Всё будет хорошо… Хорошо – понятие растяжимое и каждый трактует его по-своему. Что он имел в виду, когда говорил это? Кристэль задумчиво выдохнула и опустила взгляд. Её попытки трактовать слова Каэля могут помочь ей скоротать время в пути, но навряд ли приблизят хотя бы на йоту к реальному ответу. Они не будут её убивать? Не будут прогонять? Не сделают ничего плохого? Вообще что хорошее можно ожидать от незапланированного пополнения в семействе без семейства? Биологических мамочку и папочку семьёй назвать нельзя, учитывая ещё то, как вообще так сложилось, что после их одной встречи, которая на этом и должна была закончиться, появился маленький такой довесочек в напоминание. Без взаимных чувств, может, и проще в некоторых моментах, но строить что-то на пустом месте, чревато созданием чего-то настолько же неустойчивого, как карточный домик. Или как бумажный кораблик, который опустили на воду и надеются, что он доберётся до другого берега озера, а он в итоге и до середины доплыть не сможет – размякнет и потонет. Вот так и их отношения, которых, если рассудить, не было вообще.
Ламар старалась не прижиматься к груди молодого князя, но пару раз всё же ловила себя на том, что нет-нет, но прильнёт. Целитель хорошо поработал, делая за неё то, на что обычный маг воды не был способен даже при всём своём желании и изворотливости. Но полностью рана не затянулась. Причинять дополнительную боль Мэтерленсу она не хотела, поэтому совсем немного ущемляла себя. Достаточно того, что она чувствует его руку за спиной и седло под задницей, чтобы не находиться в невесомости во время их небольшого путешествия домой. После использования магии она чувствовала немного неприятное опустошение, но оно могло окупить то, что ждёт её в столице. А может и не окупить.
Ей всё равно было немного не по себе. Вторглась в его жизнь. Ничего не просила, но её пребывание как бы намекало на «и это всё?». Помня о том, каким образом их судьбы переплелись в первый раз, то Шан можно ещё раза три беспардонно врываться в жизнь этого мужчины и ничего за это не получать, потому что и тогда его вторжение в её личное пространство навряд ли окупится.
Из мыслей вырвало прикосновение. Крестик невольно напряглась, словно почувствовала какую-то угрозу, но на самом деле она просто не поняла, что произошло. Потому опустила взгляд, увидела ладонь ламара и, наконец, прочувствовала прикосновение. Чувство, которое зародилось в ней именно в этот момент, было непонятным и неизвестным, но всё же приятным. Она расслабилась и именно в этот момент ощутила безопасность, которую навевало тепло, шедшее от ладони ламара. Доверие… Он во второй раз касается её живота, но это другой случай, другое значение. Она не пытается удержать его руку, не заставляет его что-то делать против воли, он сам. И в этом движении она не чувствует чего-то плохого, не чувствует, что ей или ребёнку что-то угрожает. Кажется, что ему это действительно… важно? Может, она просто выдумывает, и на самом деле ничего подобного нет? Просто разыгралось воображение, которое пытается идеализировать этот момент, успокоить её, ведь проще сделать вид и внушить себе, что всё будет хорошо, но нет. Это не в её духе что-то выдумывать и прибавлять ярких красок там, где их быть не должно. Он делает это сам. Без её помощи. Но привычное желание отшутиться не возникает. Она только пытается прочувствовать прикосновение и запомнить его. Кто знает, может, это в первый и последний раз она испытывает что-то подобное.
Эрдан… Она была здесь совсем недавно. За несколько дней до того, как узнала, что ей нужно искать совершенно другого мужчину. Реального и, как оказалось, важного. Возвращаясь домой, она чувствовала себя как-то иначе. Непривыкшая к излишнему вниманию и быть в центре событий, девушка немного сильнее прижалась к ламару, стараясь не смотреть на толпу. Прекрасно понимала, что в их числе могут оказаться её знакомые, друзья и даже дядя, который в это время, обычно, отправляется в лавку выпить чай с её хозяйкой. Девушке из народа не предстало ехать в такой компании, и потому она чувствовала неловкость и лёгкое смущение со стеснением в действиях. Пусть думают, что хотят, это сейчас не так важно. Она не должна тревожить себя по пустякам. Пусть это останется на менее волнительные времена.
А впереди уже возвышался дворец. К такому её жизнь не готовила. Вместо того, чтобы смотреть на Каэля или под ноги, пока он помогает ей спуститься, она немного испуганно поглядывала в сторону Князя, дворца и их людей. К такому за один день не привыкнешь. Оказавшись в стенах дворца, она себя ничуть лучше не почувствовала. Всё казалось огромным, не вычурным, но каким-то непривычным и чужим. Холодным, а там, где холод, всегда хочется потянуться к чему-то светлому и тёплому. Единственное знакомое, что у неё осталось, это сам молодой князь, но и с ним вскоре пришлось разминуться.
Она неловко ходила по комнате, понимая, что где-то там, за стенкой, покои Мэтерленса, а она здесь гостья, непонятно на каких правах вообще. Всё казалось слишком… слишком простым. Нет. Сложным. Иначе бы она знала, как себя повести в подобной ситуации и чем для неё это обернётся. Слуги, по приказу Каэля, обращались с ней, как с какой-то высокопоставленной особой. Кусок в горло, несмотря на пустой желудок, ей не полез, а вот отмыть свои руки от засохшей крови – с огромным удовольствием. Кристэль, смотря в своё отражение на воде, немного помедлила, затем опустила взгляд на руки, которые ярко напоминали о том, как она пыталась спасти жизнь ламару. Желудок сжался. Опять. Сама виновата. Отбросив мысли, она погрузила руки в воду, быстро и тщательно их отмывая, пока вода не окрасилась, а коже не стала чистой. Воду убрали быстро, поэтому ей даже не пришлось пытаться отвлечь себя на интерьер комнаты, чтобы не думать о ней и лишний раз не дразнить себя и свой желудок. Следом принесли другую воду, давая возможность умыться и немного привести в порядок мысли, а после этого прислуга оставила её, не получив новых распоряжений. Полегчало. Совсем немного.
Вот так раз в жизни получаешь шанс кем-то покомандовать, исполнение любого своего желания, а тебе даже нечего попросить, когда жизнь свела все твои запросы к минимуму. Шан села на кровать, чувствуя, насколько она мягкая и гладкая, и как податливо принимает форму её ладони, напоминая симурами, который прогибается, прося ласки. Она улыбнулась от сравнения, а потом откинулась на спину. Вздохнула и, смотря в потолок, попыталась собрать все мысли в кучу; неосознанно погладила живот, чувствуя странное тепло на кончиках пальцев.

