо прошли полпролёта вниз, замерев на ступени, кончавшейся ровно по линии перекрытий. Морандир напряг слух. Для его дара могло не существовать стен, но и чётких понятий в чувствах не было тоже. В слуховом окне мелькнули светлые головы, по плитам крыльца зазвучали подбитые сталью каблуки.
- …Аллор смиловистился, город не сгорел.
- А что повстанцы?
- Повстанцы сбежали. Их до глубокой ночи гнали по объездной дороге, и…
Источники голосов остановились где-то посреди зала. В эмоциональных аурах подрагивала до болезненного знакомая Мору нервозность.
- Ну?
- Дороги нет больше, в общем. Когда мы приехали вслед за разъездом утром к уцелевшим бойцам князя, на месте стычки была только взрытая земля, трупы, следы града размером с кулак… Ну, ты понимаешь.
Что-то и в этих словах, и самих новоприбывших твердило полукровке, что он зря паниковал, и это не те, кого ему следовало бы бояться. Звук открывшейся на другом этаже двери встревожил его больше, и, решая дилемму с секунду, Мор решил спуститься и послушать разговор.
- Дела, Дельнарис. И что теперь вы делаете?
Склонив голову так, что упрямая прядь упала на лицо, скрыв шрам на щеке почти полностью, парень прошёл и сел за стойку, совсем не делая никаких жестов хозяину. Тот заметил его, и сам сразу поспешил. Гостей появление молчаливого жильца, кажется, не смутило.
- Съездим по делам и вернёмся в Гвиндерил до поры, когда станет спокойно.
"Ламар. И эльфы. Главный – эльф", - отмечал про себя псионик. Он не знал сам, почему это было так для него важно, но хотел доверять им от этого больше. Эльфы не воевали, а интриговали. Это всем было известно, но всё равно видимый пацифизм заставлял им доверять.
"И сколько людей попали в эту ловушку, рассказывая секреты моему отцу?"
Рядом с ним садился сильный маг, и уже этого следовало опасаться.
- Что-то нужно? – обратился к Мору ламар.
- Да, ещё пинту и бочку с тёплой водой.
- А что не в купальню через дорогу? Там не людно…
Парень дёрнул губой.
- Понимаете, девушка стесняется. Мы из Гвиндерила, она на родине давно не была, вот и привыкла…
Велик был соблазн зачаровать хозяина гостиницы, чтобы он не задавал вопросов, но сильная аура и внезапное осознание, что за последние полгода Морандир злоупотреблял своим даром столько, что не счесть, остановили его. Лучник молча отсчитал, подвинул пальцем стопочку монеты и лишь после этого бросил преувеличенно застенчивый взгляд. Всплеск веселья во всей публике убедил его, что трюк удался, и все подумали то, что он хотел чтобы все подумали. Только Дельнарис остался не тронутым намёком, вопросительно дёрнув бровями.
- Ну хорошо, - смахнув монеты ладонью, точно фокусник, ответил мужчина. – Сейчас позову ребят и мы всё принесём.
"Даже так, с доставкой наверх?" – угрюмо прокомментировал в голове Мор. Он и забыл, что Фалмарил – страна, в которой полно и воды, и гидромантов. Сдачи ему с серебра не дали, но что поделать. Полукровка повёл плечами, точно скидывая грязный плащ, забрал поданную пинту и, на ходу ныряя носом и хлюпая напитком, почесал наверх.
Он услышал всё, что мог – что новые постояльцы не враги, но чувствовал всё то же затравленное состояние. Он не узнал главного: жив ли его отец. И не мог узнать никак иначе, потому что был никчёмный сын и никчёмный маг. Это ощущение навязывало желание хоть немного напиться, и, о чудо, даже слабенькая сладкая местная бурда легко давала по мозгам вчерашнему трезвеннику. Всю пинту он выпил в двух шагах от двери, и сразу развернулся, чтобы прогуляться на улицу, пока "всё там нужное несли".

"Зачем я это делаю? Есть ли хоть какой-то смысл моего участия в этой борьбе?"
В итоге Мор вернулся как раз вовремя, чтобы нести пахнущие улицей, всё ещё прохладные с просушки полотенца. Он обогнал всю процессию и вырвался вперёд, ощущая, как рвётся уйти из-под тела та или другая ватная нога, и постучался в дверь.