Кристэль закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, которые обычно принимают за общение с внутренним голосом. Её голос молчал. Её действиями руководили порывы, что, для собранной и расчётливой девушки, было в новинку, но иначе в окружении Мэтерленса ничего не получалось. Оставшись наедине со своими мыслями, она смогла немного поразмыслить о своём положении. Что ей даст возможность погостить во владениях Князя, неизвестно. Об этом и думать не стоит. Многие действия ламара были непонятными ей и, как казалось, многого быть вообще не должно. Их ничего не связывает. Почти ничего… Но этого явно мало для того, чтобы враз стать кем-то большим, чем просто случайный встречный, а Каэль… многие его действия вызывали диссонанс. С нелюбимыми не бывают такими… Заботливыми? Нежными? Внимательными? Ламар, которого в народе вспоминают незлым тихим словом, показывал другую сторону себя. Да, он заносчивый, лицемерный, самовлюблённый и напыщенный балван, но что-то в нём есть. Ведь правда же? Она ничего не выдумывала. Поступки говорили больше слухов. Шан сделала скидку на то, что на переоценку вещей могла повлиять та грань, на которой оказался мужчина. Перед смертью обычно, пусть и не всегда, но переоцениваешь свою жизнь и свои поступки. Возможно, именно это повлияло тогда на ламара. И, повинуясь порывам, он делал то, чего от него не ждали. Девушка понимала, что сейчас он поправится, осознает, что Всевышний не гоняется за его душой и ему больше ничего не угрожает. Вернёт свои привычки, станет собой и, в лучшем случае, попросит её уйти. Ламар готовилась и к такому раскладу. С этим парнем не угадаешь, чем всё обернётся в последний момент.
Она повернула голову на бок, открыла глаза, всматриваясь в интерьер комнаты. Нет, это всё точно не для неё. Она выросла в другом месте. Её семья, конечно, никогда на недостаток денег не жаловалась, не бедствовала, но и не жила, как знать. К хорошему привыкают быстро, но Крис не была уверена, что она бы смогла вписаться в подобную обстановку.
- И с чего я вообще об этом думаю… - вздохнула.
Сирена услышала  голос ламара, а потом в дверь постучались. Она узнала бы его и без представления. Уж его голос она хорошо запомнила ещё в первый день их знакомства.
- Да, конечно.
Разве она могла ответить что-то другое? Она здесь гостья, он – хозяин. В своих владениях он волен ходить туда, куда пожелает, и она не в праве ему что-то запрещать, пока находится в его доме. Шанодэ’ель села, немного замявшись. К двери она была полубоком, поэтому Каэль её мог отлично видеть, как и она его. Девушка только неосознанно тихо кашлянула, прочищая горло, словно ком внезапно в нём образовался, и поправила верх платья. Ей снова стало неловко. И вот почему она волнуется, словно у неё первое свидание?
- Выкинь из головы эти глупости. Выкинь! Взрослые женщины и матеря себя так не ведут. Ну… наверное.
Когда ламар вошёл, Крестик осмотрела его. В прошлый раз сделать это возможности не было, по вполне понятным причинам. Теперь же… она видела перед собой другого мужчину, в чьих чертах слабо угадывался тот ламар, с которым она познакомилась с месяц назад. Дорогая одежда не смогли скрыть его болезненного вида. Ей показалось, что изменилась даже походка. Другим стал взгляд. Бледный, вымученный, исхудавший и нет в нём ничего от заносчивого мальчишки, который привык брать то, что хотел, ведь весь мир, как ему казалось, принадлежал только его совсем нескромной персоне.
- Как ты себя чувствуешь? – ей и в правду было не всё равно. Беспокойство, которое появилось в голосе, не отдавало фальшью или шаблонностью.

- В плену? – Кристэль удивилась. Она попыталась вспомнить всё, что он ей рассказал о своей «миссии» в эльфийских землях и том, насколько «радушно» его приняли местные. Стража гонялась за ним – это да, но они не могли обойтись подобным образом с сыном князя. А то, что Каэль сказал о своей родословной и они, перепроверив, в этом убедились, не подвергалось сомнению. Здесь было что-то ещё. Навряд ли его невеста, которую он хотел найти, вместе с тем неизвестным, который помогал ей скрываться от нежеланного жениха, взяли бы его в плен. Тут должно быть что-то ещё, но что – фалмари не пыталась выпытать. Достаточно того, до какого состояния они довели ламара, а кто и зачем – дело не её. Всё обошлось. Он дома, а здесь его быстро поставят на ноги. Лекарь наверняка полностью исцелил его раны, а откормиться молодого князя и дать ему хорошенько выспаться – не проблема. Стража не подпустит к нему неприятелей.
Шан проводила ламара взглядом, не зная, что сказать. Выказанное беспокойство удивило мужчину, видимо, искренне его самочувствием интересовался только отец. И то не факт. А услышать что-то подобное от, практически, незнакомки было странно. Ей, исходя из мировых законов, и спасать его не следовало. Ей вообще много чего делать не следовало, чтобы потом не было проблем, но когда это Крис подчинялась законам мироздания?
Девушка перевела взгляд с Мэтерленса на поднос, к которому даже не прикоснулась. Сопоставив некоторые обстоятельства, она пришла к выводу, что ламар сейчас должен быть фойрровски голоден. Его держали в плену, неизвестно как долго. Если судить по его истощению, то не меньше недели, а то и больше. Во время перехода особо не поешь, а после их приезда домой, он навряд ли успел набить желудок, иначе бы не предлагал им отобедать вместе и не смотрел голодными глазами на еду. Крестик уже хотела предложить ему сесть рядом и нормально поесть. Перед ней не обязательно следить за манерами и аккуратно есть крохотными кусочками, как подобает по этикету. Она выросла в обществе, где спокойно едят руками и жуют так, что еда во все стороны летит. А он, скорей всего, был настолько голоден, что с радостью бы пренебрёг всеми правилами и вгрызся в лакомый кусок, довольно причавкивая. Тогда бы она почувствовала себя конюхом, который решил дать голодной лошади спелое яблоко или сочную морковку, но лучше он поест, чем и дальше будет смотреть на всё, как некормленый зверь. Ему нужны силы, а значит, и еда.
- Конечно, - улыбнулась Сирена. - Отвесьте мне кто-нибудь подзатыльник. Я веду себя как влюблённый подросток-идиот.
Похоже, что ему было тяжело держать себя в руках, но он старался делать вид, что всё в порядке. И это ламар, который при ней умирал в не самом прелестном виде. Хорошо, что тогда он не пытался делать вид, что у него всё под контролем.
Шанодэ’ель перевела взгляд на содержимое шкафа. Не то что бы её привлекали подобного рода наряды или вообще платья. Ей просто стало интересно, кому принадлежала эта комната, а точнее, кому должна была, раз к вещам никто так и не притронулся. Предположила, что той самой сбежавшей невесте, имя которой она не помнила. Но это не важно. Ей всё равно, кто должен был оказаться на её месте, и куда подевалась эта девушка.
- Спасибо.
Снова эта неловкость. Такое ощущение, что им лет по двадцать пять, и они впервые увидели противоположный пол к неглиже, а потом ещё и матушка с папенькой сообщили радостную весть, что детей приносит не келпи. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Сказать было нечего, а Каэль, кажется, не планировал слишком долго задерживаться в предоставленной ей комнате. Дав ей возможность переодеться, он вышел из комнаты, попросив заглянуть к нему, как только она справится и будет готова. Мог бы и не выходить, учитывая то, что он уже прекрасно успел её не только рассмотреть, но не будет же она ему вслед кричать, чтобы он остался, пока она устраивает весёлое представление «Долой старое шмотье!». Переодеваться изначально девушка не планировала, но потом оценила внешний вид платья, которое после дороги и попыток спасти Мэтерленса потеряло свой товарный вид. Оборванный край, пятна от крови и мокрого песка. Определённо придётся это поменять.
Крестик вздохнула, подошла к шкафу и попыталась найти в нём что-то подходящее. Проблема нарядов, которые носят аристократы, в том, что одеться самому будет проблематично. Для этого вокруг них всегда вьются слуги, чтобы правильно затянуть каждый узел, поправить то тут, то там, а фалмари, мало того, что не хотела напрягать кого-то, так ещё и влезть в новую шкурку прям с ходу не могла и не хотела, понимая, что так ещё больше будет чувствовать себя не в своей тарелке. Подобрав более-менее подходящее платье, которое одевалось достаточно просто – через голову и исключало наличие завязок в принципе, она сняла изуродованное платье и надела другое. Материал был приятным на ощупь и дорогим. Плотная, но не сильно тяжелая. С минимум открытой кожи, что народ волн не шибко приветствовал, но сезон и погода вынуждали одеваться немного теплее. Поэтому двойное платье с длинной юбкой и рукавами было как нельзя кстати. Небольшой прямой вырез, в котором едва угадывалось очертание груди. Основная часть платья, лазурная и отделанная ярким золотым рисунком из нитей, выглядывала через просвечивающийся тонкий слой розовой ткани, которая почти в точности, за исключением выреза расширяющегося от груди, повторяла контуры основы. ткань переливалась на свету, а отделка на подоле, груди, рукавах и даже вырезе добавляла дороговизны, казалось бы, довольно простому платью. Платье шилось не под неё, поэтому немного было великовато, так что при ходьбе Крестик была вынуждена немного приподнимать подол, чтобы в нём не путаться, а кисти рук до основания пальцев скрывали широкие рукава. В обычный рабочий день она бы ни за что не надела что-то подобное – в таком ни тебе цветы продавать, ни демонстрировать покупателям украшения, да и не побегаешь особо. Точно где-нибудь запутаешься в подоле и красочно навернёшься. Но для этой ситуации сойдёт вполне, хотя и всё ещё немного некомфортно.
Покинув комнату, она осмотрелась. Прекрасно помнила, где находится комната Каэля, но зайти к нему как-то не решалась. К счастью, видимо, наследнику надоело её долго ждать, и он вышел сам, поэтому, пересёкшись в коридоре, они вместе отправились гостиную, где прислуга уже заканчивала сервировку стола. Заняв отведённые им места, девушка осознала, что главное место ещё пустует и, судя по третьему набору сервиза, обедать они будут не вдвоём.
- Его Величество присоединится к вам немного позже, - сообщила служанка ламару и удалилась.
Вот теперь Шан стало ещё и страшно. Она немного вжалась спиной в спинку стула и всмотрелась в кучу тарелок, вилок и ножей, предназначение большей части которых она не знала. Заглядываться в тарелки других и смотреть, что они берут и как, было бы, как ей казалось, невежливо и некрасиво с её стороны, но… как-то же выкручиваться надо. В гости надо ходить со своими столовыми приборами, чтобы наверняка. Я это взял, я этим есть и буду и пошли все к кракеновой бабушке.

Комплименты, внимание, забота, манеры, которыми её окружал Каэль, были чуждыми ей. Кристэль понимала, что, наверное, именно так её отец и обходился с её матерью, но он-то её любил, а вот что Мэтерленса на такое толкает – вообще непонятно. Конечно, ей было безумно приятно, пусть и такое поведение сильно смущало. Беременность добавляла немного сентиментальности и мешала собраться, но старая добрая Шан понимала, что сказка, которая начиналась счастливо, могла закончиться горько. Зная о том, что парень побывал в плену, а потом чуть не умер и на этой почве мог многое в своей жизни переосмыслить, и за это время ещё не успел осознать до конца, что его ждёт прошлая такая же сочная, как баранья нога на столе, жизнь, не могла расслабиться и принять это как должное. Иллюзия когда-нибудь исчезнет, так ей казалось. Он не будет вечно так обходителен и, что таить, мил, как сейчас.
- Или же я сильно драматизирую и мне стоило бы не забивать этим голову.
Снова почувствовала его поддержку и прикосновение, не стала убирать руку, а только перевела на ламара взгляд, всматриваясь в его лицо и пытаясь понять одно, зачем он это делает. Разве невлюблённый может так относиться к кому-то чужому, даже если их, по некоторым обстоятельствам, что-то связывает. Всё это слабо напоминало правду и фалмари казалось, что где-то спрятался подвох, который она не могла разглядеть. Даже в его вымученном побледневшем лице и глазах ничего не отдавалось ложью. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой… так ей казалось. Но даже так… ей захотелось податься вперёд, ближе, но вместо этого порыва, она перевела взгляд на стол, пытаясь, не столько понять, какими приборами ей стоит пользоваться, как прочитать его.
Крестик услышала шаги и перевела взгляд на вход в гостиную. Показался Князь. Старшего Мэтерленса она запомнила ещё с первой их встречи. Статный состоявшийся мужчина, вокруг которого, как паучьи липкие сети, ещё больше слухов, чем у его сына. Перешептываться за спиной Ришестэля боялись. Одно неосторожное слово, и ламары верили, что их лишат не только языка. Узурпатор – таким его видел народ Фалмарила. И Шанодэ’ель в такой компании чувствовала себя неуютно. Она немного побаивалась мужчину, ведь даже Каэль в его окружении вёл себя несколько иначе, а это уже что-то значит.
Девушка поднялась и поклонилась правителю, сев обратно лишь после того, как Князь занял место за их общим столом. Она так и не решилась поднять на него взгляд. С Каэлем общаться было намного проще – он не представился сразу, а потому их отношения сложились несколько иначе, чем должны были. Ей хотелось показать своё уважение к владыке Фалмарила, но ничего не могла поделать со страхом, который вытеснял все остальные эмоции. Она сжала юбку платья от волнения. Слова застряли в горле. Сердце стало быстрее качать кровь, и Крис почувствовала, как оно отчётливо отдаётся в висках. Такое ощущение, что она не обедает с ним, а сидит в зале суда и ждёт, когда ей вынесут смертный приговор и отправят на виселицу.
Ей ничего не пришлось говорить. Князь начал диалог первым. От его властного и поставленного голоса она внутри вся поёжилась, чувствуя, как по спине пробежал холодок. И куда делась вся её храбрость? Кажется, даже в животе что-то сжалось, пытаясь защитить себя, но девушка понимала, что её воображение дорисовывает то, чего на самом деле нет. Ей просто страшно и её страх ищет земное воплощение.
Только она, как подобает манерам, хотела сказать, как ей приятно познакомиться со столько благородным ламаром, как Каэль заикнулся о своих весёлых похождениях.
Внука… Хорошо, что в этот момент она ничего не ела и не пила, иначе бы или подавилась или вся красота потекла бы из носа. А сделать после такого видимость, что все под контролем, несколько проблематично и серьёзности ситуации ну никак не добавит. Вот тут Кристэль разрывало два чувства. С одной стороны ей захотелось провалиться сквозь землю, а с другой… с другой желудок спазматически сжался и её снова затошнило. Сейчас Князь разозлится, и полетят головы. Уже после его вопроса девушка вжала голову в плечи, словно молюск, который прячется в свою раковину, только бы его не сожрали чайки. А лучше быстро… быстро убежать в море. Вот только встать из-за стола у неё возможности не было. Ноги не слушались, а она только сильнее сжала юбку платья, чувствуя, как голова начинает кружиться. Прекрасно. Ей только что завуалировано сделали предложение не просто с ходу выйти замуж, а без малого стать будущей княжной Фалмарила. И что она делает? У неё кружится голова, ей страшно до дрожи в коленках, и её безумно тошнит!