- Дан, это я, – как человек пьющий мало, Морган с трудом узнавал это стягивающее ощущение на губах и языке. Лёгкий сушняк от лёгкого опьянения, начатого ещё с утра.
Только вот он не называл княжну Даниэллу "Дан". Допился, сокол, пустельга будет в шоке
- Ты будешь в восторге, – с жалким подобием юмора сказал он с порога. Следом вносили чан, ставили и ворожили тёплую воду, пока, пряча блестящие глаза в совсем немного кружащейся голове, Мор закрывал окно. Ушлые ламары оценивали и его спину, и девушку, и пустельгу, и вещи, но всё это эмпат стоически терпел, глядя в окно. И даже когда пожелав приятного купания нежеланные лица откланялись, промедлил, чтобы оторваться от этого невероятно полезного занятия.
Сразу как-то полезли идиотские мысли: нужно ли Даниэль помочь раздеться, что делать без даже прозрачного подобия занавески. Самое интересное – а как мыться во вторую очередь самому? Изголовья кроватей у окна, и, хоть с девушкой договориться не долго, чтобы она отвернулась, всё равно как-то не очень. Хоть ходи и дальше так, копи защитный слой пота и грязи до полного превращения в энта. Или элементаля грязи, например. Или элементаля Очень Плохой Гигиены. Хотя… Ведь по три месяца иной раз мыла не видал – на что жаловаться?
Полукровка непроизвольно поскрёб ногтями макушку, вырывая из стянутого шнурком на затылке хвоста начавшие салиться, как и любые не мытые какой-то день волосы, чёрные петухи. На них тут же спикировала пустельга.
- Фойррово исчадье! – простонал парень, пытаясь отцепить от себя сумасшедшую птицу, видимо, узревшую на нём какую-то вкусную ящерицу. Как-то нечаянно, в процессе ожесточённой борьбы, Мор мельком бросил взгляд на Даниэль.
Мысли лезли исключительно дурацкие, и вёл он себя по-дурацки, и вообще не знал, что с жизнью делать, потому что уродился такой сверходарённый дурачок. На голых женщин-то он мог спокойно смотреть, ни смущаясь, ни возбуждаясь, но вот как неприятно было, когда в ответ испуганно глазели и смущались они…
Ну, они же давно знакомы (полтора месяца) и уже почти родня, никаких проблем же не случится, если Дан уже разделась и ещё не прыгнула в бочку, обрастая чешуёй в самых интересных местах, да, да, да?

А вот если бедро было поднято чуть выше, а коленка чу-уть левее и под другим углом — можно срисовывать с натуры миниатюру в наглядные пособия для тех, кому ну никто вообще ничего не объяснил. Или в сборники весёлых рассказов, кому по возрасту или уродству на реальных женщин надежды нет.
Но у Мора-то мать была некромантка, причём совсем не обременённая остебенскими приличиями, которые звала предрассудками. Казалось бы, зачем ему…
"А в одежде грудь казалась всё-таки меньше", — подумал парень. Из ноздрей вырвалось фырчание, а кожа на подбородке под поджатыми губами наморщилась, выдавая подавленную улыбку.
- Это она, — оттопырив палец и тут же зарабатывая болезненный щипок под ноготь, попытался оправдаться он. — Ай… Придурочная птица не понимает, что я её скоро заверну в портянку и выкину в колодец!
Придурочная птица ответила незамедлительными возмущениями, наверное, матеря придурочного напившегося на почти пустой желудок придурка, только на своём полупонятном птичьем языке.
Наверное, выглядела такая попытка сменить тему и отвлечь смущённую девушку на балаган о-очень по-детски глупо.
- Да не смотрю я, не смотрю! Больно интересно, женщин голых, подумать, не видал! — бурчал, вырывая вместе с птицей из узелка половину волос, Мор. Вообще, не так много, как большинству хотелось бы, но он же был классный псионик, контролировать своё поведение умел хорошо!.. В трезвом состоянии — уж точно.
Ничего такого, чтобы уязвить самолюбие девушки, он не подразумевал, но стоило фразе вырваться изо рта, он пожалел. Даниэль едва ли можно было обвинить в ханжестве и ложной скромности, но это не значило, что "больно надо" не могло её обидеть. Или, ещё хуже, засомневаться в своей красоте, причём совершенно напрасно, ведь посмотреть было на что.
- Залезай и мойся, — более спокойным и мягким тоном добавил парень, не глядя из-под упавших в процессе борьбы волос назад. Боковым зрением он заметил светлые отрезы полотенец на кровати. — Понадобится помощь — зови.
"Иначе сам приду. И побыстрее. Я тоже в воду хочу", — добавил в мыслях псионик и досадливо цокнул языком. Ему по природной одарённости — как бы двусмысленно это ни звучало — было очень сложно понять, почему так нужно усложнять друг другу жизнь какими-то совсем не естественными правилами. Почему, например, сновать голым на глазах у существа другого пола должно быть стыдно, а с руками по локоть в крови во время заготовки мяса, от которой не весело, а тошно становится — нет? К тому же, с Даниэль они уже оба барьера как-то преодолели.
Мор взял соколицу в руку в крепкий захват, отчего та побилась-побилась, но в итоге утихла, как ребёнок, которого предупреждающе придавливают, когда он заигрался. Другой рукой полукровка стянул с растрёпанного хвоста шнурок и, снова повернувшись лицом к окну, стал — лучшего выражения не найти — чистить перья, разбирать сбившиеся пряди. Занятие интересное, как всё его обучение магии в детстве.
- Вот и пей на пустой желудок, — тихо пробормотал он, глядя в глаза соколицы. Влажные бусинки моргнули, из клюва раздалось короткое утвердительное "чирик". Мир? Мир.

У кого горели не только щёки, а вся накрытая чёрной чёлкой рожа да ещё листовидные уши, нет-нет, а выглядывающие из-под волос? Дамы сомневались, но дамам… нравилось.
Псионик склонился, положил локти на подоконник, и положил подбородок на кулак. Снизу вверх из второго кулака высматривала его глаза поддакнувшая до того пустельга. Птица, не увидя реакции, чуть щипнула край огрубевшей корки на стреляющих пальцах. Мор препятствовать не стал и разжал капкан, выпуская шалопайку на волю. Освободившуюся руку он использовал как вторую подпорку, а потом чтобы просто зарыть в ладони лицо, потому что стыдно, страшно и смешно.
Он-то всё понимал. За годы засыпания под чью-то возню по соседству, когда для твоего восприятия не существуют даже толстые стены, нехитро научиться разбирать слабое вожделение, лунное недомогание, муки родов и простые боли недо или переедания у всех окружающих женщин, включая мать, куда яснее, чем собственную головную боль от всех этих откровений, неизбежно забирающихся даже сквозь самые толстые щиты.
"Щиты…"
Он мог оставаться абсолютно спокойным, внешне, но любая суета выбивала свободу думать и ощущать себя из-под ног. Тогда в дело вступал выработанный навык игнорировать презрение и принимать с благодарностью симпатию. Но… это. Как относиться к такому веселью, Мор даже не знал. Сближаться с кем-либо настолько в его планы никогда не входило, ни касательно законной княжны Фалмарила, ни вообще. На то были очень, очень, очень здравые причины, известные ему так же хорошо и давно, как способы защиты своего разума от лишних гостей.
"Что-то нужно с этим делать", — подумал Мор. Ему в страшных снах до Мэтерленса приходили не только ульвы, не только нежить, хотя за давностью лет, казалось бы, тот визит в бедлам при храме Творца, о котором не знала мать, но позаботился в её отсутствие остебенский наставник одарённого чада…
Во-первых, разделить себя и Даниэль. Это было просто, достаточно понять, чем обеспокоен сам, и перевести внимание… а вот на постояльцев в зале. Судя по всему, хозяин всё ещё их развлекал.
Во-вторых, отгородиться. Фалмари просто ошибается, сбита с толку, сама своих желаний не понимает. Он просто оказался рядом, не сделал ей зла (хотя это спорно) и похож на её собратьев хоть отдалённо. Она вернётся к Элиору и поймёт, что лучше ламара, к тому же такого благородного и мужественного героя, никого быть не может… если Элиор жив. В любом случае, использовать замешательство Даниэль Мор не хотел, даже если бы мог себя заставить. В голове постепенно окрепла ледяная крепость "не моё собачье дело", и зуд в спине как-то поутих.