- Что-то мне нехорошо…
Возникло желание взять салфетку со стола, помахать на себя, имитируя веер; стало слишком жарко. И она едва удержалась от того, чтобы не встать из-за стола и не попроситься прогуляться пять-десять минут, в которые она даст дёру из дворца. С ума сойти! Цветочницы в жены молодым князьям! Она, конечно, подозревала, что аристократия – народ странный, но чтоб настолько…
- Я… - Э-э…
Она подняла взгляд на Каэля, потом трусовато посмотрела на его отца и снова на младшего Мэтерленса, вновь чувствуя, как он сжимает её руку. Внутренний голос орал, как ненормальный: «Соглашайся, идиотка!», но нерешительная особа разрывалась между тем, чтобы поступить правильно и… Ещё бы знать, что вообще правильно, а что нет. Выходить замуж за незнакомого мужчину… так делают многие. Брак по расчёту ещё никто не отменял, но такое редко было в ходу в её среднем классе. По крайней мере, Крис всегда тихо радовалась тому, что ей так поступать не придётся. Вот. Накаркала. Давило осознание, что ребёнку не помешал бы отец, да и поведение молодого князя располагало согласиться на его предложение, даже если прозвучало оно вот так и только из-за того, что она носит под сердцем их общее чадо, которое ещё не имеет права голоса. Жить в достатке тоже, в сущности, неплохо. Она в первую очередь думала не о себе, а о малыше, который всегда будет сыт и ухожен, получит образование и не будет ждать до вечера мать, которая пытается заработать деньги, чтобы ему было что поесть завтра. Может, не так уж и плох этот брак по расчёту?
Князь вовремя разбавил обстановку своей шуткой.
- Девочка.. А вот фига вам. Мужика рожу!
Кристэль выдохнула и немного расслабилась, перестала так сильно сжимать юбку платья. Головокружение прошло и тошнота, кажется, стала не такой ощутимой. Даже появилось желание что-нибудь всё же съесть. Она не знала, как ответить на реплику Каэля, поэтому единственное, что сделала, - это погладила его ладонь, которую он не убирал с её руки, большим пальцем.
Она легко улыбнулась и взглядом показала ламару на еду, мол, ты же есть хотел. Из них троих он тут самый голодный был. Девушка помнила, с какой жадностью он смотрел на еду, поэтому, как это ни странно, хотела всё же его накормить. Сама она принялась за еду сразу, как только убедилась в том, что желудок Мэтерленса начал пополняться едой. Посмотрела, что берёт её, внезапно, жених, и стала есть то же самое, используя те же приборы, что и он.

Кристэль не вмешивалась в разговор отца и сына. Слышала, оставаясь сторонним наблюдателем, который постепенно привыкает к новой обстановке. Чем дольше велась непринуждённая беседа, тем легче становилось девушке. Она внимательно вслушивалась и молча радовалась тому, что её не просят пока вклиниться в разговор и поддержать беседу. Возможно, когда-нибудь со временем она сможет это сделать, а пока рано. Она ещё не освоилась на новом месте и в новом окружении. То, что Каэль сидел между ней и Князем, давало ей больше возможностей. Не все её ошибки были заметны, а первое время было удобно прятаться за ламаров, особо не показываясь Ришэстелю на глаза. Под конец беседы она немного осмелела и почти перестала робеть. Выпрямилась и больше не пыталась вжаться в спинку стула, прячась за своего князя.
- Своего… - повертела и так, и эдак, пытаясь прочувствовать острый вкус слова. Необычно, как если бы ей предложили съесть сладкий десерт, а в том была какая-то особенная перчинка, добавившая сахарному блюду остроту. В меру и оттого оно не портило лакомство, от которого одновременно хотелось жмуриться от удовольствия, желая откусить ещё кусочек, и отказываться, зная, что больше будет жечь язык  тогда вкус и впечатление испортятся.
Разговор приобрёл грустную ноту. Не удивительно, учитывая то, что отец за малым не потерял сына. Она так и не поняла, что именно произошло в эти злополучные недели, пока ей не было рядом, но итог был один – Каэль мог умереть в тот день. Крестик не хотела об этом думать. Подобные мысли омрачняли настроение, а они и без этого скакали, мама не балуй. Девушка слишком остро реагировала на подобные моменты, поэтому, когда ламар решил разбавить обстановку, она перевела на него взгляд и просто улыбнулась, открыто и тепло. Всё обошлось. И в правду, не стоит тревожить прошлое, когда есть настоящее и не менее важное будущее. Фалмари незаметно огладила живот, ловя себя на мысли, что незапланированное вдруг стало слишком желанным.
Жест Князя был неожиданным. Криста поначалу растерялась, но уже не смотрела на мужчину так боязно, как в первый раз. Понемногу начала привыкать к нему, и все слухи рассеивались. Теперь, после тесного общения, ей казалось, что это самая обычная семья, со своими скелетами в шкафах, проблемами, недопониманиями, которые так часто возникают между родителями и детьми, и маленькими радостными моментами.
- Рада была познакомиться с Вами, - она смогла сказать это искренне, от душу и сопроводить слова улыбкой. Отлегло. Ещё немного волнительно и немного страшно, но так, кажется, и должно быть. К чужому человеку всегда сложно пропитаться доверием.
Во второй раз идти под руку с Мэтерленсом было значительно проще и привычнее. Даже подол длинного платья не так мешался, хотя она продолжала его поддерживать свободной рукой, не желая оступиться во всё ещё чужом доме.
- Верно, - улыбнулась. Большая часть страхов развеялась и Крестик чувствовала себя свободнее. Никто её ни к чему не принуждал, и это было прекрасно. – Да, был такой момент, - неловко согласилась девушка, отводя взгляд. На щеках снова появился румянец. Ей было немного стыдно за своё поведение за столом, но в то же время она понимала, что не могла в той ситуации поступить иначе. Каэлю в этом плане было проще, он знал своего отца, как и что ему сказать, а главное – когда. Шанодэель отталкивалась от слухов, которые, как показала практика, сильно далеки от действительности. Не так ужасен был Князь, как его обрисовали. О слухах она решила умолчать, хотя подозревала, что молодой князь в курсе того, какого мнения об их семье народ Фалмарила. По крайней мере, один из детей волн поменял своё мнение.
Перевела взгляд на ламара, когда он заговорил о её свободе. Переступив порог княжеского дома, она ни разу не почувствовала себя птицей в золотой клетке. Да, было неуютно и сейчас, но она была свободна и прямо сейчас могла уйти.
- Да, наверное, стоит наведаться к дяде, - она виновато улыбнулась, от неловкости убрав руку за голову. – Я ему ещё не сообщила «радостную весть».
Отец Каэля узнал о пополнении в семействе раньше. Держать втайне от единственного родственника то, что их в будущем ждёт пополнение, она не планировала. Но одно дело сказать ему, что она беременна, другое – от кого.