"Не надо, не надо, не надо обо мне чего не надо думать", — тянул мантру псионик, оттягивая пальцами нижние веки до совсем жуткой гримасы в полном мелких пузыриков оконном стекле. Себе-то он мог на два счёта объяснить, как бы ни хотелось быть любимым, желанным, нормальным, отчего ему лучше не вылезать из лесов, не влезать под юбки, и как выглядит его будущее при неосторожном обращении с этим проклятым даром.
…в-третьих, плевать на издержки, но раз такие пироги – в одной комнате они больше не живут. А одеяла и места у костра и так разные.
- Ага, сейчас.
Борьба княжны со своим хвостом прошла как-то мимо, когда Мор абстрагировался, и он ощутил укол вины, что не почувствовал сразу. Точными движениями, как опытная нянька купеческих детей, у которой уже двадцать лет контракт с одной и той же гильдией, он подхватил с кровати оба полотенца, обошёл по лужицам чан и, подложив на борт одно полотенце (что ни говори, а делать их мягкими – хоть кожей обтягивать – бочкари пока не догадались, наверное, нигде), начал деву с хвостом вынимать.
И вроде всё было хорошо, по отработанной схеме, но в этот раз парня чуть ли не кидало в холодный пот и руки, обёрнутые вокруг талии девушки, чтобы не ставить синяков от пальцев под рёбрами, едва не сводило. Он чувствовал себя зачарователем, снимающим незнакомое проклятье.
"Почему эмпату не нужно сближаться с людьми? – Мы и так ближе некуда. Всегда".
Эльфы внизу вышли на улицу. Кто-то спускался из комнаты на этаж выше, потирая липкие, возможно от чернил, руки.
Мор вытянул фалмари и посадил на борт, дав выкинуть на противоположный хвост и, шепнув "держись крепче", отстранился. Непослушные руки стянули с плеча второе полотенце и пошли обтирать хвост.
"Интересно, а где у них… В чешуе или на кончике?.. Твою ма-ать!"
Полуэльф сглотнул и сосредоточился на обмахивании с чешуи воды. Не давить, не натирать, вообще желательно бы не касаться.
Дойдя до предполагаемых бёдер, где дотягивались уже собственные руки Даниэллы, он, на миг подняв глаза, молча передал полотенце. Следя боковым зрением, чтобы девушка не упала, парень нашёл чуть забрызганные легкостопые чулки-сапоги и подставил их ближе.
Книжник вернулся в свою комнату и снова писал что-то в свои книги… гримуары… не важно. Эльфов и хозяина не ощущалось даже поблизости. Пустельга чистила перья.
Эмпат спрятал лицо во влажные ладони, как больной при температуре, и, считая до десяти,вдыхал и выдыхал. У него заканчивались способы не обращать внимание.

"Какая тебе разница, где у ламаров причинные места в чешуе зарыты, кретин несчастный?"
Ну, например, чтобы не задевать, хотя раньше проблема даже не всплывала…
Пф-ф-ф!
Подростковая озабоченность заразительна, но так ведь Мор думал, что счастливо этот этап пролетел… пока чистокровные эльфы его рассматривали как застенчивый предмет интерьера тринадцати-четырнадцати лет. Оказывается, можно быть не только мебелью.
"Всегда можно стать растением без каких-то усилий вообще".
Ментор показывал ему псиоников, которые неосторожно выжгли себя, и такая шоковая терапия помогла поднять нормальную защиту, помимо осторожного обращения с людьми надолго привив мальчику недоверие к своей же врождённой магии.
Даниэль превратилась, вроде бы успокоилась, и, лихорадочно цепляясь за полотенце, перепрыгнула на кровать. Замечательно. Мор повернулся спиной, дав девушке хоть какую-то иллюзию, что её пылающие щёки для него – тайна тайн. Самого его разрывало между ответным смущением и подавленностью, которую несли с собой неприятные воспоминания. Связать что-то хорошее, но запретное с чем-то плохим и забивать в голову калёными гвоздями, пока не выработаешь привычку – особое извращённое удовольствие псионика. Самый нежный метод, которым в Остебене добрые Инквизиторы-фойрропоклонники отваживали грешников и преступников от повторения ошибок. Он был бы рад этого не знать, но что поделаешь – эмпатия – это страшнее, чем третий глаз на затылке.