- Думаю, на сегодня слишком много впечатлений, поэтому я на свежую голову подумаю, как ему об этом сказать и… - она выдержала паузу, пытаясь сформировать все своим мысли и соображения в слова. – Я хочу остаться.
Криста не его знала – это правда. Жить в одном доме с незнакомым мужчиной, да ещё и оставаться в чужой семье, сменяя одну жизнь на другую, трудно, но нежность и внимание, какими бы странными они не казались в их случае, подкупали. Даже сейчас, стоя напротив него, не касаясь его руки, она чувствовала какое-то нерасшифрованное притяжение, подкрепленное всеми теми жестами, которыми он сопровождал свои поступки.
Фалмари снова почувствовала себя подростком. Взрослые ламары, которые мало того, что хорошо повеселились в прошлом, так ещё и в будущем молодые родители, а ведут себя как дети. Вспомнили бы, с чего начинали: ведра, бутылки и бочки. Где-то ещё мелькало мочало, но не суть. Проблема была в том, что она теперь иначе смотрела на мужчину, который с месяц назад владел её телом, не стесняясь. И сама до конца не определилась, что такого она видела в Каэле. Защитника? Будущего внезапного супруга? Отца их ребёнка? Или просто мужчину, который разделит с ней ответственность.
И что делать дальше? Продолжать, как идиотам, смотреть друг на друга? Или разойтись по комнатам. Времени ещё мало, поэтому проторчать в комнате до вечера ей не хотелось. А с другой стороны. Каэлю нужен отдых. Он всё ещё вымучен дорогой и клеткой, в которой пробыл благодаря бравым защитникам его несостоявшейся невесты.
- Думаю… тебе стоит отдохнуть и немного поспать, а потом… Если ты не против, я бы хотела здесь осмотреться.
Пора начинать строить мосты, даже таким банальным способом. Не виснуть же у него на шее и не расцеловывать вот прям так сходу, и не повторять же было бочковый опыт? Кончено, теперь бояться нечего. Всё, что он мог сделать, уже сделал. И, как оказалось, не так уж и плохо. От одной мысли о повторении Шан вдруг покраснела. Не о том думаешь, не о том! Глубоко вдохнула и успокоилась, отвлекаясь.
- И пока не выспишься, чтобы я тебя гуляющим по дворцу не видела, - шутливый приказной тон, улыбка и попытка сделать взгляд чуть-чуть хмурым.

Если бы знакомить Каэля пришлось с отцом и матерью Крис, то она бы ещё несколько раз подумала перед тем, как соглашаться. Дуган был мужчиной, которого, как ей казалось, вывести из себя просто невозможно. Когда он злился, то просто делал глубокий шумный вдох, отчего его грудь раздувалась, словно щёки жабы, которая хочет казаться страшной и ужасной. Он молчал, а потом всё же выпускал воздух – остывал и начинал говорить. Это и всё. Навряд ли он воспримет её решение в штыки и захочет подточить свой топор о голову молодого князя. Это не должно быть слишком трудно. По крайней мере, девушка на это надеялась. Да и сообщать такую весть, как ей казалось, вдвоём будет намного проще.
- Идея хорошая, поэтому принимать шишки будем на две головы, - улыбнулась Шанодэ’ель. пока думать о том, как это будет, рано. Да и нет смысла всё продумывать, когда не знаешь наверняка, как дядя отреагирует на такую родню. Большая часть Фалмарила и в правду только посочувствует девушке, которой суждено стать его женой, а то и отпустит не самые лестные комментарии, но ничего. Это всё мелочи.
Предложение показалось не то что бы странным, скорее… неожиданным. Крестик попыталась всё взвесить. Ей, если честно, тоже не хотелось оставаться одной в той большой комнате, которую ей предоставили. На новом месте, в чужом доме она навряд ли смогла бы заснуть, а ворочаться до самого вечере или сколько там Мэтерленсу потребуется на отдых, не лучшая затея. Потом всё тело будет болеть и она будет вялой, помятой и, если сильно не повезёт, раздражительной.
После его клятв так и вообще стало весело. Нет, правда, это немного позабавило. Он действительно боялся, что её может оттолкнуть тот факт, что он вдруг решит, так сказать, вспомнить былую молодость, поддаться порыву и снова сблизиться? Она носила его ребёнка и прекрасно понимала, что ну… это ещё одна составляющая их отношений. Странно было бы тушеваться именно сейчас, когда она уже согласилась жить в его доме и вынашивает их общего ребёнка. В конце концов, всё было не так уж и плохо, а очень даже, чтобы избегать его.
Она не удержала весёлого, беззлобного смешка, широко и весело улыбнулась.
- Каэль, - вдруг обратилась к нему, словно к большому ребёнку, - а в той деревне ты таким не был, - нет. Ничего плохого в его настрое не было, как и в поведении в целом. Она взяла его руки, поднятые в безобидном защитном жесте, и посмотрела сначала ему в глаза. – Разве меня должно это пугать? – и многозначительно от глаз перевела взгляд к животу и обратно, чуть шире улыбнувшись. Нет, правда, дети ещё те. 
Перед ней был незнакомый ламар, которого она пыталась узнать – это да, и это должно было её немного пугать или притормаживать в действиях и ответах, но некоторые фрагменты биографии Мэтерленса она знала и этого почти было достаточно для того, чтобы не пытаться сейчас вжаться в стену, быстро начать искать ручку двери и прятаться в предоставленной комнате, только бы пронесло.
Она подождала, пока мужчина переварит её ответ и всё же направится в свою комнату. Шан пошла следом, без малого равняясь. Она не думала о том, как бы ей стоило на деле повести себя, а просто снова поддалась порыву, как и делала до этого, быть может, именно так и нужно общаться с этим мужчиной, ведь остальные законы бренного мира на эти два семейства не действуют.
Вот только оказавшись в его комнате, она поняла, насколько сильно её всё же смущает тот факт, что она решила остаться в его комнате. Было немного неловко, но рано или поздно ей придётся сломать этот барьер. Испытывая двоякое чувство, а точнее, испытывая одно, а думая другое, она всё же устроилась у него под боком, пусть и не прижавшись к его груди, но всё же рядом и лицом к нему. Как оказалось, пристроиться так было намного проще, чем стянуть с себя верхнее платья. Снизу, конечно, осталось по форме такое же кремовое, но легче и уже без дорогих рисунков. Вот здесь она какое-то время мялась, стягивая сначала с одного плеча, а потом с другого. Конечно, в прошлый раз то он её раздевал! И не совсем по общему согласию… Но да ладно. И не в такой ситуации бывали. Подавив щедрую порцию смущения, Кристабель с наслаждением осознала, что без тяжелого и немного неудобного платья было намного легче и комфортнее, а в компании Мэтерленса, как ни странно, спокойно. Кажется, не такая уж это и была плохая затея… отдохнуть вместе.