Предупреждать девушку, чтобы отвернулась, Мор не стал, просто спокойно сначала снял ремень, потом стянул сапоги и штаны, расстегнул рубашку и, кинув весь ворох назад, на свою кровать, упёрся руками в борта и разом перекинул ноги. Ему не хотелось испытывать её на честность, не хотелось знать, как прозвучит его, наверняка, севший голос, потому что сухая слюна во рту уже стала такой густой, что шарики катай. Хотелось бы ещё думать, что стесняться нечего, но была свежая ярко-розовая дыра в боку, в отличие от героических бледных царапинок похожая скорее на какой-то странный нарост, который надо срезать немедля, не говоря уже о том, что и так только отъевшийся после голодных осени и зимы на материке Мор во время лечения похудел сильнее прежнего.
В чуть убывшую от плесканий гигантского рыбьего хвоста воду полукровка сложился всё равно легко, прямо с головой. На дне ногой он нашарил по видимому оброненный и подтаявший кусок мыла, который тут же выложил на так и висевшее на борту полотенце. Сам всплывать погрустневший за считанные минуты с прояснения в голове ныряльщик не спешил. Пальцы вплелись в разлетевшиеся невесомо по воде патлы, ногти врылись в виски. Из носа тихо бежала цепочка задержанного дыхания.
"Ну, давай, ещё раз: что ты будешь делать дальше? Пьянство – не выход, а откладывание проблемы".
По-хорошему, ему следовало наплевать на предписанное всем троим в Лейарисе изгнание из Гвиндерила и просто затеряться в лесах по южной границе, хотя бы на лето. Отцу и Элиору, если они живы, было бы куда проще найти их, чем им.
Воздух.
Парень всплыл, всё так же, впрочем, не отнимая рук от скрытого под волосами лица.
Гиллар, который не то ещё населён, не то – многие годы руины? Мор понятия не имел, что там за сообщество может жить, и насколько он с ними, другими отшельниками, может поладить. Даниэль была девушкой скромной, когда надо – решительной, и в общем симпатичной, она, наверняка, вписалась бы и в кочующую труппу, и на эльфийский корабль. Она – не одиночка, у которых бывают очень разные причины избегать большой мир.
Мор взял кусок мыла и быстро напрудил столько пены, что его волосы стали слегка серыми, а плечи – пушистыми, как у мифического йети. Пальцы лучника сновали быстро, как у енота, он не церемонясь вытягивал, чуть не вырывая, из волос узелки. Его ноздри щекотало забавное сочетание запаха чего-то – чего бы там ни покрывало ламаров, правда, он не знал и почти не хотел знать – с их же самодельным мылом. Не понять, на что похоже. Наверное, на какие-то соли, но Мор плавал в Альвийских водах пару раз. Вставать и натираться полностью, конечно, он не стал.
Что-то поймало рассеянное внимание эмпата, когда он нырнул, выскребая мыло чуть ли не с кожей с плеч, ещё раз.
Эльф, собиравшийся по древесной тропе, за которым Мор думал дёрнуть на север, вернулся. Его друзья вернулись. Хозяин вернулся. И всех их сопровождали новые люди. Что не понравилось парню, так это то, что первые и вторые беседовали, и он смутно ощущал, будто это касалось его. Может быть, даже Дан.
Брови сцепились на переносице полукровки. Он резко вынырнул.
- Даниэль, одевайся пока. В дорогу, – сказал он, бросив беглый взгляд из-под слипшихся от воды, но ощутимо почистевших волос, на окно. Ощутимо повечерело, влажные сумерки за окном переливались густой синевой. В удачу один раз Морандир верил, но ждать, когда к ним поднимутся и постучат в двери?..
Может, у него сдавали нервы, но он заставит девушку вылезти из окна по ближайшему дереву, чтобы не рисковать. Это законная княжна Фалмарила, в конце концов. Даже если повстанцы-затейники перебиты, её спасение стоило чего-то… Наверное? 

Как и все более-менее привычные дела, вытаскивал себя из чана, обтирался и одевался Мор очень быстро: руки и вещи только и мелькали. Он всего неудобства и ковыряния фалмари, казалось бы, уже достаточно отжившей в холодных землях, чтобы понять прелесть одежды, не понимал. Для него даже тяжёлая для новичка клёпанная кожа была чем-то почти вросшим в него уже много лет, как и накидка, хоть самая тонкая, хоть в самый знойный летний день. Он был родом из земель, где тепло без сырости – редкость, а солнцу не верят, удивительно ли?
Ремни наручей и жилета очень быстро встали по местам, крепко прилегая к сменной рубашке, благоразумно выстиранной накануне, но ещё хранившей где-то в себе страх ночного столкновения. Они опять упираются ночью в леса. Ничего не меняется, кроме слабого светоча, заменившего им ясную цель прошлого путешествия. С этим Дельнарисом идти нельза даже на отдалении, он торговец и за шанс получить привилегии и скорейшее возвращение к делам запросто сдаст их. Только плыть. Только на лодке.
Уже полностью одетый – и в броне, заставлявшей казаться чуть сутулую спину шире, Мор немного замешкался, оглядывая все разложенные перед ним вещи. Котелок, ложки, мех воды и большая часть еды, как водится, крепились в мешок на ремни с его одеялом. Лёгкие сменные вещи с какой-то ерундой пожевать на ходу – на Даниэль. Огниво – не выкладывал, деньги есть, плащ рядом, трос есть, карту заправил в чехол и взял, лук натянул утром… Скорее по привычке, приобретённой совсем недавно, чем по нужде, он проверил, все ли связки стрел в колчане и хорошо ли ходит в ножнах кинжал, заменивший громоздкий меч. А как вынимается из скрытого кармана в правом сапоге нож? Отлично вынимается.
"Лишних кинжалов не бывает", – припомнил полукровка шутку отца. Шутку ли. Это в десять лет кинжал казался красивой, очень взрослой игрушкой, которую можно было втыкать в чучело и кидать в мишень, чувствуя себя совсем страшным.
Но лишних ножей и кинжалов правда не бывает. Один, вовремя вынутый, может спасти жизнь. Или забрать её у угрожающего врага, что, в общем-то, одно и то же.
Приладив к поясу отстежные ножны вместе с кошелём, Мор отступил от своей кровати и повернулся к окну, мельком глянув на Даниэль. Синее-синее небо. Закат, наверное, лишь красно-лиловым хвостом ещё красил моря. Парень подвинул столик с пустой посудой и попробовал открыть. Как и закрывалось, открывалось окно очень хорошо.
"Это ещё не пошла летняя влажность", – подумал рейнджер, вдыхая прохладный воздух. Его волосы, ещё очень влажные, мигом напитались ей, грозя завиться ещё сильнее и сбиться в один большой клок, но когда полукровку волновала его внешность?
Второй этаж был вторым, но довольно высоким, да и внизу, между землёй под домом и деревьями, ещё днём парню запомнился небольшой каменный скат. Прыгать было бы больно даже ему.
Он взял моток троса с крюком, и, перевязывая покрепче узел, повернулся к Даниэль.
- Двери для дураков, – безапелляционно, просто с каменным лицом, чтобы ни дай боги никто не подумал, что это он отшучивается, не желая объяснять, почему они бегут в окно как воры, заплатив за вчерашний простой и еду сегодня, сказал Мор. Вышедшая из сонного транса пустельга поддакнула с угла оконной рамы.
- Ты вперёд, или покидаешь мне вещи?
Не будь псионик занят куда более насущными проблемами – новыми гостями внизу – он бы предложил, наверное, магию, но так он только исходил из собственных возможностей. Его ментальные способности были далеко-о не безграничны.

Мор покачал головой. Что ему сделается? Вот без еды и дичи по северным склонам пределов полмесяца чуть ли не бежать, чтобы подсесть на какое-нибудь судно в устье и уплыть, не попавшись за… за дела, конечно же, небольшие, но всё же дела – это было плохо, особенно под конец, когда и наспех зашитая плохо обработанная рана на лице нагноилась, и болезни все разом повылезли – скинутому с корабля в Анвалоре оборванцу очень повезло нарваться на отца.