Сказать, что в деревне он понравился ей больше… нет. Она его не знала, по сути, ни тогда, ни сейчас. Конечно, если брать во внимание только определённый момент, то можно предположить что-то подобное. Всё же Мэтерленс был не просто приятной внешности, а весьма красив, да и то, что началось против её воли переросло во вполне себе желанное явление. Она же перестала сопротивляться, когда все морали начало вытеснять удовольствие. Но всё же… Этого было мало для того, чтобы понравиться. В определённом смысле – да, вполне. И, пожалуй, этого было достаточно для того, чтобы, при случае, не шарахаться, пытаясь как-то увильнуть. Вот только после того, как она начала при нём снимать вернее платье, поняла, что, кажется, не всё так просто, как ей показалось изначально. Раздеться оказалось затруднительно, несмотря на то, что мужчина и в прошлый раз прекрасно всё видел, но тогда она как-то об этом не думала. Ей, в сущности, и не спрашивали вообще.
Смотреть на молодого князя за столом, как оказалось, было намного проще, потому что рядом был другой смущающий фактор – его отец. Тогда, на фоне него, Каэль выглядел спасителем, и прятаться за него было как-то естественно не только телом, но и взглядом. Когда Ришэстеля не стало в их компании, появилась неловкость по отношению к его сыну, словно она всё время искала, что такое могло бы её смутить и прибавить ведёрко нерешимости. Ламар был близко. Очень близко впервые их последней встречи. Как ни странно, но ничего… особенного в голову не полезло. Только, пожалуй, утро в лесу, после того, как им пришлось убегать от эльфийских стражников.
От прикосновения к щеке Криста закрыла глаза. Всё же здесь было тепло и беззаботно. Она и не заметила, насколько сама устала за прошедшие пару дней. Наконец, смогла расслабиться и перестать думать о тревожащем её будущем. Всё как-то стало вдруг неважно. Сквозь приходящий сон она почувствовала объятия, в которые её вовлёк мужчина, почувствовала его размеренное дыхание на шее, а потом просто заснула.
Сон был крепким, но, всё же, находясь к тесной близости с ламаром, Шанодэ’ель почувствовала изменения. Когда она открыла глаза, было уже темно, но на таком расстоянии она всё же угадывала черты его обеспокоенного лица.
- Всё хорошо. Это просто был сон, - тихим и успокаивающим голосом. Коснулась его щеки ладонью, давая прочувствовать реальность чуть лучше. Ей не нужно было знать детали всего сна и что именно так в мире иллюзий напугало ламара. Она догадывалась, что дело было в плену, а там, как известно, никогда и ничего хорошего не бывает. – Ты дома.
Посмотрела ему в лицо. Беглый взгляд переходил от общих черт к глазам и обратно, словно пытался найти, за что ему проще зацепиться. Остановившись всё же на глазах, она чуть ближе подтянулась, легко поцеловав его в закрытый глаз, а потом просто обняла, желая успокоить. Конечно, взрослый мужчина мог в этом и не нуждаться, но, как ей казалось, всякий нуждался в поддержке. У любого есть свои кошмары, и справляться с ними намного проще в компании, чем самому. И не важно, что перед ней был незнакомый ламар. Он мог стать родным, стоило только приложить усилия, ведь ей и самой вдруг захотелось его обнять.
- Всё хорошо… - ещё раз тихо шепнула и обняла чуть крепче. – Пойдём, проветримся? – вдруг предложила, чуть отстранившись, чтобы заглянуть ему в лицо, но не нарушила объятий.

Почувствовав, что он успокоился и кошмарный сон его больше не беспокоит, Кристэль улыбнулась, продолжая смотреть на молчаливого ламара. Влезть в голову и понять того, кого ты вообще не знаешь – невозможно. У девушки не было соответствующего дара, она не умела читать людей или чувствовать их, только иногда понимать или пытаться это сделать. Каэля она хотела узнать, но пока ещё слабо понимала как. С чего начать, от чего оттолкнуться, как выстроить мосты, чтобы они не казались разрушенной и осыпающейся тропой над бездонной пропастью, где ей придётся танцевать с закрытыми глазами.
Поцелуй был не то чтобы неожиданным… обстановка располагала. Они оба за этот месяц многое пережили, хотели немного живого тепла, которого сейчас особенно не хватало, да и, не юля, находились в тесной близости друг с другом, дразня живым огоньком, о который можно погреться, стоит только протянуть руку, а они уже обнимали друг друга. Другое дело, что она не понимала, чего именно хочет, как относится к новому сближению, ведь было в нём что-то такое, чего она не замечала раньше. Чего раньше просто не было.
Не сразу, но она ответила. Поначалу немного нерешительно, словно пыталась распробовать момент, и здесь уже приходило осознание тепла, которое скапливается в том месте, где он её касался: спины, губ, а дальше с кровью горячим и бурным потоком разносилось дальше, и уже ни о чём не хотелось думать, просто снова податься порыву. Тепло, беззаботно, и она чуть напрягается, стоит почувствовать его ладонь на своей спине, - так проступает нерешительность, которая вскоре тонет в доверии и желании просто стать ближе. Она сама подаётся вперёд, становясь чуть ближе, обнимает немного крепче, а вместе с тем постепенно меняется и характер их поцелуя. Осознаёт, что сама охотно отвечает на поцелуй и смущение пытается взять верх, но теперь оно здесь не главное – руководит всем желание, а оно не даёт другим эмоциям спуска.
Ещё немного и становится опасно близко. Только оказавшись опрокинутой на спину и прижатой им, чувствует, как спирает дыхание и где-то глубоко в глазах прячется ослабевающий страх. Она уже понимает, что будет дальше. Понимает, что запланированный отдых перерастает в бурное пробуждение, но сама ещё не знает, как к этому относится. Хочет ли? Или всё слишком быстро? Слишком много для одного неполного дня? Теперь всё иначе. И дело даже не в том, что она знает его имя или родословную, не в том, что у неё под сердцем им совместный ребенок, и она может оказаться в числе, пусть и не кровно, но Мэтерленсов. Её отношение к нему изменилось, она увидела его другим, почувствовала другим…
Шан неотрывно смотрела на мужчину, который теперь нависал над ней, словно до последнего пыталась найти что-то, но что – не знала и сама. Его рука скользнула к бедру, ниже и оттого мурашки проходят по коже, а вместе с тем дыхание становится прерывистым, несмелым, словно им она боится спугнуть; тело ещё помнило. В голове не появляются картины прошлого, потому что настоящее оказывается ярче, важнее. Воздух в комнате кажется прохладнее, он скользит по оголённому бедру, вызывая лёгкую дрожь, которую разбивает прикосновение его горячей руки. Становится жарко и сердце тише, но тяжелее и громче бьётся в груди.
Может, в этом и было что-то неправильное, но Крис этого не замечала. Разве может быть что-то неправильное в том, что она хочет принадлежать своему мужчине? Хотя и сама не понимала, когда он стал своим… Объятия нарушились, но лишь для того, чтобы ладонями скользить по его телу, груди, торсу, рукам, медленно, наслаждаясь каждым изгибом, каждым надломом, тем, что, кажется, сейчас отличает его от других, а думать о них и не хочется. У неё был только этот мужчина, и она хотела его. Открывала сильнее шею, подставляла себя под поцелуи, снова обнимала, скользя ладонями по спине и выше, стоило ему опуститься ниже – коснуться чуть прохладными пальцами шеи, а затем затылка, мягко зарываясь в длинные волосы. Тихий вздох и напряжение растёт, она сама уже хочет тянутся к нему навстречу, прочувствовать его полнее и оттого, стоит ему только чуть отстраниться, как ей хочется оказаться ещё ближе – воздух в комнате безжалостно холоден, а Каэль – её единственный защитник.
Ласки кружили голову. Девушка начинала в нетерпении ёрзать, чувствуя тяжелый томящийся ком, который, кажется, с каждым его действием, становился только больше, скапливаясь внизу живота.  Опустила руки на его поясницу, а затем помогла ему опустить штаны до колен, хотя и так, ей казалось, одежда жутко мешала, не давая насладиться его телом.
Сладкая мука закончилась. Почувствовав прикосновение его руки, она сама охотно устроила ногу у него на пояснице, создавая полуобъятия. Ответила на поцелуй и, лишь чуть вздрогнув от прикосновения, замерла в ожидании. Жар новой вспышкой накрыл ее, и она почувствовала, насколько сильно пылают щеки от прильнувшей к ним крови. А ведь он только дразнит и за это был награждён лёгким, но ощутимым укусом нижней губы, след от которого тут же стёр новый поцелуй. Новое сближение. Жарко, настойчиво, желанно и где-то здесь, словно обволакивая всё целинным куполом, - что-то новое, нежное и тёплое. Но приятнее всего было осознавать не это, а то, что он её хотел. И фойрр с ними… с этими правилами…

Увлечённая в поцелуй, она не сразу осознала, что что-то изменилось. Только руки, заведённые вверх, вернули её в реальность, временно оторвав от слепого желания брать и отдавать. Затуманенным взглядом чуть прикрытых век она посмотрела на мужчину. Губы остались слегла приоткрытыми, пытаясь дать ей немного больше воздуха, которого так не хватало. Но теперь, пытаясь вытеснить желание, появилось чувство незащищённости, излишней открытости, словно всё в раз ушло у неё из-под контроля и она уже не может повелевать своим телом, а только слепо подчиняться. Осознание невозможности повлиять на ход событий пугало, пытаясь достучаться до старых воспоминаний и пробудить в памяти обрывки того дня, когда он позволил себе, без её согласия, взять то, что хотел. Она должна была отстраниться и испугаться, но вместо того… смутилась. Полумрак в комнате мешал рассмотреть румянец, но он смог это ощутить по тому, как она робко вжала его пальцы, всё ещё чувствуя себя немного неловко, и еще сильнее смутилась под его взглядом. Казалось бы, уже нечего смущаться. Всё уже было, но… в тот раз просто взыграло желание, вылившееся в наслаждение. Не было ничего лишнего, когда морали растворились в воде, словно мыльные пузыри. Сейчас было слишком много эмоций, и каждая из них пыталась взять верх, периодически выбивая главенство у своей предшественницы.
Он подался к ней, сокращая расстояние, и Шанодэ’ель почувствовала, как его горячее дыхание скользит по щеке; услышала его. И оттого мелкая дрожь мурашками пробежала по телу, а всё же приятно ощущать его присутствие рядом. И уже не думала о том, что во всём дворце он – единственный, кого она знает, единственный, кого можно назвать близким. Смущение и неловкость исчезли, стоило ей снова почувствовать его. Девушка замерла, дыхание потерялось где-то на полувдохе вместе с желанием и жаром, которые растекались по телу приятной, но жгучей волной. Живот судорожно вжался и вместе с тем вырвался тихий, но облегчённо-сладкий выдох потерянного дыхания. С закрытыми глазами, чуть запрокинутой головой и пальцами, которые сжимают его ладони. Теперь она чувствовала наслаждение не просто оттого, что они стали чем-то единым, а оттого, что это был он…
В прошлый раз он мог и не пытаться доставить удовольствие конкретно ей, но, вопреки всему, она всё же его испытала. Может, она просто соскучилась по мужчине, а тут так удачно под руку подвернулся Каэль. Пусть и неожиданно и не совсем желанно изначально, но, опуская морали, она наслаждалась. Сейчас было что-то другое. Возможно, соскучилась и сейчас. Но конкретно по этому мужчине, и от одной этой мысли дыхание начинало дрожать и из горла вырывался судорожный стон от наполняющего её наслаждения. Теперь она сама подавалась ему навстречу, хотела почувствовать полнее. Поцелуи в шею напоминали пчёл, которые жалят, оставляя жгучий жар в месте укуса. Чувствовала тяжесть его тела, которая давила на неё, напоминая, кто здесь сейчас главный, но это не отталкивало. Ей нравилось, что он доминировал, нравилось отдаваться ему, ведь вместе с тем, и он отдавал ей себя, раз за разом, выбивая из легких воздух вместе с новым тихим вздохом или стоном, которые, прерываясь, то становились громче, то тише, опускаясь до тихого, сбитого близостью дыхания. Она извивалась под ним, ёрзала, словно не могла найти себе места или пыталась увильнуть, но каждый раз, отстранялась неохотно лишь ради того, чтобы потом снова стать ближе, прижаться ещё плотнее, податься навстречу.
Резкое движение и она неосознанно чуть напрягается телом, прижимается к нему грудью, резко и сильно сжимает его пальцы вместе с резким отрывистым стоном, но тут же, словно дразня, тихо выдыхает и тело чуть мякнет в его руках, снова отдаваясь в его власть. Разжимает пальцы, чтобы снова их сжать, ведь напряжение только растет. Желание туманит голову, давит на сознание, вытесняя его. В какой-то момент хочет его остановить, но не может, чувствуя свою слабость, и вместо того, чтобы замедлить, сама подается навстречу, опаляет его ухо горячим дыханием. Он, как нарочно, дразнил её собой, то давая много, то мало. Не давая ей сделать и вдоха, как наслаждение снова выливается в сладкий тягучий стон. Кусает его ухо, чуть потягивая, стоит ему снов начать дразниться и издеваться. А ведь знает, чувствует, как она ёрзает под ним, возит бёдрами по холодным и смятым простыням, желая получить больше. Негодник… И в пору бы рассердиться, укусить до боли, но… обнимает его крепче, поддаваясь переменам.
Наконец обнять его, крепко прижаться, прильнув телом, увлекая его в поцелуй. Пальцы зарываются в волосы, она нетерпеливо водит бёдрами полукругом, чувствуя на них его руки. Поцелуй мешает. Приходится оторваться от губ, чтобы получить намного больше. Оставить между лицами небольшое расстояние, горячо дышать ему в уста, смотря на своего мужчину полуприкрытыми от наслаждения глазами, двигаться то медленно, то быстро, словно и сама не понимает, чего хочет. Продолжает наслаждаться им, руками, что блуждают по её телу, распыляя ещё сильнее. Прогибаться под его ладонью, словно зверь, который просит ласку. Провести ладонями по его спине, с наслаждением чувствуя мышцы, которые играют у неё под руками. Отрывисто вздохнуть. Кристэль ощутила себя маленьким ребёнком, в голове которого бьётся только одна мысль: хочу, хочу, хочу. Он сводил её с ума, заставляя хотеть ещё больше, без конца распыляя желания и дразня собой. Нежный трепет от его пальцев, касающихся её кожи и тихий благоговейный вздох прямо в губы перед смазанным движением коротким поцелуем. Вот теперь она почувствовала, что по-настоящему соскучилась…

Кристэль терялась в пространстве и времени. Наслаждение от близости казалось чем-то нереальным, выбивающим из привычного мира, бросая её из одной стороны в другую, отвлекая то на желание, то на мужчину, который вызывал у неё эти чувства. И так продолжалось до тех пор, пока оба потока не объединились, ведь это две неотъемлемые вещи, которые нельзя вкушать отдельно. Только так, вместе, задыхаясь от жара, который, кажется, делал всё для того, чтобы она сгорела изнутри, тая в его объятиях, ведь хотелось просто прильнуть к сильной груди мужчины, находя в нём свою защиту и опору. То, что раньше казалось противоречивым и несовместимым, стало чем-то большим. Тем, что сломило грань дозволенного, показав что-то новое.