- Хорошо, – закрепляя крюк, чтобы тот выдержал его вес, но не ушёл глубоко в дерево, сказал Мор. Он ещё раз посмотрел на вещи и всё-таки перекинул ремень с колчаном и луком через плечо. Волка кормят ноги и клыки, лесничего – выдержка и охотничье оружие. Кидать старый и верный хозяину трофей было нельзя, слишком добротный лук, даром что сделан не эльфами, а ульвами.
- Если что – не бойся, я снизу словлю, – последний раз дёрнув верёвку, уверил девушку полукровка и, ловко перекинув ноги, стал спускаться по покрашенной, но не однородной всё-таки стене. Руки без перчаток горели, но ему нужен был не скользящий захват.
Сигнал, что оказался на земле, парень подал глухим птичьим токаньем. Он заранее прощупал камень под ногой и землю, покрывающую его, чтобы увериться, что не съедет вниз вместе с ними.
Но Даниэллу ловить не пришлось: кажется, она уже сама физически начала приспосабливаться к почти каждодневным переходам, а отдых в Вервоне пошёл ей на пользу больше, чем… ну, жалеть себя всегда время будет.
"Отлично обманул себя, какой я молодец".
Мор взял повисший трос и быстрыми резкими рывками пустил волну, чтобы он отцепился. На третий манёвр крюк, процарапав по побелке, грохнулся в двух прыжках от них, как хороший такой снаряд. Насмерть можно ударить ведь, и правда.
На ходу скатывая верёвку в моток и пытаясь не дать съехать с плеч и даже локтей сразу двум подобранным походным свёрткам, он указал фалмари отступить с ним по каменному спуску, под сени кустарников и деревьев. В распахнутом окне играли их не погашенные свечи, а присутствие играло пока глубже внутри. Может, на лестнице. Эге, засов-то был изнутри, и упал совершенно случайно, когда хозяин с обслугой уходили!
Немного порадовавшись тому, что им вот прям сию секунду не сядут на хвост и в спины стрелами и магией не начнут палить, Мор посмотрел на едва вырисовывающееся очертания лица девушки и с лукавыми глазами ответил:
- А это дар такой! Пошли.
Ни разу не сорвал. И мораль: хочешь замолчать что-то – делай суровую и пафосную физиономию, вынужден говорить правду – шути, чтобы быстрее забылась. Мор искренне не хотел рассказывать девушке, что он такой хороший потому, что родился эмпатом, и знает он куда больше, чем им обоим хотелось бы. Из сегодняшнего дня, например.
Им даже не пришлось далеко ходить: в Фалмариле на каждом шагу ручьи и речки, а рядом с деревней тянулась одна достаточно полноводная с заводью, чтобы по ней ходили лёгкие лодки. Под тенью деревьев, всматриваясь в окна гостеприимной таверны, они обогнули весь её задний двор и вышли как раз к началу изящных, сколоченных добротно и тонко причалов. У начала деревянных настилов, освещая лодки вытащенные на берег и покачивающиеся чуть в отдалении наплаву, горели огни, но никого не было. Ни сторожа, ни собаки.
"А что ты хотел бы от простой и мирной деревни?" – подумал про себя Морган и, приметив у ближайшего навеса два тонких отреза светлой древесины, их взял.
- Теперь лодка… – прошептал он, оглядывая все и прислушиваясь к чувствам. На зачарованных вещах оставался, обычно, какой-то след. Но он не чувствовал ничего, или, скорее, был слишком занят отдалённым ощущением досады и растущей паники. Интересно, сможет ли он накрыть заклинанием не только себя и девушку, но и целое корыто в ночную темноту, или всё превратится в соревнование гребцов и водных магов на скорость и вёрткость? Не хотелось бы.
- Ткни пальцем и мы исчезли, – быстро шепнул он Даниэль.

Мор закатил глаза. Вот не хотел, не хотел, не хотел – Фойрр за язык дёрнул побыть хорошим честным парнем.