Его выдох резнул по слуху, и особое наслаждение прошло мурашками и легкой дрожью по коже, казалось, от самого уха и до кончиков пальцев. Она на миг, казалось, перестала дышать, пытаясь прислушаться к нему, настолько сладок был этот звук и желанен. Словно новая вспышка, которую она не могла объяснить. Смущает и одновременно льстит, ведь он позвал по имени именно её...
Объятия стали крепче, и она снова потеряла контроль над ситуацией, но это, кажется, её совершенно не огорчало. Появилась возможность прижаться к нему немного плотнее, почувствовать, насколько сильным был жар, исходивший от его тела, почувствовать его силу, на фоне которой она ощущала себя ничтожно слабой, но эта слабость была приятной… Её имя срывается с его губ и по телу проходит новая волна дрожи, словно в эти моменты он намеренно подливал масла в огонь, чтобы его язычки лизнули, казалось, само небо. И оттого всё сложнее было сдерживать себя. Стон становился слаще, громче, протяжнее. Не успевал он закончиться, как его тут же вытеснял другой, не давая ни отдыха, ни вдоха. Судорожно сжала его в объятиях, чувствуя, как ком внизу живота беспокойно забился, ударяясь то вверх, то вниз, резко и быстро и пока, не выдержав, не разбился, выпуская наслаждение. Тело прогнулось в пояснице, вынуждая её сильнее прижаться к мужчине. Вырвался всего один, но томно-протяжный стон, а вместе с ним тело задрожало, пытаясь принять с наслаждение, которому, казалось, было слишком мало места в её теле.
Несколько раз вздрогнула и успокоилась, чувствуя, как следом за сильным наслаждением пришла одолевающая её вязкая слабость. Она прижималась к его щеке своей, пока ещё не осознавая происходящее, сознание неохотно возвращалось в реальность. Тело всё ещё горело, сбитое дыхание было до безобразия шумным, но даже оно не смущало. Она размякла, прильнув к его груди, и даже желая отдышаться и сделать первый свободный полноценный вдох, она не отказала себе в новом поцелуе, потому что он был важнее необходимости дышать. Он – был её воздухом. Сама клонила голову к его ладони, превозмогая слабость, насколько могла, крепко обнимала, понимая, что не хочет его отпускать. И оттого были приятнее объятия после, прижаться к нему, давая наслаждению медленно покидать тело и очищать разум, который пытался восстановить контроль.
Возможность говорить появилась не сразу. Поначалу слов не было вообще, как и мыслей. Были только чувства, на которые она и опиралась и именно сейчас по ним могла читать своё отношение к этому мужчине. Желания обнять его и ткнуться носом в шею казались естественными и уместными.
- У нас своё понятие об отдыхе, - улыбнулась и чуть потёрлась макушкой головы о его скулу. Она не злилась, не обижалась и не была разочарована. Она им насладилась, они насладились друг другом, и этого было достаточно, а всё остальное… всё остальное уже не важно. Так казалось, пока послевкусие не начало отпускать расслабленное тело. Идти совершенно точно никуда не хотелось. Шан было уютно и здесь, в обществе ламара. К тому же, её теперь клонило в сон и хотелось просто растянуть и снова уснуть, несмотря на то, что она недавно только проснулась. Сытый котяра. Помехой стало то, что, утолив один голод, второй начал напоминать о себе. - Каэль, - негромко позвала, подняв на него взгляд, - мне нужно в воду.

Иметь он в виду будет. Ая-яй… какой развратный ламар. И вообще, кто бы говорил. Кристэль усмехнулась. Не успела явиться в чужой дом, несколько часов невеста молодого князя, а уже туда же. Мать из царства Аллора явно смотрела на неё немного укоризненно. Её чадо вместо того, чтобы вести себя, как подобает леди, развлекается. Но всё же было хорошо, ведь правда? Никто её не съел, не взял за шкирку и не выкинул после этого из дворца. У неё появилось такое ощущение, словно она уже давно знает Каэля и не первый месяц живёт вместе с ним, что было немного странно, но, кажется, так бывает, когда находишь своего человека? Здесь невозможно найти объяснение. Просто ей было хорошо и не только из-за бурного привета из прошлого, хотя и это тоже сыграло роль, но не самую главную.
Шанодэ’ель понимала, что ламар пошутил, но это её от вспыхнувшего румянца не спасло. Ещё подумает, что она напрашивается на продолжение. Нет. Она, в общем-то, совсем не против. Всё было хорошо. И очень даже, чтобы хотеть его ещё, но строить отношения исключительно на этом, как бы прекрасен он не был, не хотелось. Всему должна быть мера, даже если она и не прочь прильнуть к нему и остаться рядом. И вообще… Это же надо было из «не хочу» сделать «хочу», которое ещё и при второй встрече о себе напомнит, ну. Что за мужчина… И как ему это удаётся?
Фалмари неохотно вылезла из нагретой постели, поправила смятое платье, чтобы как-то не сильно выдавать своим внешним видом весёлое пробуждение. Хотя и по довольной моське всё было вполне себе понятно, как и по сбитой шевелюре. Надевать верхнюю часть платья она не стала. Во-первых, так было намного легче. Во-вторых, всё равно снимать. В отличие от Мэтерленса, она всё же обулась, чтобы не ходить босыми ногами по холодному полу. Она это любила и никогда не отказывала в удовольствии, но сейчас беспокоилась о здоровье чуть больше обычного, поэтому решила не рисковать. Весна ещё не вступила в полные права.
Дойдя до купальни, Крестик с особым наслаждением сбросила с себя платье. Всё так же поворачиваясь к нему спиной и медля. И когда уже пройдёт это смущение? Раза с двадцатого, когда они решат отдохнуть вместе?
Величество… Она посмотрела на Каэля через плечо. Понимала, что он шутит, но что-то в его словах всё же есть. Если она его невеста, а он молодой князь, то после замужества он автоматически станет князем, а она его… княгиней? Потребуется ещё какое-то время, чтобы это переварить и ещё больше, чтобы принять. Решив не заморачиваться этим сейчас, она вошла в воду. По телу пробежали приятные мурашки от кончиков пальцев ног и до заостренных ушей. Она тихо, с наслаждением и облегчением вздохнула. Долго же она не была в воде. Улыбнулась и погрузилась по подбородок, давая Зову взять верх и изменить её форму. Вот теперь она чувствовала себя не просто прекрасно, а идеально. Повернулась лицом к Каэлю и, улыбнувшись, намеренно ударил хвостом по воде, отправляя тучу брызг в его сторону, а затем, чтобы не получить расправы, быстро нырнула под воду и проплыла несколько метров, в дальний угол бассейна.