- Нет, я не телепат, – спустя паузу, ответил он Даниэль. Голову не поднял и не повернул, подтверждая слова чистым взглядом невинных глаз. Каждый его жест, каждое его слово должны, наверное, были намекнуть, что говорить о своём проклятом даре, который, если бы знал, что поможет, давно выцарапал бы из себя с глазами, выжег с языком, выскреб с перепонками в ушах… А ведь у него какое-то время были именно такие настроения, особенно после прогулок по Лунным землям.
Но ведь Даниэль не обязана читать намёки и всё понимать, верно? Она – нормальная. И пусть счастливо такой остаётся, наедине со своим неиспорченным извне вожделением, миром в центре себя, смущениями, девичьими проблемками, перепадами настроений из-за игры своей крови.
Вот где проявлялся сам Мор – на паранойю и всяческое недоверие в нем поднималось лёгкое раздражение и даже тихая злоба. Что он, виноват, что хоть изредка пользуется так задорого доставшейся и отнюдь не желанной способностью, чтобы спасать чужие шкуры, и снова, и снова, и снова?
"А ещё чаще – спасать свою", – в отместку за ядовитые мысли сказал он себе.
Полукровка остановился, закрыл глаза на секунду, крутанув в руках мельницей сложенных вёсел. Вдохнул. Выдохнул. В памяти его сразу всплыли чёрно-белые суждения примитивно мыслящих людей, которых он накушался ещё в детстве в Остебене, чувствуя в каждом третьем лукавство. Фалмари в своём полярном мышлении о моральном и аморальном была искренней. Но Мора всё равно эта мания наставить ему палки в колёса раздражала. Каждый. Долбанный. Раз.
Хотя она ведь и не представляет себе, какое влияние имеют её сомнения.
"Не стреляй в Мэтерленса, говорили они", – поморщился он, не столько от тычка пальцем, сколько от преследующего момента.
- Хорошо, Даниэлла, вот тебе правильная альтернатива, – процедил сквозь зубы Мор, глядя на бегущего к ним местного, но из-за резкого приступа уныния и апатии не реагируя на него видимо практически никак: – нас ловят и вешают, потому что это то, что "правильно" делать с врагами власти.
В голове полукровка пытался собрать хорошую сбивающую с толку иллюзию. Но не успел. Сплюнув, он пробежался по пирсу к самой дальней пришвартованной лодке.
- Сюда, здесь узел слабее, – прошипел он спутнице, быстро скинул под крик пустельги вещи за стоящий на перекладине почти погасший фонарь, спрыгнул на заходившее дно и быстро стал отвязывать канат. На краю его восприятия и так роилась и выясняла, что делать, братия. Какое счастье, что ламары куда более довольны жизнью, чтобы наспех ведьм не вести с заломанными руками в город и не жечь, не разбирая дела. Ему лучше.
Ему лучше…
Едва сев на место у носа, парень быстро задул фонарь, поправил канат под ногами, и достал одно из вёсел, чтобы толкать лодку. К счастью, ему было легко нашарить неглубокое илистое дно заводи, и горящий клубок аур стал стремительно отдаляться. Переложив вёсла в уключины, он сделал несколько широких гребков, ещё не разбирая пути, а потом, отпуская ману, оставшуюся от несбывшегося заклятия, наложил на лодку морок естественного плавучего острова. Мало ли таких в краю, где часты трясины?
Наконец, бешенная скачка сердца, несмотря на работу руками, немного его отпустила, и он стал даже замечать помимо линий зарослей и заторов на камнистых порожках в сумерках другие вещи, своим тем чутьём. Как снова свернулась спать в его капюшоне пустельга, как синее небо в проталинах крон становится чёрным в серебряную крапинку, как ему самому хочется спать… И как нехорошо он опять манипулировал вверенной ему княжной, заставляя делать невообразимые для неё вещи. Только вот желание оправдывать свои поступки пропало. Какая разница, если она теперь может в любой момент начать его донимать, что с ним не так?
Всё с ним не так. Он не отдохнул толком от событий полугода, как судьба гнала его непонятно зачем непонятно куда вновь.

Использовано: Иллюзия.
В процессе умер спать.

Отредактировано Морган (11-04-2015 02:24:30)